Тоомас Линнупоэг - Хельо Мянд

Пеэтер объяснил.

— Ты в субботу на вечер отдыха придешь? — спросила Майя.

— Не знаю, — ответил Пеэтер, — сегодня еще только вторник. У тебя еще есть вопросы?

— Нет, — ответила Майя.

— Всего хорошего, — сказал Пеэтер. В комнате воцарилась тишина.

— Она тебе часто звонит? — спросил Тоомас Линнупоэг с видом полного безразличия.

— Почти каждый день, — ответил Пеэтер Мяги, — и не только она. Все девчонки звонят, у кого дома есть телефон, того и гляди провода перегреются. Вот я и отвечаю отцовским басом, чтобы отвадить их, но ты же видел — и это не помогает.

Тоомас Линнупоэг молчал.

Пеэтер пояснил:

— Я уверен на сто процентов, Майя знала, как решать задачи, просто ей хотелось позвонить. Я ведь с девчонками не церемонюсь, говорю с ними — грубее некуда, ты же сам слышал, а они все равно звонят. Тебе хорошо, у тебя нет телефона.

Тоомас Линнупоэг продолжал молчать. Он был не на шутку уязвлен. Он, Тоомас Линнупоэг, ночи и дни напролет думает о Майе, только о Майе, водит ее в кафе, защищает в любом возможном и невозможном случае, хотя бы и в ущерб своей репутации, готов даже поступить вместе с нею в это проклятое училище и — на тебе! — такое предательство! Да еще почти каждый день! И Тоомас Линнупоэг решил отомстить за свои поруганные чувства, он не мог иначе. Он решил отомстить и за своего лучшего друга Пеэтера.

— Какой номер телефона у Майи? — спросил Тоомас Линнупоэг.

Пеэтер отыскал в телефонной книге номер Майиного телефона.

Тоомас Линнупоэг старательно набрал номер, следя, чтобы палец не дрогнул и чтобы не ошибиться цифрой, и спросил:

— Алло, это Майя?

— Майя, — послышалось в трубке.

— Это Тоомас Линнупоэг. Ты мне очень нужна. Ты не объяснишь мне кое-что по математике? Хотел сесть за уроки, да не знаю, с чего начать.

— Странно, с чего это ты вздумал у меня про математику спрашивать? Ты никогда ничего у меня не спрашивал. Позвони Пеэтеру.

— Я звонил. Телефон Пеэтера занят.

— Ну, шут с тобой, — сказала Майя и начала читать Тоомасу Линнупоэгу лекцию.

— Ха-ха-хаа, — рассмеялся Тоомас Линнупоэг.

— Что ты так странно смеешься? — удивилась Майя.

— Я звоню от Пеэтера. Ха-ха-хаа, — засмеялся Тоомас Линнупоэг еще неестественнее и бросил трубку.

— С Майей теперь покончено, — сказал Пеэтер Мяги.

— С Майей теперь покончено, — повторил Тоомас Линнупоэг, и они разом засмеялись. Пеэтер, этот неповоротливый, добрый, ленивый Пеэтер смеялся так, что дом дрожал. Тоомас Линнупоэг смеялся, разумеется, несколько тише, — в данный момент его организм не смог бы вынести такой сильной дополнительной встряски. Тоомасу Линнупоэгу даже хотелось бы не смеяться, а плакать, реветь, как ревел сегодня его братишка Протон, когда Тоомас Линнупоэг запер его. Тоомасу Линнупоэгу пришло в голову сравнение, что и он сам теперь — за запертой дверью, только вот спасительница-бабушка не придет и не откроет ее.

Тоомас Линнупоэг добывает тапочки

Когда на следующее утро Тоомас Линнупоэг пришел в школу, он наткнулся на небольшое препятствие — на лестнице возле раздевалки стоял контроль, то есть двое учителей, которые не пускали наверх учеников без тапочек. А Тоомас Линнупоэг грубо нарушил правила школьного распорядка: он был в ботинках.

Но Тоомас Линнупоэг не мог допустить, чтобы такой малозначительный факт выбил его из строя. Тоомас Линнупоэг, недолго думая, пошел под окна своего класса в полной уверенности, что кто-нибудь из мальчишек вызволит его из беды. То есть выбросит тапочки через окно. Но оказалось, что не он один додумался до этого, под окном стоял почти весь класс, исключая девчонок. Девчонки — этот образец аккуратности — сидели на подоконнике и хихикали:

— Хи-хи-хи! Тащите лестницу и лезьте через окно.

В ответ им мальчишки строили рожи. Тоомас Линнупоэг делал это с особенным презрением, потому что свою злость на Майю он распространил на всех девчонок.

— А наверху тоже проверяют? — спросили мальчики.

— Нет, — дали девочки точную информацию.

Но тут к школе подоспели трое мальчиков — Пеэтер Мяги, Агу Райенди и Рафаэль Гольдберг, он же Глас Народа, у которых тапочки оказались с собой, и положение дел моментально изменилось. Вбежав в класс, владельцы тапочек сразу же передали их во всеобщее пользование, то есть бросили в окно своим товарищам. Так в школу попали еще трое ребят, после чего тапочки снова полетели на улицу, и так вкруговую. Вскоре уже доброму десятку мальчиков удалось попасть в класс.

— Теперь моя очередь, — сказал Тоомас Линнупоэг, оттесняя других и создавая давку. — Во-первых, одни тапочки принадлежат моему лучшему другу Пеэтеру Мяги, а во-вторых, мне опаздывать нельзя, вы все это знаете.

— Слышали, что король опаздывающих говорит? — Тойво Кяреда засмеялся. — Даже и не заикайся! Каждый день тебе можно опаздывать, а сегодня вдруг нельзя. — И Тоомаса Линнупоэга, невзирая на его протест, хладнокровно оттеснили в конец очереди.

Девочки на подоконнике продолжали хихикать. Майя, все время упорно смотревшая мимо Тоомаса Линнупоэга, спросила вдруг, подзуживая:

— Послушай, милая Вийви, неужели тебе не жаль Тоомаса Линнупоэга? Я думала, ты бросишь ему свои тапочки.

По правде говоря, Вийви уже давно мучилась вопросом, бросить Тоомасу Линнупоэгу тапочки или нет. С одной стороны, Вийви очень не хотелось, чтобы Тоомас Линнупоэг опоздал и получил еще одно замечание, с другой же стороны, Вийви боялась бросить. Нет, не от застенчивости. В последнее время она довольно успешно преодолевала в себе нерешительность. Вийви боялась бросить совершенно по другой причине: на одной из ее тапочек против большого пальца была дыра.

— Бросай, бросай! — подстрекала Майя.

— Стоит ли, — сомневалась Вийви, но все же сняла тапочки.

— Эй, Тоомас Линнупоэг, дама твоей мечты посылает тебе тапочки! Не считай ворон, лови! — крикнула Майя, и пара красных тапочек, описав широкую дугу, шлепнулась к ногам Тоомаса Линнупоэга.

Тоомас Линнупоэг посинел. Не от холода — весеннее утро было довольно теплым. Он посинел от злости и чувства унижения. На кой черт эти девчонки суют свой нос, куда их не просят? Разве мало насмешек вынес Тоомас Линнупоэг из-за своего маленького роста, теперь он должен еще и девчоночьи тапочки надеть! Лучше уж опоздать!

Но Тоомас Линнупоэг сохранил видимость хладнокровия. Он поднял тапочки, почтительно поклонился и сказал с напускным достоинством:

— Ваш смиренный рыцарь Тоомас Линнупоэг благодарит вас и надеется, что ему удастся втиснуть свои ходули в ваши крохотные мокасины.

Теперь настала очередь Вийви измениться в лице, — все девочки в классе знали, что Вийви носит туфли не больше и не меньше как тридцать девятого размера. Ничего позорного в этом, разумеется, нет, но и ничего приятного тоже, в особенности, когда слышишь, как заливисто хохочет Майя.

Тоомас Линнупоэг принимает решение

Все было напрасно — Тоомас Линнупоэг не мог относиться к Майе равнодушно, хотя он настойчиво и внушал себе это. Он с огорчением обнаружил, что на практике всякое самовнушение — дело безнадежное, зря об этом всюду трубят как о мощном средстве самовоспитания. Тоомасу Линнупоэгу просто необходимо было знать, почему он не нравится Майе, точнее говоря, почему Пеэтер Мяги нравится Майе больше. Чем же они так отличаются друг от друга?

Тоомас Линнупоэг пошел еще дальше. Он хотел знать, почему и другие девочки вертятся вокруг Пеэтера, звонят ему каждый вечер по телефону, а на него, Тоомаса Линнупоэга, и внимания не обращают. Чем же они так отличаются друг от друга?

Перед глазами Тоомаса Линнупоэга стояла Майя и только Майя, и Тоомас Линнупоэг один за другим позабыл все другие факты. Позабыл, что ему улыбались гораздо чаще, чем Пеэтеру. Позабыл про Вайке Коткас, которая чуть ли не силком затащила его на свой день рождения. Позабыл чистую, самоотверженную дружбу Вийви. Позабыл о Катрин Эхалилл, которая хвалила его за инициативу и находчивость при организации вечера отдыха. Тоомас Линнупоэг помнил только одно: его лучший друг Пеэтер нравится Майе больше, чем он сам. Почему? Почему? Чем же они так отличаются друг от друга?

Они сидят за одной партой и дружат, любят пошутить, оба учатся, можно сказать, очень хорошо, он, Тоомас Линнупоэг, даже немного лучше. Пеэтер, правда, плавает в бассейне, зато он, Тоомас Линнупоэг, занимается легкой атлетикой, И ростом Пеэтер тоже не может похвалиться, но Пеэтер…

…толстый! В толщине и заключена самая большая разница между ними. Пеэтер — фигура представительная, не то, что он — тощий и щуплый. Вообще-то худоба — беда небольшая, у него силенки и выносливости хоть отбавляй, только это по нему не видно, не бросается в глаза.