Стукач и его палачи (СИ) - Перепелица Иван Васильевич

Григорий Маркович подумал о том, что зря не сказал Зотову, чтобы тот заехал в Белозёрскую ИТК, где отбывал наказание Уразов, и поработал по его связям там. Может быть, окажется, что вместе с ним отбывал наказание кто-нибудь из кедроградских. Впрочем, Зотов – голова: сам догадается. А тут, в Кедрограде, на Уразова что можно накопать? Мёртвые не говорят. Но поиски вести нужно. Не может быть, чтобы, пребывая на нелегальном положении в Кедрограде несколько месяцев, он нигде ни разу не «засветился». Вот только если «засветился», то где? Скорее всего, в дежурных частях районных отделов или в транспортной милиции. Нужно пересмотреть все журналы регистрации задержанных за правонарушения по всем отделам и отделениям за период с февраля по июнь. Людей бы больше, да транспорт. Но… что имеем. Фотография Уразова тоже бы не помешала. Только та, что с происшествия, не годится. В таком виде его и родная мать не узнает. Вот когда Зотов добудет, тогда можно и показать дежурным по отделам милиции. Но когда ещё Зотов вернётся из командировки? А время не ждёт. Пархоменко все надежды пока возлагает на журналы задержанных. Он даёт последние указания своим подчинённым и не требует, просит: отнестись к этому поручению серьёзно. Предупреждает: «Журналы просматривайте лично сами, не надейтесь на дежурных или их помощников. И на все расспросы, кто бы это ни был, отвечайте, что ищете Снегирёва, но в журналах задержанных вас интересует Уразов». - Всем это понятно? А если понятно, тогда за дело! Он не стал разъяснять, с чем связана такая конспирация. Понимал: догадываются.

Себе Пархоменко выбрал одно из наиболее вероятных направлений поиска, где мог «засветиться» Уразов: линейный отдел милиции станции Кедроград. Оперативное чутьё его не подвело: дважды в журнале задержанных (за январь 10-го и февраль 17-го) фигурировала намозолившая ему глаза фамилия. И оба раза Уразова почему-то отпускали. Запись об основаниях задержания гласила, что оно связано с установлением личности. Имелась и фамилия работника, осуществлявшего задержание Уразова, а также сведения о том, какие к нему приняты меры. «Проведена беседа», - гласила запись. Оставалось выяснить, кто Уразовым занимался и на каком основании отпускал?

Григорий Маркович не торопился. Попросил дать график дежурств за январь и за февраль. Оказалось, что 10 января дежурил лейтенант Щавелев, а от уголовного розыска – старший лейтенант Ознобишин. 17 февраля лейтенант Громилин и всё тот же Ознобишин. Оперативное чутье подсказало Пархоменко, что, скорее всего, в этих эпизодах главное действующее лицо – Ознобишин. Сесть бы с коллегой и поговорить по душам. Но что-то чувствует душа оперативника-профессионала, и чисто интуитивно никак не хочет настроиться на встречу и беседу. Опыт подсказывает: не время ещё встречаться и беседовать. Впрочем, как оказалось, встреча и беседа всё равно бы не состоялись: не далее, как 20 марта Ознобишин из транспортной милиции был уволен.

- Что так?- спросил Пархоменко в кадрах.

Оказывается, работал тот ни шатко, ни валко, а потом, по одному из дел, непонятно каким образом, «потерял» изъятый у одного из задержанных героин.

- И где Ознобишин теперь? - поинтересовался майор.

- Поговаривают, открыл какую-то охранную фирму.

Григорий Маркович задумался: ситуация складывалась таким образом, что на помощь ССБМ надеяться не приходится. Был бы этот Ознобишин действующим оперативником - куда ни шло. А он бывший. Впрочем, если к этому делу причастен Ознобишин, то у него есть сообщники. И где гарантия того, что среди них нет действующего оборотня или оборотней в погонах? Экспроприировать ценности у Пустовалова, расправиться со сторожами, и Уразовым ему одному не под силу.

С доводами Пархоменко начальник ССБМ, полковник Сомов сразу согласился.

- Как не помочь?- сказал он. – Делаем общее дело: очищаем общество и милицию от накипи. Обязательно проверим все его связи. И, если будет что-то интересное, сразу проинформируем. Только договоримся так: всё по Ознобишину и его связям наша служба берёт на себя. Вы отрабатываете другие направления. И, естественно, нужен постоянный контакт и обмен информацией.

В отделении уголовного розыска Белозерского ГОВД, капитану Зотову был устроен радушный приём. Были и традиционные в таких случаях «шестнадцать капель». О Дмитрие Уразове, знавшие его сыщики сказали так: лживый, дерзкий и трусливый. Зотову это мало что говорило. Требовалась детализация по каждому пункту.

- А что тут детализировать?- сказал Пухов, оперуполномоченный уголовного розыска по делам несовершеннолетних. – Врал всегда и изворачивался до последнего. А что трусливый, так это, посмотрев его дела, можно сразу определить: нападал всегда на слабых. И, повзрослев, женщин в основном грабил: подстережёт одинокую фигуру в тёмном переулке, вырвет сумочку на бегу или, и того хуже, «перо» к горлу и злобное шипенье: «Не отдашь – зарежу!».

- Зато «кололся» легко,- вступил в разговор майор Панкратов. – Бывало, придёт в отдел заявительница. Мы ещё сном и духом не знаем, только предполагаем, кто мог грабить. Задерживаем Уразова и начинаем лепить горбатого: Расскажи, мол, как до жизни такой дошёл? А он ресницами хлопает, пускает слезу и уверяет, что в этот раз ошибочка вышла.

- Как же,- говорим, - ошибочка, если тебя гражданочка нарисовала, ну вылитая копия ты. Да свидетели нашлись, которые тебя в это время видели. Так что «колись»!

И Уразов «кололся». Не забыв при этом поклясться, что такого больше не повторится. Правда, после таких обещаний он ещё три ходки к хозяину сделал.

- А чего же он, выйдя на свободу, в Белозерск не вернулся? - спросил Зотов.

- Да тут такая история вышла,- продолжил оперуполномоченный Панкратов. – Заявили разбой. Преступников было несколько. Да и потерпевшим оказался мужчина. Чувствуем по почерку – не Уразова работа. Но подумали: чем чёрт не шутит, может, скорешился с кем-то. Вдвоём, говорят, и батьку легко бить. Ну и вытащили его в нашу контору. Начали опять с жизни, до которой он дошёл. А он возьми и скажи: « Так это же не я был, я только видел, а разбойничали те то и те то». Проверили. Подтвердилось. Естественно, состоялся суд, и на нём наш Уразов как основной свидетель. Разбойники, как увидели, кто в свидетелях, от возмущения пол в клетке «обезьянника» заплевали. Ну, а когда Уразов пришёл к хозяину в пятый раз, там эта история только ленивому не была известна. Убивать его не стали. Но, ходят разговоры, что его опустили. Вот он по освобождению, видимо, и рванул из Белозерска.

- А колония, где отбывал наказание Уразов, от Белозерска далеко?- поинтересовался Зотов.

- Здесь, непосредственно в черте города,- ответил Панкратов.

У оперуполномоченного Белозерской ИТК, капитана внутренней службы Зиновьева в кабинете находился заключённый. О цели приезда Зотова, Зиновьев уже был предупреждён.

- Присаживайся!- сказал он гостю. – Только прошу прощения, сейчас вот проведу воспитательную работу. Думаю, тебе тоже будет полезно послушать. А то у некоторых наших теоретиков бытует мнение, что раз освободился человек, а потом снова принялся за старое, виноваты сотрудники колонии: плохо занимались воспитательной работой. Вот Иван Артемьевич Зыков освобождается. К нам это уже его четвёртая ходка. Сорок семь лет мужику. И никакой профессии. Самое обидное, что он никаких выводов для себя так и не сделал. Хотя голова не опилками набита. Анекдот если расскажет, вся колония за животы держится. И стихи сатирические сочиняет о начальстве.

- И, заметьте, о себе тоже, - не удержался Зыков.

- Это правда, - согласился оперативник. Только с каким самолюбованием! Хотя чем любоваться? Иван Артемьевич вор-профессионал. И чует моя душа: освободится и снова примется за старое. Предсказуем и финал: пятая к нам ходка.

У того, кого Зиновьев назвал Иваном Артемьевичем, улыбка до ушей. Словно почти два десятка лет он провёл не на нарах, а в каком-нибудь санатории.