Чужая кровь - Оксана Олеговна Заугольная

же одернула себя. Что её мужу делать во дворце посреди ночи? Да и вряд ли Ламберт позволит кому-то так просто добраться до того, кого он сам признал наследником.

Так оно и было. Когда человек шагнул в комнату, она поняла, что это совсем незнакомый мужчина. В коридоре было светлее, чем у окна, и Рада разглядела его одеяние из странного скользкого на вид материала глубокого серого цвета.

— Могли и постучать, — прошипела она, не желая разбудить сына. — Вы входите в комнату женщины, в конце концов!

Она ожидала, что смутит гостя или же, напротив, он скажет ей, что имеет права входить куда угодно, но она ошиблась.

Гость махнул перчаткой, накладывая сонный полог над спящим Фабусем, а вторым взмахом включая светильники.

И лишь после этого он низко склонился, почти до пола.

— Прошу прощения, госпожа Радослава, — прошелестел он еле слышно. Его выражение лица резко контрастировало со словами. Рада очень хорошо видела, что ему вовсе не жаль.

— Король приставил безымянного меня к наследнику и его няне. Осмелюсь заметить, что ваши покои дальше по коридору.

Радка нахмурилась. Уж на что она у Мейнгрима была надоедливой приживалкой, а и то из комнаты сына никому не приходило в голову её выгнать.

Видимо, из-за выражения ее лица, безымянный поспешил продолжить:

— Конечно, вы можете оставаться с наследником Фабиушем сколько вам хочется, но Ирена переволновалась за воспитанника и наверняка хочет спать. В коридоре же неуютно и холодно.

Радка негромко выругалась, когда поняла, о чем речь. В огромном дворце няньке не было другого места кроме как на кушетке, где до сих пор спала она. Рядом с её сыном.

— Ты покажешь мне мои покои? — спросила она с раздражением. — Чтобы я могла пустить сюда Ирену.

— Они прямо дальше по коридору. Вы увидите, госпожа Радослава, — безымянный не разгибался, но почему-то в его словах снова послышалась насмешка.

Не желая больше разговаривать с гнусным шпионом — Рада наконец вспомнила, что значит именно такой серебристо-серый цвет одежд этих безымянных, она подошла к кровати сына и погладила защищающий ее сына купол. Как же ей хотелось прямо сейчас схватить мальчика, прижать к себе и бежать. Бежать как можно дальше, как она бежала едва ли сутки назад.

Но она сдержалась.

Высоко подняла подбородок и вышла. Только крепко, до боли стиснула руку Ирене, без слов передавая свои боль, страх и тревогу. Ирена пожала руку в ответ. Поняла.

В коридоре Рада сообразила, почему безымянный усмехался. Пройти мимо своих покоев она не смогла бы при всем желании. Рядом с красивой резной дверью стояли двое — безымянный в серебристо-сером, ничуть не похожем на серый найденных, который наряду с бурым оставался цветом тех, кто не вошел в чей-то род, и стройный черноволосый гвардеец с оранжевой лентой на новеньком мундире. Гвардеец был совсем юн, не старше Ирены, а вот возраст безымянного определить было сложнее.

— Мы — ваши личные сопровождающие, госпожа Радослава, — так же низко, как и первый склонился безымянный. — Ринкольф выполнит любое поручение, а я — всё остальное.

Радка открыла рот, чтобы спросить, что за чушь несет безымянный, а потом сообразила.

— Речь идет об убийствах неугодных и всяком таком, да? — бесхитростно спросила она.

Безусый Ринкольф закашлялся. Кудряшки его испуганно подпрыгнули на высоком ровном лбе. Совсем ребенок.

— Госпоже не стоит говорить об этом настолько прямолинейно, — снова склонился безымянный. — Мое дело предугадывать ваши пожелания, а не слушать их.

— Э, не, так не пойдет, — Радка разозлилась. — Знаю я вас. Вам не скажешь, потом не расхлебаешь! Лучше сразу запомните, убивать никого не надо. Моего мужа, бывшего любовника, его жену… — никого убивать не надо, я ясно выразилась?

Она быстро обернулась, почувствовав чей-то взгляд. Но в коридоре никого больше не было. Почудилось. Ей и в доме Мейнгрима часто чудилась Ева и к месту, и нет. Вот и сейчас.

Радка даже не вспомнила, что официально у неё с Манфредом ничего не было, и об их отношениях, приведших к рождению солнышка Фабиуша, знают только синие и их дракон. Король Ламберт.

Судя по позеленевшему лицу Ринкольфа — она выразилась очень даже ясно.

— Я вообще сомневаюсь, что вы мне пригодитесь, — продолжила она, ничуть не жалея юного гвардейца. Её же не жалели, вот и она не собиралась. — Разве что ходить со мной за покупками, носить пакеты…

Она снова взглянула на Ринкольфа, который уже справился с первым смущением. Хорошенький мальчик, точно куколка. Но совсем еще ребенок, куда ему в гвардейцы. Разве что в такие вот игрушечные, наблюдать за неудобной принцессой. А если война? Нет, рядом с ней ему удобнее.

— Ринкольф может согреть вашу постель, госпожа, — доверительно шепнул безымянный, от которого не укрылся её взгляд. — Ночи такие холодные.

До этого момента Рада думала, что никогда по-настоящему не свыкнется с ролью принцессы. Как тесная чужая одежда этот титул совсем не подходил ей. Похоже, за последние годы она позабыла, сколько чужой одежды и лиц переносила она. Одна Цветка в её исполнении чего стоила! И ведь Манфред почти влюбился, насколько вообще мог кого-то любить этот золоченный болван! А роль сильной магессы, которую она против своей воли разыграла для цветочных? Нет, Радка легко могла почувствовать себя принцессой. Достаточно было её как следует разозлить.

— Это что же ты, серая крыса безымянная, будешь решать, с кем спать принцессе? — прошипела она прямо в лицо опешившему магику. А что для этого пришлось присесть на корточки — разгибаться же дурацкий соглядатель не собирался, так это и вовсе ерунда. — У меня есть муж! Кидать заклинания гниения со спины вы наверняка мастаки. А как насчет того, чтобы один на один сойтись с синим в бою?

Судя по лицу магика, он хотел оказаться как можно дальше от разъяренной принцессы, а Радка подумала, что это редкостное удовольствие — растаптывать тех, кто с удовольствием растоптал бы тебя, если бы мог себе это позволить.

— А если бы я решила изменить мужу, то выбрала бы любовника сама. Или двух. Да хоть трех! — Радка ухватила магика за узкий подбородок и потянула вверх. Она сама устала сидеть на корточках, и разговаривать с затылком не собиралась.

— Я не это имел ввиду! — проблеял безымянный. — Грелка. Если вдруг станет холодно, греться о магика лучше, чем