Принцессы не прощаются (СИ) - Левина Ксюша

 Итак, на чём я остановилась?

За пол года до того

 Ты навис надо мной коршуном, и дьявольски улыбнулся. Эдакий искуситель, которому я не хотела подчиняться. Это было странно. Я понимала в общем-то, что ещё в первую нашу встречу не осталась тобой незамеченная. Не из-за трусов, вовсе нет. Из-за тона, которым ты мне сказал свою первую фразу, из-за взгляда. Пронзительного, тяжелого. Ты был в отчаянии, когда мы увиделись снова, и только поэтому, как мне кажется, так много и дерзко говорил, веселя свою группу поддержки. И да. Мне кажется, что ты волновался. А сейчас, был в сантиметрах от меня и… совершенно спокоен.

 Ты лениво наблюдал за мной, уже веря в свою победу. Твоё волнение переходило в другую фазу. Оно медленно, но верно превращалось в сексуальное. Это тоже не может быть секретом. У тебя очень мягкая живая кожа, и одна только улыбка преображает лицо, оно тут же всё меняется, собирается морщинками, складками, ямочками. Это настоящее волшебство, которое заставляет меня смотреть и смотреть, а потом себя одёргивать.

 — Я сейчас мог бы в два счёта уложить тебя на лопатки, — медленно произносишь ты, устраиваясь удобнее. Мне пришлось напрячься, чтобы не раздвинуть ноги, как бы комично это не звучало.

 — Я уже на лопатках, ты слепой, что ли?

 — Нет, не слепой. Но я не об этом.

 — И за что же это я тебе могла бы дать, позволь спросить? Ты не устроил мне свидания, не был мил и обходителен. Не провёл душевных бесед и всего такого…

 — Хочешь скажу что-то? — твоя улыбка так и не угасла и теперь просто мешает говорить. От неё слова кажутся вязкими, слишком ласковыми, — Тебе всё это не нужно, — ты наклонился и поцеловал мою щёку, рядом с губами. — Ты прекрасно справляешься без романтики и разговоров, — ещё один поцелуй в другой уголок губ. — И я тебя рассмешил. Ты столько хохотала, что у меня уши заложило.

 — Ты придурок, — констатировала я и стала биться, чтобы тебя с себя спихнуть, но ты провёл ладонью от колена вверх, по моему бедру, отодвинул его и сделал то, чего я боялась. Лёг между моих ног… прижавшись, ну… весьма красноречиво, короче, это было. — Ты что себе позволяешь? Я не девочка, не дурочка, которая пустит на тебя слюнки. Мне это не интересно, понимаешь? Чего прицепился?

 Голос звучал всё-таки не очень уверенно и это было досадно. От этого потрясающего вторжения в личное пространство тело кололо иголочками. Ты удерживал себя одной рукой, а другую так и не убрал с моего бедра. Нагло пощупал, поморщился, улыбнулся. Я окаменела. Нет смысла бодаться с диким животным, оно никуда не денется, если уж почуяло в тебе лакомый кусочек.

 — Ты мне понравилась. Чем я плох?

 — Да я тебя не знаю! Мне от тебя нужны только мои духи! И ты меня не знаешь. Может, я чёрт знает кто, чёрт знает откуда и вообще опасный криминальный элемент себе на уме.

 — Если я отдам тебе духи, — ты коснулся кончика моего носа своим. — Ты сбежишь.

 — Почему? Ты так в себя не веришь? — ты поморщился в ответ и сжал вместо бедра мою талию, наваливаясь сильнее, так, что я остро ощутила, как ты не хочешь моего побега.

 — Знаешь, — усмешка, ты отвернулся, — я не создаю впечатления интересного парня. Я обычный заносчивый мажор, которому всё достаётся легко. Это очень честные и справедливые слова, которые говорили мне все бывшие. И не то, чтобы я им верю, — ты подался вперёд, скользя по моему телу своим. И это даже на петтинг уже слабо похоже, с учётом того, что платье моё давно задралось, а тебе можно было бы только джинсы приспустить и вуаля -  случайный секс готов! И ты его нагло провоцировал и имитировал, давая понять всю серьёзность своих намерений.

 Я вцепилась в плед, на котором лежала, запрокинула от неожиданности голову и втянула сквозь зубы воздух, а ты с улыбкой вернулся назад, повторив всё ещё раз. Твои кудряшки коснулись моего лба щекоткой.

 — Так вот, — голос опустился до пошлого тихого. Я зарычала, не в силах от тебя избавиться, — я не верю в это, но доля правды тут есть. Мало кто тратит время, чтобы со мной познакомиться, понимаешь? Потрахаться, в… — ты снова, собака, это сделал. Я снова выгнулась и вцепилась в плед, даже зажмурилась, чтобы ты не видел моих жалких щенячьих глаз. Этот странный петтинг был хуже развратного соития. — … кафешку там сходить. Подарков выпросить… И всё. Потом я говорю им, что о них думаю, и они… — ты засмеялся, в очередной раз прижимаясь сильнее, — … и они говорят, что я худшее, что с ними случилось. Но понимаешь, — я сама не поняла, в какой момент вместо пледа схватилась за твои плечи. — Я никогда не выбирал их сам. Они приходили, и я смирялся с этим приятным фактом. А ты..

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

 — Я что, какая-то особенная? — я с ужасом поняла, что голос у меня стал отвратительно хриплым.

 — Не представляешь насколько, — ты набросился на меня с поцелуем и не отказывал себе в удовольствии шарить своей ручищей, смело лезть под и без того не особо закрытое платье, и всё такое.

 Ни стыда ни совести. Но язык мой, враг мой, он уже сталкивался с твоим, не уступая в желании сближения. Я была какой-то марионеткой, которая начала сдаваться искусителю, а ему-то этого и не хотелось.

Я прекрасно понимала, что дам тебе — и пиши пропало. Ты может даже вернёшь духи, но это будет так.. прощальный жест. Ты хотел игры. Настоящей, подростковой. Конфетно-букетной. Кофейно-винной. Хотел, что бы я, как красавица чудовищу, подарила тебе поцелуй истиной любви, ну или что-то в этом духе, не сильна я в сказках.

 — Стой! Стоять! — я через силу оторвалась от тебя, но напоследок ты больно укусил меня за губу, пропустил её между зубами, облизал и залюбовался результатом трудов. Хорош, ничего не скажешь, — Я не вижу причин, чтобы ты меня…

 — Ох, женщины, ужасные вы..., — взмолился ты, крепче прижимая меня к себе. Твоя рука уже должна была отсохнуть, держать эту тушу на весу, — Хочешь услышать историю “Почему ты?”.

 Я кивнула, хотя не хотела. Просто тянула время и рассчитывала перестать быть интересной. Нет, ты мне мо-ожет и нравился, но не настолько, чтобы отдаваться по первому требованию или соглашаться на твои дурные идеи. Ты же просто захотел новую игрушечку. Даже не скрывал этого.

 — Не знаю, — ответил ты. Собирался ещё что-то сказать и женщина-стерва во мне замерла, отложила алую помаду и прислушалась, но… зазвонил мой телефон.

 Аллилуйя!

 Ты дотянулся первым. И бесцеремонно взял трубку.

 — Да? — я слышала голос Люси и он казался истеричным, но слов разобрать не могла.

 — Стой! Не реви, — потребовал ты, — Да какая разница кто? Что стряслось?

  — (в ответ сопливое бормотание).

 — Да не парься ты, сейчас яйца ему оторвём и всё. Умойся, пришли адрес и иди обратно. Сиди, как ни в чём не бывало. Сейчас кто-то охренеет!

 Ты отключился и, предупреждая все мои вопросы, выставил руку.

 — Молчи, одевайся. У нас важная миссия! Вызываю таксу! — а потом замер, — А… кто такая Люся?

 — Моя сестра. Ей пятнадцать.

 — Ну, я так и подумал!

Глава одиннадцатая. Хочешь, влюбимся в друг друга по уши?

Я влюблён в тебя не больше, чем ты в меня, и не дай Бог, полюбить тебя, детка!

Унесенные ветром (Gone with the Wind)

 — Что там стряслось? — допытывалась я всю дорогу, но ты загадочно молчал. И всё это казалось жёстким сюрром, потому что у меня не складывались воедино такие противоречивые факты, как ты, Люся и то что мы едем её спасать.

 Такси притормозило и ты велел водителю ждать, а мне не рыпаться. Мол, без сопливых разберёшься.

 Спустя пять минут ты вышел, держа за руку мою сестру, которая улыбалась, как чёртова победительница. Мне казалось, что перед вами кто-то раскручивал ковровую дорожку, честное слово! Это был фееричный выход. Бам-бам-бам, вы идёте мне навстречу и улыбаетесь. Садитесь в такси, а за вами на холод, без куртки вылетает бритоголовый крепкий парень в майке-алкоголичке и клетчатой красной рубашке и смотрит вслед. Люся оборачивается к нему, улыбается, он улыбается ей в ответ, кивает и провожает взглядом.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})