Тройка с минусом, или Происшествие в 5 «А». - Ирина Пивоварова

Судя по всему, Сергей Фёдорович задавал на дом похожую задачу, но вчера они с Аликом Спичкиным долго гуляли по улицам, и ей было не до задачи.

А потом, когда Тося наконец пришла домой, ей тоже было не до задачи, потому что она всё думала, как отомстит за Алика Агафонову, и всё никак не могла придумать…

Ну, а потом был вечер. И вечером по телевизору показывали «Чужую родню», и это был такой хороший задушевный фильм, и Тося так переживала за главного героя, что ей тоже совсем было не до задачи.

Тося вздохнула. Впрочем, без особого огорчения. Она знала, что всё будет в порядке, что ей можно не волноваться. Она знала, что Вера Пантелеева решит задачу. Вера сидела у неё за спиной, и Тосе нечего было беспокоиться. Вера Пантелеева умела решать задачи не хуже Ани Залетаевой. И к тому же Вера Пантелеева стала за это время лучшей подругой Тоси Одуванчиковой. Как, впрочем, и Таня Гвоздева, и Валя Собакина, и Тамара Павлихина, да и почти все остальные девочки в классе. Не Пантелеева, так ещё кто-нибудь непременно подкинет ответ.

Ну и, конечно, как только она спишет, она тут же пошлёт Алику Спичкину…

Тося обернулась и посмотрела на Алика. Алик, весь красный и сердитый, возился с задачей.

«Алик! — захотелось через весь класс крикнуть Тосе. — Ты не бойся. Ты положись на меня. Я тебе помогу…»

— Одуванчикова! — сказал Сергей Фёдорович. — Извертелась совершенно. Даже на контрольной не можешь спокойно посидеть…

Тося сделала виноватое лицо, провела рукой по своим густым красивым волосам, заправила за ухо прядку, чтобы было, как у киноактрисы Галины Польских, и стала водить ручкой по промокашке, чтобы Сергей Фёдорович увидел, как она изо всех сил решает контрольную.

Слева от Тоси сидела Аня Залетаева и что-то сосредоточенно подсчитывала на промокашке.

«У, вредная! — подумала Тося Одуванчикова. — Отличница какая нашлась! Воображала…»

Но, подумав так, Тося не испытала совершенно никакой злости. Честно говоря, она уже не сердилась на Аню Залетаеву. Такой уж характер был у Тоси Одуванчиковой — она не могла долго сердиться. Ей давно уже хотелось заговорить с Аней, только она боялась. Она была уверена, что гордая Аня ни за что в жизни не станет разговаривать с ней после того, что было…

«И зачем я ей сказала про «классную доску»? — ругала себя Тося. — Ну зачем? Теперь она мне всю жизнь не простит. И будет права. И что же я за гадкий такой человек! Да мало ли, что её Гвоздева с Собакиной «классной доской» прозвали! Ну и что? Вовсе она не «классная доска»! И уж если разобраться, то Аня Залетаева, например, гораздо лучше, чем Гвоздева и Собакина… Уж она-то никогда ничего за спиной нехорошего про своих одноклассников не говорит. А они говорят. И хихикают. И делают всякие знаки. А если тот, над кем они хихикают, оборачивается к ним лицом, они тут же принимают самый невинный вид.

Нет, Аня Залетаева совсем не такая. Если ей что-нибудь не нравится, она прямо в глаза говорит. Ну, может, она чересчур уж принципиальная — это да, с этим Тося бы согласилась, но зато она круглая отличница и учителя всегда ставят её в пример.

А Гвоздеву с Собакиной не ставят. И не говорят про них, что они самые дисциплинированные и самые аккуратные… А про Аню говорят. И это чистая правда». Тося даже не могла себе представить, как у Ани хватало терпения выслушивать все подряд объяснения учителей. Лично у Тоси — она сама это знала — никогда не хватало. А уж у Гвоздевой и Собакиной и подавно.

Обо всём этом думала теперь Тося Одуванчикова, рисуя ручкой на промокашке цветочки и поглядывая искоса на Аню Залетаеву.

Аня не замечала этого взгляда. Она решала задачу. Вид у Ани был странный.

Она сидела бледная, тёрла рукой лоб и, уставившись в тетрадь, грызла свою пластмассовую лиловую ручку.

Это было на Аню непохоже. Раньше Аня никогда не бледнела на контрольных, никогда не тёрла лоб и не грызла никаких ручек…

Тося насторожилась.

Аня перестала грызть ручку и стала быстро-быстро писать. Потом она задумалась и снова сунула ручку в рот. Видно, что-то у неё не клеилось.

Она вдруг перечеркнула написанное и снова стала быстро считать на промокашке. Потом бедная ручка прямо затрещала под её зубами.

Первый раз за весь месяц Тося Одуванчикова увидела, что Аня волнуется.

И волнуется ужасно.

На глазах у Тоси творилось что-то странное: Аня Залетаева не могла решить контрольную.

Лоб у Ани вспотел. Промокашка была вся истерзана. На ручке виднелись отчётливые следы зубов.

И тут Тося ощутила сзади несильный толчок в спину.

Так и есть: Верка Пантелеева решила задачу.

Тося согнула в локте руку и незаметно сунула её за спину. Тосины пальцы ощутили гладкую бумажку.

«Молодец, Пантелеева! Не подвела!..»

Тося развернула бумажку, и ровно через три минуты задача была списана.

Тося свернула шпаргалку и хотела перебросить её Алику Спичкину, но тут её постигла неудача.

Сергей Фёдорович как раз прохаживался по узенькому проходу между их столами.

Тося ещё раз с жалостью поглядела на несчастное лицо Алика…

А скоро по всем этажам, по всем коридорам и классам разливался звучный, пронзительный звонок.

«СПАСАЙСЯ! АГАФОНОВ!»

Алик ждал Тосю в раздевалке.

— Ну как, решила? — спросил он.

— Да что ты, Алик! — сказала Тося. — Верка списать дала… А ты?

— А я и решать не стал, — сказал Алик. — Зря только силы тратить… Сама подумай, зачем мне математика?! Пусть пару ставят, мне всё равно.

— Ну, всё же неприятно, — сказала Тося.

— Да чего неприятного? — сказал Алик. — Что я, математиком стать собираюсь? Да я буду преступников выслеживать! Я в милиции работать буду. Вот я тут один журнал принёс, «Человек и закон». Интересный — закачаешься! Это тебе не математика!

И пока их одноклассники, толкаясь в раздевалке, напяливали на себя впопыхах пальто и шапки, Алик отвёл Тосю в сторонку, вынул из портфеля журнал «Человек и закон» и открыл в заложенном месте.

— Вот, читай, — сказал он. — Имей в виду, это я только тебе показываю. Остальные в этом ни черта не смыслят. Безмозглые какие-то личности…

— Ужасно интересно! — сказала Тося, не поняв ни слова и поражаясь тому, какой Алик умный.

— Эй, Тоська, ты идёшь домой? — крикнули ей Гвоздева с Собакиной. — Чего это ты там со Спичкиным расселась?

— Идите без меня, — сказала Тося. — У меня дело есть.

— Ой, держите меня — дело! — сказала Собакина.

— Жених и невеста! — крикнула Гвоздева.

Тося вскочила.

— Не обращай внимания! — сказал Алик. — Я же говорю — безмозглые личности. Представляю, как они все глаза вылупят, когда нам министр внутренних дел награду даст! Они тогда не то запоют!

— Какую награду? — удивилась Тося.

— За поимку опасного преступника, — сказал Алик. — А ты что думаешь, это просто — взял, поймал и всё? Нет, за это награда полагается! Золотые часы или ещё что-нибудь. Сам министр нам руку будет жать!

Алик даже зажмурился, представляя эти приятные мгновения. На его руке уже как будто вспыхнули золотом часы. И он даже поднёс было левую руку к уху, чтобы послушать их нежное тиканье… Но тут мимо них близко-близко прошёл не торопясь неизвестно откуда взявшийся Агафонов, и часы, горевшие нестерпимым блеском на руке Алика, померкли, и вместе с ними померк мечтательный взгляд Алика Спичкина.

С некоторой тревогой Тося и Алик проследили, как Агафонов небрежным жестом водрузил себе на макушку облезлую шапку, как сунул руки в рукава пальто и как пошёл, не застёгиваясь, к дверям, и только тогда, подождав ещё минут пять для верности, тоже встали и пошли одеваться.

Раздевалка пятого «А» была уже пуста. Только одна желтоватая сусличья шубка висела в углу. Но Алик и Тося не обратили на неё никакого внимания. Грозный образ двоечника и хулигана занимал сейчас все их мысли.

— Странный тип, — сказала Тося. — Ты заметил, как он на нас посмотрел? У меня прямо мурашки по спине поползли! И чего ему от нас надо?

— Уголовный тип, — сказал Алик. — Будущий преступник. Да, я забыл тебе сказать… Помнишь, когда ты домой пошла… Я иду… И вдруг чувствую ужасающий удар по голове! Я чуть сознание не потерял!.. Оборачиваюсь и вижу — он. Стоит, понимаешь, и такую нахальную морду скорчил! Я говорю: «Ах так? Ты драться, говорю, вздумал? Ну так получай!.. И как дам ему головой в живот! Он как полетит вверх тормашками!.. Я считаю, с хулиганами только так и надо поступать! Хулиганов жалеть нельзя! Правильно?

— Правильно, — неуверенно сказала Тося. — Но только разве ты…

— Помяни моё слово, — сказал Алик, — этот Агафонов когда-нибудь попадёт за решётку!

Они открыли тяжёлую дубовую дверь и вышли на улицу.

На улице падал крупный снег и не было и в помине никакого Агафонова.