Песни из «Уголка» - Константин Случевский

«Не может юноша, увидев…»

Не может юноша, увидевТебя, не млеть перед тобой:Ты так волшебна, так чаруешьСредневековой красотой!

И мнится мне: ты — шателенка;По замку арфы вкруг звучат,К тебе в плюмажах и беретахС поклоном рыцари спешат.

И я в раздумьи: как бы этоИ мне, с лоснящимся челом,В числе пажей и кавалеровЯвиться в обществе твоем?

И я решил: стать звездочетом,Одеться в бархат — тьмы темней,На колпаке остроконечномНашить драконов, сов и змей;

Тогда к тебе для гороскопа,—Чтоб остеречь от зол и бел,—В полночный час в опочивальнюЯ буду призван на совет.

Тогда под кровом ночи звездной,Тебе толкуя зодиак,Я буду счастлив, счастлив… ТолькоБоюсь, чтоб не слетел колпак!

«Не знал я, что разлад с тобою…»

Не знал я, что разлад с тобою,Всю жизнь разбивший пополам,Дохнет нежданной теплотоюНавстречу поздним сединам.

Да!.. Я из этого разладаПознал, что значит тишина, —Как велика ее отрадаДля тех, кому она дана…

Когда б не это, — без сомненья,Я, даже и на склоне дней,Не оценил бы единеньяИ счастья у чужих людей.

Теперь я чувства те лелею,Люблю, как ландыш — близость мхов,Как любит бабочка лилею —Заметней всех других цветов.

«Здесь роща, помню я, стояла…»

Здесь роща, помню я, стояла,Бежал ручей, — он отведен;Овраг, сырой дремоты полный,Весь в тайнобрачных — оголенОгнями солнца; и пескиСпаивает ветер в завитки!

Где вы, минуты вдохновенья?Бывала вами жизнь полна,И по мечтам моим счастливымШла лучезарная волна…Все это с рощей заодноКуда-то вдаль унесено!..

Воскресни, мир былых мечтаний!Воскресни, жизнь былых годов!Ты заблести, ручей, волнамиВдоль оживленных берегов…Мир тайнобрачных, вновь покройМеня волшебною дремой!

«Серебряный сумрак спустился…»

Серебряный сумрак спустился,И сходит на землю покой;Мне слышно движение лодки,Удары весла за горой…

Пловец, мне совсем неизвестный,От сердца скажу: добрый путь!На труд ли плывешь ты, на радость,На горе ли, — счастливым будь!

Я так преисполнен покоя,Я так им богат, что возьмиХоть часть, — мне достанет делитьсяСо всеми, со всеми людьми.

«Какая засуха!.. От зноя…»

Какая засуха!.. От знояК земле все травы прилегли…Не подалась ли ось земная,И мы под тропик подошли?

Природа-мать — лицеприятна;Ведь, по рассказам, не слыхать,Чтобы в Caxape или в КобиМогли вдруг льдины нарастать?

А здесь, на севере, Сахара!Край неба солнце обожгло;И даже море, обезумев,Совсем далеко вдаль ушло…

«Порой, в октябрьское ненастье…»

Порой, в октябрьское ненастье,Вдруг загорится солнца луч,Но тотчас быстро погасает,—Туман так вязок, так тягуч.

И говорит земля туману:«Не обижай моих красот!Я так устала жарким летом,В моих красотах недочет.

Я так бессильна, так помята,Глаза сиянья лишены,Поблекли губы, косы сбиты,А плечи худы и бледны.

Закрой меня! Но день настанет,Зимой успею отдохнуть,Поверь мне, я сама раскроюСвою окрепнувшую грудь!»

Сказала, и, закрывши очи,Земля слабеющей рукойСпешит, как пологом, туманомПрикрыть усталый облик свой.

«О, неужели же на самом деле правы…»

О, неужели же на самом деле правыГлашатаи добра, красот и тишины,Что так испорчены и помыслы, и нравы,Что надобно желать всех ужасов войны?

Что дальше нет путей, что снова проступаетВся дикость прежняя, что, не спросясь, сплеча,Работу тихую мышленья прерываетИ неожиданный, и злой удар бича…

Что воздух жизни затхл, что ржавчина и плесеньТак в людях глубоки и так тлетворна гниль,Что нужны: пушек рев, разгул солдатских песен,Полей встревоженных мерцающая пыль…

Людская кровь нужна! И стон, и бред больницы,И сироты в семьях, и скорби матерей,Чтоб чистую слезу вновь вызвать на ресницыНе вразумляемых другим путем людей,—

Чтоб этим их поднять, и жизни цель поставитьИ дать задачу им по силам, по плечу,Чтоб добрый пастырь мог прийти и мирно правитьИ на торгующих не прибегать к бичу…

«Что тут писано, писал совсем не я…»

Что тут писано, писал совсем не я,—Оставляла за собою жизнь моя;Это — куколки от бабочек былых,След заметный превращений временных.

А души моей — что бабочки искать!Хорошо теперь ей где-нибудь порхать,Никогда ее, нигде не обрести,Потому что в ней, беспутной, нет пути…