Содружество кольца - Джон Толкиен

За столом собралось множество Торбинсов и Боффинов, а также Туков и Брендибаков; были Ройлы (родня бабушки Бильбо), Ейлы и Пойлы (родичи деда со стороны Туков) были представители Закопансов, Болджеров, Тугобрюхов, Барсуксов, Дороднингов, Дудстонов и Шерстолапов. Некоторые вряд ли смогли бы точно определить свои родственные связи с Бильбо, а некоторые вряд ли бывали раньше в Хоббиттауне, так как жили на дальних окраинах Хоббитшира. Не были забыты даже Сумкин-Торбинсы: Отто с женой Лобелией. Бильбо они ненавидели, а Фродо презирали, но, получив роскошное приглашение, написанное золотыми чернилами, не смогли отказаться. К тому же двоюродный братец Бильбо слыл отменным кулинаром с многолетним опытом.

Все сто сорок четыре гостя предвкушали славный пир, хотя несколько побаивались послеобеденной Речи хозяина (обязательного приложения к еде). Вдруг он заговорит стихами, как он называл свои непонятные упражнения; а то еще, опрокинув стаканчик, начнет распространяться о нелепых приключениях в своем дурацком Путешествии.

Стол гостей не разочаровал, пир был очень славным, в самом деле лучшее развлечение дня: еда отличалась разнообразием, одно блюдо вкусней другого, всего полно, и есть можно долго. После него неделю во всей округе никто не покупал продуктов; но из торговцев никто не был в убытке, так как для обслуживания праздника Бильбо были опустошены почти все их погреба, подвалы и склады.

Пир подходил к концу, и подошло время Речи. Большинство гостей теперь пребывало в том благодушном состоянии, которое у них называлось «доливка до краешков».

Они потягивали любимые напитки, дожевывали любимые лакомства и забыли, чего опасались, готовые слушать все, что угодно, и одобрительно орать после каждой точки.

— Дорогие родственники!.. — начал Бильбо, вставая.

— Слушайте, слушайте!.. — закричали гости и принялись повторять свой призыв дружным хором, явно не спеша ему следовать.

Бильбо вышел из-за стола, прошел к Семейному Дереву и встал под ним на стул. Фонарики высветили его сияющее лицо, на вышитом шелковом жилете ярко блестели золотые пуговицы. Все видели, как он стоял, помахивая в воздухе одной рукой и держа другую в кармане штанов.

— Дорогие Торбинсы и Боффины, — начал он снова, — любезные Туки и Брендибаки, Ройлы, Ейлы и Пойлы, Закопансы и Дудстоны, Болджеры, Тугобрюхи, Дороднинги и Шерстопалы!..

— Шерстолапы! — заорал из дальнего угла пожилой хоббит, без сомнения, Шерстолап: лапы у него были крупные, невероятно заросшие, и он их обе вывалил на стол.

— Шерстолапы, — повторил Бильбо. — А также уважаемые Сумкин-Торбинсы, которых я рад снова видеть в Торбе-на-Круче. Сегодня мне стукнуло 111 лет: «Три Единицы».

— Ура! Урр-ра! Поздравляем! — закричали все и весело застучали кулаками по столам. Молодчина Бильбо: коротко и ясно, это всем понравилось.

— Надеюсь, что вы рады празднику не меньше, чем я!

Оглушительные хлопки, крики «Да!» (и «Нет!»), звуки труб, горнов, дудок и флейт, а также других музыкальных инструментов. Как уже говорилось, на пиру было полно хоббитят, которым достались музыкальные хлопушки с клеймом «Дейл». Что оно означало, большинству хоббитов было непонятно, но хлопушки были изумительные. Маленькие инструменты, спрятанные в них, прелестно звучали, так что несколько юных Туков и Брендибаков, решив, что дядя Бильбо кончил Речь, быстро собрали в углу оркестрик и заиграли веселый танец. Молодой Эверард Тук с юной Мелилот Брендибак влезли на стол и принялись плясать «Кольцепрыгу» с колокольчиками — довольно мило, но, пожалуй, чересчур энергично.

А Бильбо не кончил. Он выхватил у какого-то юнца рожок и трижды громко протрубил. Стало тихо.

— Я вас задержу! — крикнул он. Все захлопали. — Я вас всех не просто так собрал! У меня была Цель!

Что-то в его голосе произвело впечатление на собравшихся, они почти унялись, и пара Туков даже навострила уши.

— Точнее, три цели! Во-первых, сказать вам, что я вас всех весьма уважаю, и 111 лет среди столь замечательных и превосходных хоббитов — очень краткий срок, и для меня пролетел слишком быстро! — взрыв аплодисментов. — Половину из вас я знаю вполовину хуже, чем мне хотелось бы, и почти половину уважаю вполовину меньше, чем вы того заслуживаете.

Это было неожиданно и не совсем понятно. Раздались жидкие хлопки, но большинство недоуменно пыталось сообразить, можно ли считать сказанное комплиментом.

— Во-вторых, отпраздновать мой День Рождения! — снова возгласы одобрения. — Следовало бы сказать: наш день рождения. Ибо это также день рождения моего племянника и наследника Фродо. Сегодня он стал совершеннолетним и вступает в права наследования.

Небрежные хлопки отдельных взрослых перекрыли громкие крики молодежи:

— Фродо! Фродо! Старина Фродо!..

Сумкин-Торбинсы помрачнели и стали думать, что означает «вступает в права».

— Нам с ним вместе исполнилось 144 года, и вас я сюда пригласил ровно столько же, замечательное число, с вашего позволения, гурт!

Никакого одобрения. Это что, насмешка? Многие гости, особенно Сумкинсы, обиделись, решив, что, значит ими заполнили павильон для счета, как коробку с товаром в лавке: «В самом деле, гурт! Как грубо!».

— Кроме того, если вы разрешите мне вспомнить историю, сегодня годовщина моего приплытия на бочке в Эсгарот на Долгом Озере, хотя тогда я про свой день рождения совсем забыл. Мне был всего 51 год, а молодежь обращает на дни рождения меньше внимания. Пир, однако, устроили замечательный, несмотря на то, что я тогда сильно простудился и мог сказать только «Пребдого благодаред». Это же я хочу повторить сейчас, уже правильно и с выражением: премного благодарен вам за то, что пришли ко мне на день рождения!

Упорное молчание. Все боялись, что сейчас будет песня или стихи, а они уже устали слушать. Почему он не закругляется, чтобы они выпили за его здоровье? Но Бильбо не запел и стихи читать не стал, а вместо этого сделал небольшую паузу.

— В-третьих и в-последних, — продолжал он после паузы, — я хочу сделать объявление. — Последнее слово он произнес так неожиданно громко, что все, кто смог выпрямиться, подняли головы. — Весьма сожалею, но должен вам объяснить, что, как я уже сказал, 111 лет среди вас — очень короткий срок, и он кончился. Я ухожу. И ухожу сейчас. Прощайте!

Он шагнул со стула и исчез. Ослепительная вспышка заставила всех зажмуриться, а когда они открыли глаза, Бильбо нигде не было. Сто сорок четыре ошеломленных хоббита потеряли дар речи. Старый Одо Шерстолап спустил ноги со стола и затопал. Потом наступила тишина, а потом, очнувшись и глотнув воздуха, все Торбинсы, Боффины, Туки, Брендибаки, Ройлы, Ейлы, Пойлы, Закопансы, Болджеры, Тугобрюхи, Барсуксы, Дороднинги, Дудстоны и Шерстолапы разом заговорили.