Противостояние 3 - Александр Афанасьев

   Они шли и шли, не спеша. В такие моменты и в таких местах особенно остро ощущаешь свою ничтожность перед величественным творением природы, каким был Пандшер.

   Караван!

   Сигнал подал Аймаль, он крикнул, подражая голосом орла - но Мирза видел все сам. По тропе, выползая из-за поворота ущелья, шел караван.

   Мирза долго смотрел на караван в подзорную трубу. Потом - очень медленно, так что это действие было сложно заметить, отложил в сторону подзорную трубу, рука обхватила рукоятку винтовки, затыльник приклада лег в плечо. Расстояние до цели было чудовищным - два с лишним километра, на таком расстоянии и люди и ослы казались букашкам, жаркими букашками, ничтожными перед Его гневом. Стоит ему нажать на спуск - и пуля полетит, и выбьет жизнь из того, кого он выберет, и он полетит на встречу с Аллахом даже не успев ничего понять.

   Только здесь ли он?

   Как и все снайперы Мирза исповедовал правило - стрелять только по ясно видимой и опознанной цели. Выстрелы "на шум", "на вспышку", "по цепи" недопустимы. Те, кто стрелял на вспышку - без счета лежали в могилах, потому что сделать вспышку, похожую на винтовочный выстрел очень легко, выстрели по ней - и через несколько секунд, потребных на то чтобы прицелиться тому кто тебя обманул, ты сам отправишься на встречу с Аллахом.

   Это был не первый караван, который прошел под его прицелом, по Пандшеру вообще было довольно интенсивное караванное движение, Пандшер выходил прямо в Пакистан а спецназ нечасто рисковал охотиться в ущелье, опасаясь быть отрезанным. Потому то местные жители жили богаче остальных - основным средством доставки товаров из Пакистана был караван, а в других местах караваны забивали вертолетчики и спецназ, особо не разбираясь, гражданский он или военный. Тем более - минометы часто везли рядом с штуками ткани. А вот караваны идущие через Пандшер - по крайней мере до его выхода - перехватывали нечасто и вась товар доставался тем кто его заказывал.

   Но этот караван чем-то отличался. Перед его взором шли вооруженные люди, ишаки - а он никак не мог понять, в чем дело. Что привлекло его внимание. Наконец, когда караван уже почти вышел из зоны огня понял.

   Ишаки ничего не везли!

   Каждый второй ишак вообще шел порожним, некоторые везли на спинах людей, некоторые что-то везли, какой то груз - но небольшой. Если караван идет из Пакистана - он должен везти товар. А здесь товара - нет!

   Тогда что это за караван?! Кого он везет?

   Рискуя, очень сильно рискуя, он все тем же плавным и слитным движением вновь взялся за подзорную трубу, поднес ее к глазам. Лица моджахедов, бородатые, угрюмые, плыли перед ним.

   Стоп! А это кто?!

   Шурави! Русский!

   Хоть у него и была борода, и даже она была черной это был шурави! Мирза слишком много шурави видел в своей жизни чтобы ошибаться. Это был самый настоящий шурави и ехал он в афганском караване. Значит, это люди Масуда.

   Но где же тогда сам Лев Пандшера?

   Он еще раз посмотрел на моджахедов, пристально, на каждом лице задерживая взгляд. Он помнил лицо Масуда, он навсегда запомнил его фотографию и не мог ошибиться. Но в этом караване - Масуда не было.

   Он опустил трубу, было уже смертельно опасно наблюдать за идущими на него людьми, его могли заметить невооруженным взглядом.

   Только тогда, когда караван прошел, он понял, зачем идет караван. Если караван идет в сторону, где находятся шурави и идет он пустым - значит, Пандшерскому Льву кто-то продал оружие и боеприпасы. Масуд послал верных людей забрать товар. Значит, в обратный путь караван пойдет груженым, а сейчас ослы везут охрану и подарки, как это принято по традиции. Бакшиш*.

   А через некоторое время, почти сразу за еще одним караваном, на сей раз груженым товаром из Пакистана прошли трое моджахедов, Они были одеты как рядовые моджахеды, один шел впереди и осматривал дорогу а двое шли за ним и несли ящик - вероятно с боеприпасами. Того, что охранял, Мирза не знал, а лиц тех что несли ящик он не видел. Пятьдесят на пятьдесят - с одной стороны их лица были закрыты громоздким ящиком, с другой были видны. Ящик был с той стороны где залег Мирза - видимо, так распорядился Аллах.

   Несмотря на весь свой опыт, ни Шило, ни сам Николай не увидели снайпера и не почувствовали что он там есть.

   * Бакшиш - это не подарок и не взятка, а что-то сверх обязательств по заключенной сделке, чтобы порадовать контрагента. Без знания этого обычая на Востоке вести дела очень тяжело.

   Их ждали в паре километров от Рухи, вглубь ущелья - два Урала, несколько КамАЗов, УАЗ и несколько бурубахаек*. Самое удивительное, что бурубахайки принадлежали отряду Джумахона, бывшего соратника Ахмат Шаха Масуда. Джумахон держал ущелье, расположенное на подходах к стратегическому перевалу Саланг, в его банде насчитывалось иногда до тысячи штыков, иногда - потому что численный состав всех афганских банд постоянно менялся. Против Джумахона вели активные операции, никому не нужны были проблемы на Саланге. Потом ему все это надоело, он рассорился с Масудом и перешел на сторону народной власти. Ему тотчас же добавили боеприпасов, оружия и придали советский горнострелковый батальон. С Масудом впрочем, как и с любым другим моджахедом Джумахон воевать не спешил, вместо войны он только имитировал активность. А сейчас и вовсе - стоял рядом с шурави и приветствовал караван своего злейшего врага.

   Караван - потому что самого врага в караване не было.

   * бурубахайка - типичное афганское транспортное средство, грузовик с наращенными бортами, перегруженный сверх всякого предела. Буру Бахай - счастливого пути.

   Когда они увидели стоящие машины и рассыпавшихся по долине людей - то все, и даже Масуд - с облегчением вздохнули.

   Начался какой-то торг. Или переговоры. Советские, Джумахон, Масуд, еще один афганец отошли в сторону, присели на корточки. Советские были странные - в форме только один, остальные в каких-то легких, защитного цвета куртках - Скворцов видел такие в Москве, продавались в Березке. Один в темных очках. Разговор, по-видимому, шел на узбекском.

   Их же отозвал кивком в сторону человек, которого они не видели четыре месяца. Даже больше.

   Цагоев, достал из кармана портсигар, но из него достал не сигарету, а какую-то желтую пластинку, сунул ее в рот. На его потертом кителе красовались новенькие полковничьи погоны - новый китель здесь заказать было негде. Потом Цагоев спокойно спросил

   - Охренели?

   - Тише едешь, шире морда, рафик дагероль* - ответил за обоих Скворцов, он же Сысоев, он же... да ладно.

   Цагоев аж подавился никотиновой жвачкой, которую открыл только здесь, в Кабуле и которую усиленно жевал, чтобы окончательно избавится от дурной привычки. Потом, не найдя что сказать оглушительно - даже афганцы прервали разговор - расхохотался...

   - Пора вас возвращать... - давясь смехом, сказал он - совсем обнаглели...

   - Товарищ полковник, сколько нам тут еще? - тихо спросил Шило.

   - А что? Домой рвешься?

   - Порвал бы всех. Ночами снится ...

   И такой болью пахнуло от этих бесхитростных слов, что даже Скворцов посмотрел на своего друга и боевого товарища обескуражено. Шило все это держал в себе, не делился ни с кем. Шутил, куражился. А тут - вон оно как.

   - Поедешь... - сказал Цагоев - пора вам и в самом деле на поверхность выныривать. Хватит, отсиделись. В Кабуле дела есть.

   - Когда, товарищ полковник? - спросил Сысоев

   - Скоро. Очень скоро. Через день или два.

   * товарищ полковник (пушту)

   Первым таджиков, как ни странно, услышал Аймаль. Тот самый, что и убил ребенка, чтобы сохранить тайну присутствия здесь группы. Он залег слева, прикрывшись валуном и накидкой, такой же как у Мирзы и у Бахта. Он ждал атаки с фронта, моджахеды же заходили с фланга. Но валун - он круглый, с любой стороны прикроет. А пуштун-джадран всегда увидит противника-узбека первым, на то он мужчина, пуштун и воин.

   Первым делом, Аймаль переместился так, чтобы валун прикрыл его. Вторым делом - крикнул, подражая голосу одной горной птицы - сигнал чрезвычайной опасности.

   Узбеки - их было десять человек, во главе с тем самым высоким, пожилым, главой общины. У них был пулемет, РПГ и два БУРа - но у них не было главного - опыта и подготовки пуштунских коммандос. И тем не менее - узбек, услышав птицу, подал знак рукой - и все моментально бросились на землю...

   Это тоже была ошибка. Если бы они атаковали с ходу - у них был бы хоть какой-то шанс, ведь ни Бахт ни сам Мирза не успевали к рубежу открытия огня. Но они залегли, осматриваясь - и потеряли время, дали пуштунам занять позиции...

   Они лежали целый час - не шевелясь, не стреляя, даже не дыша. Узбеку не нравился этот крик, это была редкая птица, услышать ее - большая редкость, и большая удача по поверьям местных жителей. Неужели сам Аллах направил их стопы на верный путь?