Разорванная пара - Маргарита Дюжева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Вам помочь? – сдавленно улыбнулась.
– Да, – голос слабый, старческий, дребезжащий. Боги, неужели у нее нет никого, кто бы мог продуктов принести? Дети? Внуки? Она же еле ходит!
– Давайте сумку, – протянула руку, и она передала мне авоську. Невольно краем глаза внутрь заглянула: хлеб, молоко, лук в пакетике, несколько картошин. Да я больше на бусинки потратила!
Я забрала у нее ношу, подставила локоть, за который она ухватилась как маленький, беспомощный ребенок, и мы начали спускаться. Шаг за шагом, медленно, осторожно. Оказавшись на асфальте, она выдохнула надрывно, достав серую тряпочку из кармана, протерла вспотевший лоб и поблагодарила:
– Спасибо огромное, милая. Побольше бы таких отзывчивых людей, и жизнь бы совсем другой стала. Спасибо!
– Не за что, – смущенно проблеяла, сумку ей вернула и сковано попрощалась, – до свидания.
– До свидания.
Неподалеку стояло такси, ожидая меня, и я к нему направилась, однако, когда уже дверь распахнула, чтобы забраться внутрь – обернулась. Бабушка так и стояла на одном месте, пытаясь местами поменять авоську и тросточку, перехватить поудобнее. Да не смогла – сумка из непослушных рук выпала, и по асфальту сиротливо картошина покатилась.
У меня аж сердце зашлось от этой картины, поэтому, не раздумывая, обратно ринулась. Подхватила сумку, поймала укатившийся клубнеплод, и к старушке руку протянула:
– Пойдемте, я вас довезу.
– Да что ты!.. – она попыталась отказаться. – Не надо. Я сама как-нибудь, потихонечку.
– Идемте! – я потянула ее к машине мягко, но настойчиво.
– Мне неудобно, – бабушка пыталась отказаться.
– Все нормально! Поедемте!
– Девочка, да у тебя же дел своих наверняка полно, а ты со старухой возишься.
– Подождут дела, – помогла ей сесть на заднее сиденье, а сама рядом с водителем устроилась.
– Куда? – обернулась к ней, заметив, как она украдкой слезы стирает.
– Тут… тут недалеко, – заикаясь, произнесла бабулечка, – через две улицы. На углу Смирнова и Пролетарской. Дом восемь.
– Поехали, – кивнула водителю, и он молча завел машину.
Спустя пять минут такси остановилось у подъезда кирпичной советской пятиэтажки. Я помогла женщине выбраться из салона автомобиля и поинтересовалась:
– На каком этаже живете?
– На четвертом.
Лифта в таком доме, естественно, нет, и я живописно представила, как она будет сейчас подниматься, охая, спотыкаясь и останавливаясь на каждой ступени. Как у нее снова просыплется несчастная картошка, и ей придется за ней наклоняться.
Неужели я уеду? Конечно, нет. Расплатившись с водителем, отпустила машину и произнесла бодро:
– Пойдемте!
– Да что же это… да как же это… – причитала старушка, пока я помогала ей подниматься по обшарпанной лестнице, не знавшей ремонта, наверное, со времен перестройки.
Всю дорогу бабушка извинялась, сетовала на свою нерасторопность, пыталась уверить меня, что сама справится. Я лишь улыбалась, кивала и дальше поднималась вместе с ней. Не могла иначе! Разве можно отпустить ее одну, зная, что у нее каждый шаг – война с самой собой. Спустя вечность мы оказались перед замызганной дверью, затянутой коричневым, местами потрескавшимся дерматином с покосившимся номером «34».
– Как зовут-то тебя, девочка? – ласково произнесла она, изо всех сил пытаясь скрыть от меня отдышку.
– Таня.
– Танюша, – в руку мою вцепилась, – а я Мария Семеновна. Можешь меня просто бабой Машей звать.
– Вот и познакомились, – рассмеялась.
– Какой смех у тебя красивый, – она тоже улыбнулась, и вокруг глаз лучики морщинок заиграли, – искренний.
– Спасибо. Ну, я пойду, баба Маша.
– Как же? Как так? – всполошилась она. – Ты столько на меня сил потратила, а теперь убегаешь? Ты что! У меня, правда, нет ничего, чем бы отплатить тебе…
– Не говорите глупостей, – я попыталась успокоить сердобольную старушку, – не ради оплаты помогала.
– Давай хоть чайку, а?
– Ну что вы, не стоит! – попыталась вежливо отказаться.
– Танюш, пожалуйста. Я же спать сегодня спокойно не смогу, зная, что отпустила тебя ни с чем!
– Баба Маша!
– Я плюшки вчера пекла. Чайку сейчас свежего заварю. Пожалуйста, – бабуля посмотрела на меня с такой надеждой, что я сдалась – пятнадцать минут ничего не меняют.
Мы зашли внутрь квартиры. Пахло старостью, бедностью, бабой Машей. Все такое старенькое, изношенное, как и сама хозяйка, но милое. В крошечной кухоньке села за стол, прикрытый клетчатой клеенкой с закатавшимися уголками, а радушная хозяйка, обрадовавшаяся тому, что в ее печальном доме хоть кто-то появился, начала выставлять передо мной все, что имела, и приговаривала, с умилением в мою сторону поглядывая:
– Кушай, кушай, девонька.
Если честно, я была не голодна, но от кружки чая с плюшкой не стала отказываться. От меня не убудет, а ей приятно. Кстати, плюшка мне не понравилась. Горькая.
* * *
Руслан
Интересно, с какой такой знакомой сегодня собиралась встретиться Таня? Что-то я не припомню у нее большого круга общения. Этот вопрос меня донимал весь день, даже на работе не мог сконцентрироваться, мыслями возвращаясь к утренней беседе. Уходя из дома, не сообразил поинтересоваться, думал о предстоящих делах, хотя и царапнуло немного, а сейчас понял: юлила, пытаясь что-то скрыть. Интересно что? Надо позвонить и узнать, что же такое затеяла моя маленькая хитрая волчица. Если обманула – накажу. Всю ночь буду медленно со вкусом, подводя к самой грани, но не давая переступить через нее. Волк одобряюще заворчал, готовый хоть сейчас сорваться к ней. Еле сдерживая улыбку, набрал номер любимой, намереваясь подразнить, намекнуть на то, что ее ожидает. Но абонент молчал.
Ой, глухня! Никогда с первого раза не ответит! Наверное, опять в своей бездонной сумке копается, пытаясь мобильник найти. Снова набрал, и снова тишина. Третья попытка завершилась тем же, и пятая тоже. Татьяна не отвечала. Внутри шевельнулось что-то колючее, неприятное. Уже не улыбаясь и не думая о ночных игрищах, набирал ее номер, с каждым мигом злясь все больше, а еще тревога внутри росла, липкая, неприятная. Так и не дозвонившись до жены, набрал сестру:
– Привет, волчара, – как всегда жизнерадостно ответила Наталья.
– Таня с тобой? – спросил в лоб, не настроенный на долгую болтовню.
– Нет, – растерялась она, – я дома, а где твоя жена…
– Все, пока, – отключился, не дослушав.
И как это понимать? Что за на фиг? Без раздумий позвонил безопасникам.
– Артем, пробей по телефону, где сейчас Татьяна.
– Что, уже сбежала? – усмехнулся было, но тут же заткнулся, когда я зарычал. – Сейчас сделаю.
Пока он разыскивал Таню, я сидел за столом, раздраженно постукивая кончиком карандаша по столу. Какого черта я не поинтересовался утром, что она задумала? Что за игры? Уже понимаю, что херня какая-то творится. То ли случилось что-то плохое, то
