Дворецкий для попаданки - Ульяна Гринь

Открыв книгу, я углубилась в чтение. Первая же фраза рассмешила: «Главная задача любой леди — сделать всех в доме счастливыми!» Вторая фраза заставила шлёпнуть ладонью по лбу: «Предназначение женщины — это служить своему мужу и своим детям, отказывая себе во всём, в чём нет необходимости, а главное — быть хранительницей домашнего очага, доброй, ласковой и податливой с мужем, строгой с детьми и слугами».

Нет, серьёзно?

Служить другим и отказывать себе? Забыть о своих потребностях, лишь бы остальным было хорошо?

Я не спорю, альтруизм — это прекрасное качество, но как же любовь к себе, без которой, как и без самоуважения, никто не примет тебя всерьёз?

Я покачала головой, отложив книгу. Лучше было бы вообще её сжечь на костре, как и половину всех книг в библиотеке, но пока мне нужно узнать всё про быт и уклад в этом мире. Даже если нравы мне не по душе…

В дверь деликатно постучали. Я вскинулась. Служанка, что ли? Услышала мой колокольчик? Крикнув: «Войдите!», я ожидала увидеть одну из молоденьких горничных, но в спальню вошёл Нокс.

В руках у него был поднос с дымящейся чашкой и тарелочкой пирожных.

Да, всё же этот мужчина знает, как и чем завоевать сердце женщины!

— Миледи, — сказал он и замолчал, застыв у порога.

Чего молчит? Указаний ждёт, что ли? Я осторожно кивнула:

— Поставьте на столик, пожалуйста.

Нокс выдохнул. На его лице промелькнуло выражение облегчения. Я старательно скрыла улыбку, но мне действительно было смешно: он был не уверен, что поступил правильно.

Дворецкий донёс поднос до столика и беззвучно поставил его. Аккуратно придержав салфеткой, налил из фарфорового чайника в чашку заварку, разбавил её водой из металлического чайника. Затем добавил в чай сливки из сливочника и принёс мне блюдце с чашкой. С поклоном, с ума сойти!

— Спасибо, — пробормотала я, принимая подношение. — Вы очень любезны.

— Миледи, — с новым поклоном ответил Нокс. — Я хотел выразить вам свои глубочайшие соболезнования по поводу кончины вашего уважаемого супруга.

Ха!

Супруга, которого я даже не знала!

Секунды три я думала: изобразить ли на лице великую скорбь, а потом решила, что не стоит играть роль, которую мне навязали. Ну помер человек, мне-то что?

— Спасибо, — повторила и взялась за ручку чашки. А потом подумала: если бы на месте Нокса был полицейский, меня бы заподозрили в убийстве мужа, ибо не скорбила… Глянула быстро на дворецкого. Он быстро отвёл взгляд и сказал:

— К вам желает пройти миссис Хопкинс, экономка.

— Просите, — велела я. — И принесите вторую чашку.

— Сию минуту, миледи.

Он снова поклонился и вышел. Я вздохнула. Ну зачем так много кланяться? Нормально ж общались!

Почему нельзя просто по-человечески поговорить?

В спальню зашла пожилая дама. Кутаясь в шаль, склонила голову, сказала внушительно:

— Леди Маргарет, вы желали поговорить.

— Да, миссис Хопкинс, присаживайтесь.

Я указала ей на стул возле туалетного столика. Миссис Хопкинс степенно прошла в комнату и устроилась на стуле, тщательно расправив складки платья на коленях. Она производила впечатление женщины основательной, которая знает, чего хочет, и не говорит без нужды. Поэтому я спросила сразу по делу:

— Скажите мне, пожалуйста, каким человеком был дворецкий мистер Фалкинс?

— Прохвост и ходок, — припечатала его миссис Хопкинс. Словно бабочку приколола булавкой к пробковой доске. И сразу всё понятно стало.

— А как же его наняли в такой… хороший дом? — спросила осторожно.

— Я точно не знаю, посему говорить ничего не буду.

— Миссис Хопкинс…

— Ваш покойный супруг был человеком острого ума, но иногда я не понимала его решений.

Экономка поджала губы в тонкую ниточку. Когда-то она, вероятно, была довольно симпатичной, но постарела очень некрасиво. Ей бы отбеливающий крем, да крем против морщин…

— Хорошо. Заигрывал ли Фалкинс с Лили Брайтон?

— Ох! Мисс Брайтон ведь ваша дальняя родственница, леди Маргарет! Это девушка с безупречными манерами! Вам не с руки подозревать её во всяких гадостях!

Миссис Хопкинс казалась почти оскорблённой. Что ж, значит, Лили моя дальняя родня. А безупречные манеры никому и никогда не мешали сговориться с сообщником и провернуть кражу.

— А как вы думаете, миссис Хопкинс, кто мог обокрасть меня?

— Боюсь ошибиться, но… У Лизбет мать очень тяжело болеет. Возможно, понадобилось много денег.

— Лизбет?

— Младшая горничная.

Младшая горничная, значит… Я только вздохнула.

Вошёл Нокс со второй чашкой. Глядя, как он ставит её на поднос, спросила:

— Миссис Хопкинс, выпьете со мной чаю?

Милая старушка побледнела, покраснела, потом сказала с запинкой:

— Леди Маргарет, если позволите… Я не пью чай на ночь.

— Ну что ж. Как хотите. Позовите сюда Лизбет, пожалуйста.

Она встала, церемонно склонила голову и вышла. Нокс остался. Я глянула на него с удивлением. Дворецкий сказал:

— Не думаю, что это младшая горничная, миледи. Ей не продать коллекцию артефактов и ваши украшения.

— Отличный вывод, спасибо, — съязвила я. — А как же Фалкинс? Уж он-то сможет продать всё, что угодно.

— Тогда нужно подтвердить преступный сговор между бывшим дворецким и горничной.

Нокс говорил спокойно и уверенно. На мгновение мне показалось, что передо мной полицейский, но я решительно отмела эту мысль. Видела я полицейских в этом мире. Тупенькие и ограниченные.

— Раз вы такой умный, мистер Нокс, вы и подтвердите, — ответила уже серьёзно. Он поднял брови, но ничего не сказал, только поклонился.

— Чаю выпьете со мной? — фыркнула. Улыбка промелькнула на его лице, но Нокс сказал сдержанно:

— Благодарю вас за приглашение, но у меня много дел. С вашего позволения, миледи.

Пф! Ну и не надо. И не больно-то хотелось. Вот честно! Всё равно это не мой мир, не моё тело, не моя жизнь. На Нокса у меня нет никаких прав, и даже желаний возникать не должно.

Хоть и очень хочется.

Так, что мы имеем?