От Трумэна до Рейгана. Доктрины и реальности ядерного века - Александр Яковлев

И наконец, появляются, хотя и нечасто, работы, авторы которых ставят своей целью доказать, что следование авантюристическому, милитаристскому внешнеполитическому курсу может привести страну и весь мир к катастрофе. В таких книгах много заблуждений, воспитанных годами антисоветской пропаганды и дезинформации. Однако дежурные, набившие оскомину измышления, хотя и не делают чести авторам, все же отступают перед реалистическими оценками. Подобные работы помогают разоблачению жрецов войны и военных провокаций. Например, в книге «Имперская демократия. Соединенные Штаты Америки после 1945 г .» ее авторы рассматривают основные противоречия в США как проявление борьбы двух тенденций в общественно-политической жизни — «тяги к империи» и «тяги к демократии», причем первая из них, по мнению авторов, явно доминирует, одерживает верх. Императивы «всемирной мощи» уходят своими корнями в историю страны, имеют экономические и психологические истоки. «Скрытность, шпионаж и подрывная деятельность, — развивают свою концепцию М. Дубовски и А. Теохарис, — стали обычным явлением имперских устремлений правительства США»[60]. Заметим, что подобные работы оказывают свое позитивное влияние на общественность, но на практическую политику Вашингтона никак не влияют.

Буржуазная политология по своим мировоззренческим позициям иррационалистична. Многие авторы вообще отрицают возможность познания международных процессов. Еще в начале 50-х годов известные трубадуры «холодной войны» Р. Страус-Хюпе и С. Поссони в работе «Международные отношения в период конфликта между демократией и диктатурой» писали, что внешняя политика не может быть полностью рациональной. Тем, кто определяет внешнюю политику и от кого зависят война, мир и прогресс, «приходится принимать наиболее значительные решения на основе интуиции»[61]. Кажется, что сказано не тридцать лет назад, а вчера, так это похоже на заявление Р. Рейгана: «Политика — это то же самое, что развлекательный бизнес. Ты делаешь чертовски сильное начало, затем на некоторое время пускаешь действие на самотек и доводишь его до потрясающего финала»[62]. Профессора М. Гордон и К. Вайнс утверждают, что международная политика не является наукой, она всего лишь нечто большее, чем аморфное состояние знаний без какого-либо очевидного порядка, который не может быть понят человеком ни сейчас, ни когда-либо в будущем[63].

В книге под редакцией Р. Макридиса «Внешняя политика в мировой политике» рассматриваются два подхода к международным проблемам. Один из них назван идеологическим. Он формулируется как «простое выражение политических, социальных и религиозных убеждений». Другой — аналитический — зиждется на «исторических традициях, географическом положении, национальных интересах, целях и нуждах безопасности» »[64].

Все пути буржуазной политологии идут в одном направлении — к подкреплению политической философии правящего класса, апологии американского капитализма в его прошлом и настоящем обличьях. Довольно известный историк, глава так называемой школы «неореалистов» А. Невинс в работе «Ворота в историю[65]утверждает, что даже бесспорные факты не могут служить объективной основой исторической науки. Незинс заявляет, что двигателем исторического процесса является человеческий разум, и поэтому каких-либо объективных закономерностей общественного развития не существует.

Но разум несовершенен, утверждает, в свою очередь, сенатор У. Фулбрайт, имеются постоянные расхождения между действительным миром и миром, который существует в представлении людей. И чем больше увеличивается разрыв между человеческими представлениями о мире и реальной жизнью, тем опаснее становятся действия людей. Политика все больше базируется на «старых мифах», а не на существующей действительности»[66]. Эту мысль Фулбрайт высказывал и раньше. В работе «Перспективы Запада» он утверждал, что людьми и нациями движет не то, что истинно, а то, что ими принимается за истинное[67]. Фулбрайт резко критикует американскую политику за ее поклонение мифам, но объясняет проистекающие отсюда ошибки не как результат осмысленных действий правительства, диктуемых интересами правящих монополистических сил страны, а ищет их в «несовершенстве человеческого разума».

В таком толковании истоков и движущих сил внешней политики начисто исчезают ее социальные, классовые основы. Это удобно для правящих кругов еще и с той точки зрения, что любую неудачу или преднамеренную провокацию можно всегда объяснить «несовершенством разума», имеющего тенденцию, как пишут американские идеологи, все дальше уходить от реальной действительности. Всему виной «человеческое поведение», его агрессивность, унаследованная от предков, растущая драчливость и жестокость, вызванная урбанизацией населения[68].

Профессор М. Мандельбаум считает, что гонка вооружений — имманентная черта международных отношений, а военное соревнование между СССР и США является лишь эпизодом в этом длительном историческом процессе[69].

Некоторые авторы не прочь пококетничать и с подлинно научной терминологией. Например, профессор С. Шапиро в работе «Мир в состоянии кризиса»[70] признает, что в развитии общества существуют противоречия. Каковы же они? По его мнению, современное человечество унаследовало от прошлого три противоречия: а) классовые конфликты между буржуазией и пролетариатом; б) систему империалистического господства в колониях; в) национализм, социализм и демократию. Но, оказывается, первые два противоречия теперь уже исчезли. Обратите внимание: признаются действительные антагонизмы, но лишь для того, чтобы объявить об их исчезновении, а на их месте соорудить выгодные концепции. Наступает, по Шапиро, эра «либерального» капитализма, который переходит к «плановой экономике». Эра «колониального» империализма тоже закончилась. Осталось (внимание!) всего лишь одно противоречие: между западной демократией и тоталитаризмом, который, по Шапиро, связан с социализмом и национализмом.

Из надуманных, лишенных фактической основы рассуждений об эволюции противоречий капитализма делается вывод, что «холодная война», гонка вооружений и капиталистическое единство крайне необходимы, а борьба за социализм, суверенитет и национальную независимость не нужна, точнее, вредна, поскольку остается неразрешенным третье противоречие.

Известный американский политолог Теодор Уайт в книге «Америка в поисках самой себя», как бы подытоживающей серию его работ, посвященных президентским избирательным кампаниям, дает картину политической борьбы и интриг в различных частях страны. Однако «разоблачительный» пафос Т. Уайта сводится к вполне конформистскому выводу, что только узкий круг профессиональных политиков в состоянии «управлять Америкой, сопротивляясь в равной степени ворам, негодяям, святым и ученым»[71]. Трудно не согласиться с оценкой, данной в книге профессора Д. Каллео, что американская политология не располагает базисной стратегией построения международных отношений, отвечающей логике развития послевоенного мира[72].

Сопоставляя многочисленные высказывания различных американских авторов, рассматривавших ключевые вопросы теории и практики международных отношений, невольно обращаешь внимание на почти дословное совпадение фактов, аргументов, основных выводов, содержащихся как в работах 50-х, так и в исследованиях 80-х годов. Новизна ограничивается лишь словесными забавами, терминологией.

Обнаженная апология капиталистической системы, защита политики реакции и войны неизбежно ведут к упадку буржуазной общественной мысли, оскудению ее теоретического багажа, лишают ее каких-либо позитивных целей, что отражает процесс разложения буржуазной культуры в целом. Культура буржуазии пожинает плоды постоянной (на протяжении всей своей истории) «однобокой заботы о накоплении богатств»[73], пишет Дж. Генри в книге «Культура против человека». Эта однобокость, будучи одной из наиболее характерных особенностей капитализма, сформировала такие присущие буржуазной культуре черты, как грубость, жестокость, отчужденность, униженность определенной части людей, их страх перед завтрашним днем, ненасытная страсть к деньгам, которые разрушают духовный мир человека, его подлинные интеллектуальные, психологические, эмоциональные ценности. Личность существует «лишь в той степени, в какой она способна платить и осуществлять необходимые задачи производства, воспроизводства и потребления»[74]. В этом и состоит, пожалуй, одна из самых трагических сторон судьбы человека в капиталистическом обществе, которое все глубже деформирует личность, опустошает ее, делая все податливее к идеям разрушения.