Пендрагон - Стивен Рэй Лоухед

добиваясь от нее чего угодно; даже самый жалкий зверь казался лучше, если нес на спине Кая.

День был теплым. Они остановились в поселке, чтобы напоить лошадей у брода маленькой речки. Неподалеку играли какие-то местные дети, и когда ребята подъехали, моментально собрались вокруг и, конечно, заметили покалеченную ногу Кая.

Этого хватило, чтобы они сразу начали издеваться. «Калека! Калека!» — кричали они, глядя на его неуверенную походку. Под их громкий смех Кай опустил голову.

Артура их жестокость потрясла. Насмешки были достаточно неприятными, но когда ребята постарше начали бросать камни в Кая, Артур решил, что дело зашло слишком далеко.

Сжав кулаки, он с диким воплем бросился прямо с седла на самого крупного хулигана. Удар пришелся тому в живот. Испуганный парень упал на спину, брыкаясь изо всех сил, но Артур уже сидел у него на груди. Местный мальчишка был на пару лет старше Артура, но Артур всегда был рослым парнем, и преимуществ у его обидчика не было никаких.

Последовала короткая потасовка. Противник после удара в живот никак не мог отдышаться, да еще Артур сидел у него на груди, и мальчишка даже потерял сознание на короткий момент.

Насмешки разом прекратились. Дети смотрели с удивлением. Артур медленно поднялся на ноги и, все еще не остыв, спросил, не хочет ли кто-нибудь еще что-нибудь сказать. Все потрясенно молчали. Злодей пришел в себя и сбежал; остальные последовали за ним. Кай и Артур снова сели на коней и продолжили путь вдоль берега.

В крепость они вернулись уже лучшими друзьями. Артур переделал имя Кая на кельтский манер — Кайус, и с тех пор называл его только так.

Он открыто восхищался мастерством Кая-наездника. Ему и в голову не приходило высмеивать его походку или речь, зато другие делали это слишком часто. Только не Артур. Никогда. И за это был вознагражден вечной верностью и преданностью Кая.

Кай, дай Бог ему здоровья! Огненно-рыжие волосы и вспыльчивый характер; бледно-голубые глаза могли потемнеть так же быстро, как летнее небо над Каэр Эдином во время налетевшей грозы; редкая улыбка, медный голос, гремевший по ущельям как охотничий рог… Когда-нибудь ему предстоит своим голосом сплотить людей на поле битвы… Кай бесстрашный; Кай упрямый, готовый бороться даже тогда, когда другой давно бы признал поражение.

Первые яркие дни осени мы провели, исследуя Каэр Эдин и окружающие земли. Артур устроил из этого игру: посмотреть, как далеко он сможет уехать от Скалы, как он ее называл, и сможет ли найти дорогу назад. Мы с Пеллеасом иногда ездили с ним; но чаще его сопровождал Кай.

Он быстро выяснил, что чужая земля полна сюрпризов. Во-первых, здесь жило множество людей, в узких извилистых долинах, окаймляющих скалистые холмы. Таких долин было немало, каждая со своим ухоженным полем или поселением. Обычно встречались каменные дома, крытые дерном; длинные прибрежные поля ржи, овса и ячменя; загоны для крупного рогатого скота и овец; каменные амбары; дровяные или торфяные печи. Люди привольно расселялись по этой земле, отделенные друг от друга высокими унылыми холмами.

Лесов тоже хватало, и охота была хорошей: кабан и медведь, олень, дикие овцы и зайцы, разная дичь, причем такая, какой не встретишь на юге: тетерева, например. Орлы и ястребы в изобилии, а речная, озерная и морская рыба поражала разнообразием.

Короче говоря, Артур скоро начал рассматривать Каэр Эдин и окружающие земли как подобие рая — и уж точно не как место изгнания, как он ожидал поначалу. Все было бы замечательно, кабы не суровая зима.

Однако мы выдержали и зиму, и теперь наслаждались короткой яркой весной. В общем, Каэр Эдин стал прекрасным домом для мальчика. По моему настоянию Экториус нашел наставника для Артура с Каем — одного из братьев недавно построенного аббатства в Аберкурниге. Таким образом, занятия латынью, а также чтением и письмом возобновились под снисходительным правлением Мелумпа.

Вдобавок к этому Экториус начал обучать Артура искусству королевского управления: навыкам, необходимым для поддержания королевства и руководства людьми. Тренировки с оружием продолжались, становясь все более сложными по мере роста опыта парней.

Жизнь вошла в легкий ритм досуга и учебы, работы и развлечений. Сменялись времена года, и Артур перестал тосковать по Бедиверу. Он учился с усердием, и со временем по уровню образования и интересов стал почти ученым.

Следовало бы считать это время хорошим и для меня, но я был недоволен. Я не мог избавиться от мыслей о Кран-Таре. Когда снова подошла зима, Каэр Эдин стал казаться мне ловушкой. Мучило то, что там, в большом мире, происходят разные события, а я здесь ничего не знаю. После многих лет активной деятельности мое вынужденное уединение раздражало. День за днем я ходил по залу перед очагом, и мое настроение было под стать зимнему серому дню.

Наконец мне пришло в голову, что мелкие короли во главе с Дюно и Морканом обнаружили наше убежище и уже идут на нас. Я понимал, что Эктор заблаговременно получит предупреждение о любых врагах, приближающихся к границам его владений, но иррациональный страх все сильнее сжимал мне сердце.

Пеллеас смотрел на меня с беспокойством.

— Мастер, что вас мучит? — спросил он наконец, не в силах больше выносить моего возбужденного состояния. — Не хотите сказать?

— Я задыхаюсь здесь, Пеллеас, — прямо ответил я.

— Но Экториус — самый щедрый лорд, он…

— Я не это имел в виду, — перебил я его. — Я боюсь, Пеллеас, что мы совершили ошибку, придя сюда.

Он никогда не сомневался во мне, но и понимал не всегда.

— Мы ничего не слышали ни о каких волнениях на юге, — пожал он плечами. — Мне казалось, что это хороший знак.

— Наоборот! — я чуть не плакал. — Именно это меня и беспокоит. Не надейся, такие как Дюно и ему подобные никогда не отдыхают. Они планируют захватить трон — я это чувствую. — Я ожесточенно ударил себя кулаком в грудь. — Я же чувствую, вот и боюсь!

Сквозняк из-под двери заставлял огонь в очаге метаться. Гончая подняла голову, медленно огляделась и снова положила морду на большие лапы.

Ну, ничего же особенного! Я не верю в приметы. Тем не менее, холодок коснулся моего позвоночника, и мне показалось, что в зале стало темнее.

— Что вы намерены делать?' — спросил Пеллеас.

Повисло долгое молчание. Ветер стонал за стенами, дрова в очаге трещали, но странное чувство не возвращалось. Океан