Посылка для Анны - Миранда Дикинсон

– Не любишь мюзиклы? – прошептал Бен, пробудив Анну от воспоминаний.

– Только этот, – ответила она, не успев придумать лучшего ответа.

– И чем перед тобой провинились «Звуки музыки»?

– Ничем. Просто я его не люблю. – Анна вымученно улыбнулась.

Бену ни к чему знать причину, по которой у нее внутри все скручивалось тугими узлами, когда звучала песня Лизль.

– Нацисты и монашки – не самое блестящее зрелище, – пошутил он, не замечая дискомфорта Анны. – Когда я был подростком, я признавал только одну крайность, пытался быть альфа-самцом… Анна, это была шутка.

– Я знаю. Прости. Я сегодня немного торможу.

– Поздно легла?

– Не смогла заснуть.

Если Бен и не поверил, то ничем этого не показал.

– Наверное, от радости, что работаешь со мной.

– Наверное.

Она почувствовала, что расслабляется, когда песня закончилась и актеры в полном составе вышли, чтобы исполнить восхитительную версию «Эдельвейса». И все же ощущение несправедливости не покидало ее, пока они пели: воспоминание об украденном у самой Анны моменте славы и о напыщенной, пропитанной алкоголем проповеди, которую ее мать начала читать «залу, полному ханжей», заглушая песню Анны. Застыв на месте, она вынуждена была смотреть в полные жалости глаза соседей, слушать их приглушенные комментарии вместе с пьяными воплями матери, эхом отражавшимися от стен зала…

Вернувшись на безопасную Тоттенхэм-Корт-роуд, куда они вышли из театра, Анна поняла, что Бен внимательно за ней наблюдает.

– Было интересно, – радостно сказала она, стараясь его отвлечь. – Мне понравился Руфус.

– Он тот еще персонаж, это точно. Но я обещаю держаться подальше от историй вест-эндских театров до конца твоего ворк-шедоуинга, хорошо?

– Договорились. Куда теперь?

Бен улыбнулся:

– На запрещенный ланч в рабочее время. Значительный плюс моей работы.

Случившееся в театре «Доминион» потрясло Анну до глубины души, но по мере того, как пятница перетекла в выходные, острота переживаний все тускнела. Бен не давил на нее, не пытался искать причины, не требовал объяснений, и за это она была ему благодарна. Теперь, когда впереди ее ждали выходные, она решила развлечься.

Тиш мрачно посмотрела на нее, как только они вышли из Уолтон Тауэр, направляясь к подземке.

– Хорошая неделя, да?

– Непривычная, – призналась Анна. – Отдел новостей кажется мне другой планетой. Двух недель будет более чем достаточно.

– А красавчик Бен?

– Все так же красив. И так же интересен. – Анна улыбнулась. – Он умудряется быть совершенно расслабленным и при этом полностью сосредоточенным на работе. Завораживающее зрелище.

– Мужчина способен на мультизадачность, надо же! Ну и куда мы идем?

– Я думала, что ты покажешь мне тот магазин в Марилебон, о котором постоянно рассказываешь.

Тиш тут же просияла:

– «Mia Casa, Mio Cuore»?[14] Боже, Анна, ты будешь в восторге!

Идея родилась совершенно случайно, пока Анна завтракала, глядя на раскинувшийся за окном ее квартиры городской пейзаж. Возможно, этому поспособствовало воспоминание о прошлом. Как бы то ни было, ей вдруг очень захотелось купить в дом что-нибудь новое. Ее квартира была удобно обставлена, но Анна почти ничего не меняла с тех пор, как поселилась в Уолтон Тауэр. Каждый предмет мебели, каждая картина, каждая мелочь была связана с определенным воспоминанием. Это и дарило Анне ощущение покоя. Но теперь, после необычных событий последних недель, она хотела чем-то отметить и настоящее.

Маленький магазинчик на Марилебон Хай-стрит уже почти год был объектом восхищения Тиш, и Анна давно утратила счет покупкам из этого магазина, которые подруга с гордостью ей демонстрировала. В этой части города Анна практически не бывала раньше, но в Хай-стрит влюбилась с первого взгляда. В отличие от прочих районов, улочка казалась более спокойной. Люди здесь шагали медленнее, останавливались, чтобы рассмотреть витрины или меню в жестяных рамках, вывешенные у ресторанов и кафе. Одна пара, прогуливавшаяся под руку, пожелала доброго утра Анне и Тиш, когда те проходили мимо, – событие настолько редкое в этом городе, что Тиш обернулась, таращась ей вслед, желая удостовериться, что это не мираж.

Магазин «Mia Casa, Mio Cuore» имел ярко-бирюзовый фасад и медную ручку на двери, которая приветствовала их своим скрипом. Внутри магазинчик тоже был ярким, скупо обставленным; полированный паркет и столы из состаренного дуба идеально подчеркивали изящество выставленных на продажу мелочей, кухонных аксессуаров и текстиля. Здесь пахло апельсином, корицей и сандалом, что напомнило Анне о волшебных лавочках в Ньюквее[15], куда она ходила с Рори, когда была подростком.

Тиш металась от одной витрины с товаром к другой, громко признаваясь в любви всему, что видела, а вот Анна неторопливо прохаживалась между столами и стеллажами, останавливаясь, чтобы провести пальцами по ткани с вышивкой, аккуратно приподнять стеклянные украшения, вдохнуть аромат свечей, отлитых вручную.

Она размышляла о том, не был ли ее шарф куплен в подобном магазине: возможно, тот, кто отправил ей посылку, тоже посвятил немало времени выбору подарка для нее, как она сама сегодня?

Ри вчера оттащила Анну от кофемашины в редакции, чтобы выудить из нее больше деталей о посылке.

– Ты хоть примерно представляешь, кто ее отправил?

– Нет. Я перебрала всех, кого знаю, но это точно не они.

– А хочешь узнать, кто это?

Анна призналась, что хочет. Пока она носила чудесный шарф, с каждым днем рос ее интерес к отправителю. Наверняка подарок был тщательно подобран лично для нее, и это заставляло задуматься, насколько хорошо ее знает тот, кто отправил посылку. Это мог быть случайный выбор или удачная догадка. Но Анна никак не могла избавиться от ощущения, что в подарок была вложена не только вежливость.

– Настоящий рай, правда? – Глаза Тиш сияли, и Анна отметила, что в корзине подруги уже лежат несколько вещей. – Зарплата еще не скоро, но я не смогла устоять. – Тиш помахала перед Анной кредитной картой. – Возблагодарим Бога за пластик, вот что я скажу. А ты что будешь покупать?

Анна уже выбрала для себя несколько возможных покупок, но только одна продолжала ее манить.

– Наверное, вот это, – сказала она, ведя Тиш к расставленным в ряд посеребренным стеклянным птицам.

В середине, возвышаясь над остальными, стояла та, что расправила стилизованные крылья, словно готовясь взлететь. У Анны от ее вида трепетало сердце, напоминая о двойственном чувстве предвкушения и тревоги, которое она на неделе не раз испытывала в редакции «Дейли мессенджер» и, без сомнения, будет испытывать и в следующие несколько дней. Выбор казался ей идеальным.

Чуть позже в тот день Анна развернула птицу и поставила ее на верхнюю полку книжного стеллажа, так чтобы луч света падал на серебристые крылья, заставляя их сиять. Вторая неделя в редакции ждала ее впереди, как воды незнакомого океана, но, к своему изумлению, Анна больше не ощущала страха.

Глава восьмая

В понедельник утром, сразу же после начала рабочего дня, всех сотрудников редакции вызвали в зал совещаний на шестом этаже, где панорамные окна во всю стену так и приглашали обитателей соседних домов поглядеть, что происходит в этом аквариуме. Анна последовала в зал вслед за Беном, чувствуя нервозность окружающих, от которой пощипывало кожу. Никто не улыбался, но она уже успела привыкнуть к серьезным выражениям лиц коллег.

Доступные сиденья заняли быстро, остальные прислонились к стенам или присели на края столов и клумб по периметру комнаты. Бен предложил Анне свой стул, вызвав всеобщее веселье. Покраснев, она приняла предложение и постаралась стать как можно незаметнее, чтобы избежать насмешек.

Открылась дверь, и в зале моментально воцарилась тишина. Джульетта Эванс в сопровождении своего неизменного заместителя Пирса Лэнгли ворвалась в комнату и сразу же заняла свое место во главе стола.

– Доброе всем утро.

Ропот приветствий прокатился по залу совещаний.

– Итак, что вы можете мне предложить?

Один за другим старшие журналисты перечисляли ей свои текущие проекты. Скелеты выпусков будущей недели обретали форму по мере того, как каждая колонка, секция и отдел вносили свой вклад. Джульетта слушала бесстрастно, одобрительно кивала и делала пометки. Время от времени она прерывала коллег вопросами или быстро отметала пункты, которые ее не устраивали. Некоторые репортеры возражали ей, и Анна видела, как младшие сотрудники съеживались, когда Джульетта с ними не соглашалась. Она буквально чувствовала в воздухе волны уважения и неприязни, вздымавшиеся и опадавшие, пока шло совещание. Этим же утром Бен сказал ей, что большинство старших журналистов по-своему наслаждаются поединком с главным редактором: «Зарабатывают себе язвы, но подсаживаются, как на наркотик. Ты сражаешься с ней за свои слова и иногда побеждаешь».