Пожиратели света и тьмы - Алан Фостер

Так случилось, что вместо смертельной схватки, к которой готовился народ деревьев, обезьянам довелось увидеть, как извечные враги, столько лет досаждавшие им на новой родине, в безумном танце кружили вокруг огня и сгорали. Некоторые из слельвов еще пытались сопротивляться, справиться с необоримым инстинктом, но яркий свет манил неудержимо. Ночные существа совершали широкие круги — пытались, наверное, поскорее спрятаться в тень, отбрасываемую листвой и стволами соседних деревьев, избавиться от вида манящего пламени, однако здесь они, полуослепшие, рывками совершающие полет, становились легкой добычей дико тявкающих, жаждущих мести обезьян. Лес до сих пор не видывал таких прыжков, сальто-мортале, ужимок и гримас, которые выделывали воины, добивая на земле ненавистных ночных убийц.

К тому моменту, когда по речной долине потянуло утренним ветерком, все было кончено. К концу избиения слельвов на поле битвы появились даже женщины с грудными малышами. Эхомба между тем, не желая участвовать в безжалостной расправе над летучими созданиями, отошел в сторону. И вдруг краем глаза заметил какое-то шевеление в ветвях ближайшего дерева. В следующее мгновение меч из заплечных ножен оказался в него в руке.

Выпеченное из жуткого мрака, неизвестное существо скорее ощущалось, чем очерчивалось в глубине освещаемых отблесками огня деревьев. Двигалось оно бесшумно, только пылали два красных ока. Всякий тут же отвел бы глаза, однако Этиолю хватило присутствия духа смотреть прямо, и спустя несколько мгновений он разглядел тонкий изгиб пасти, напоминавший кровоточащую рану. Существо вдруг прыгнуло вперед и отхватило кусок света от костра — не костра, а именно свет». А затем повернулось и исчезло — то ли свет оказался слишком ярок, то ли вкус не понравился. Причем было ясно, что на самом деле хищник охотился не за физическим светом, а за светоносной аурой, за тем сиянием торжества, которое излучали празднующие победу обезьяны.

Едва Этиоль убрал оружие, как тут же вновь схватился за рукоять — в кустах хрустнула веточка. Подошедший к нему Гомо испуганно отпрянул от такой реакции.

— Что случилось, друг Эхомба? Что за странный взгляд!.. Поделись, что тебя так встревожило?

Пастух некоторое время помалкивал, затем кашлянул и ответил:

— Одна тварь пряталась вот там, за стволом дерева.

— Я смотрел в том же направлении, но ничего не видел.

— Нам трудно разглядеть эромакади. Нужен глаз опытного следопыта.

— Эромакади? — встревожился предводитель обезьян. — Я никогда не слыхал о таком животном.

— Это не животное. Это одно из тех существ, которые обитают там… — Пастух неопределенно махнул рукой. — В ином пространстве, что заполняет бреши в нашем мире. Это пожиратели света, но не того, которым так щедро делится с округой солнце или костер в ночи. Эромакади взрастают на радости матери, ласкающей своего малыша, на гордости отца, услышавшего о подвигах сына на поле брани, — одним словом, на всем, что несет отсвет души. Страшные, коварные, безжалостные существа! На них лежит ответственность за многие беды… У нас на юге они, правда, встречаются редко. Земли у нас скудные, пастбища тощие, особых радостей в жизни нет. Старики-наумкибы обязательно учат молодежь, как распознавать эромакади и как с ними обходиться.

— Понятно, — покивал Гомо. — Судя по твоему рассказу, с подобными тварями лучше не встречаться. Этиоль пожал плечами.

— Они повсюду. Они хитры и непредсказуемы. Поговаривают, будто давным-давно эромакади сами были жертвами пожирателей тьмы, эромакади, но мне что-то не верится в эти дедовы сказки. Эромакади — это понятно, этих сколько угодно, но чтобы кто-то насыщался злом, тьмой и подлыми намерениями — вряд ли. С другой стороны, мир ведь на чем-то стоит, не разваливается… — Этиоль повернулся в сторону реки. — Ладно, если эромакади и приходил, то это был какой-то маленький эромакади, пугливый… Сунул нос в наш мир — и сразу бежать.

— Надеюсь, — с чувством произнес Гомо. — Не нравится мне сражаться неизвестно с чем. С тварью, которую нельзя разглядеть.

— Да и для человека это не просто. В следующий раз, когда почувствуешь приступ хандры, когда свет тебе будет не мил, знай — где-то поблизости притаился эромакади. Это он сглодал твою веселость духа, веру в себя и ожидание праздника.

Гомо от подобных слов даже вздрогнул. Обезьяны — натуры непосредственные, все принимают как есть, а уж после сегодняшней ночи величие Эхомбы в глазах обезьяньего царя выросло невероятно. Он казался существом, знавшим все и вся.

Сухое дерево горело еще по меньшей мере час, потом огромная головешка обрушилась; угли посвечивали до самого утра. Лесного пожара никто не боялся — джунгли вокруг были пропитаны сыростью, от реки тянуло туманом. Когда угасли последние искорки, Эхомба отправился спать — впереди его ждал долгий путь. Гомо перед самым отдыхом вновь принялся благодарить его.

— Все случилось, как ты и говорил, человек. За исключением разве что неуловимого эромакади, которого никто не видел.

— Нет, — зевнув, ответил Эхомба. — Все получилось совсем не так. Я и не ожидал, что слельвы полетят на огонь. Надеялся только, что они лишатся зрения и уберутся восвояси.

— Они заслуживают смерти! — возвестил предводитель обезьян, и собравшиеся вокруг воины ответили ему дружным тявканьем.

Затем Гомо вскинул тоненькую руку и, когда все стихли, торжественно провозгласил:

— Народ деревьев в долгу перед тобой, человек, отныне и до скончания времен.

Этиоль вежливо склонил голову.

— Будет вполне достаточно, если вы укажете мне дорогу в Кора-Кери.

Предводитель словно не услышал его. Он размышлял о чем-то своем.

— Об огне мы как раз не подумали. В ту давнюю пору, когда люди и другие обезьяны решили спуститься на землю, а наши предки сохранили верность деревьям, мы так и не смогли подружиться с огнем. Понятно, ведь дерево и огонь несовместимы. — Гомо выпятил нижнюю губу, затем острием копья осторожно тронул плечо Этиоля. — Вот в чем разгадка: вы обменяли свободу на огонь! Вот почему вы так неуклюжи на ветвях. Однако, выходит, это была выгодная сделка.

— Похоже на то, — подтвердил пастух. — Я, правда, в этих торгах не участвовал. За нас все решили отцы и деды, так что у меня не было выбора.

— Я смотрю, ты мастак шутить, — засмеялся Гомо (вслед за ним затявкала вся многочисленная стая обезьян). — И в воинском деле ты разбираешься. Неужели разумно нам расставаться, друг Эхомба? Не будет ли это с моей стороны несусветной глупостью?

— Нет, ведь у тебя под началом большое войско. — Этиоль указал на рассевшихся вокруг обезьян. Их было не меньше, чем листвы на деревьях. — Человек держит рядом с собой собак, кошек, но не обезьян. Твой народ будет рад, если я побыстрее покину ваши владения.