Марионеточник - Татьяна Владимировна Корсакова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Он долго сидел? – спросил Аграфена.
– Дед Феликс? – Мама задумалась. – Я не знаю. Бабушка что-то такое говорила, что-то про то, что он легко отделался, что выпустили его довольно быстро, но я была маленькая и ничего не помню, а сам он не любил вспоминать те времена.
– А почему он не уехал? Почему не вернулся в Германию? Он ведь так и не женился. Жил тут совсем один.
– Ну, не один. У него были близкие люди. В доме у Змеиной заводи он был частым гостем.
– В доме у Змеиной заводи? А что он там делал? К кому ходил?
– К женщине, которая там жила. Кажется, её звали баба Маня.
– Марфа, – поправила Аграфена и испугалась, что теперь уже мама начнёт задавать вопросы, но мама лишь согласно кивнула.
– Да, точно, баба Марфа. Она жила там с внучкой. Я думаю, пожилой женщине с ребёнком и в обычное время нелегко, а в голодное послевоенное и подавно. Наверное, дед Феликс им помогал.
– А что стало с бабой Марфой потом?
– Не знаю. – Мама снова вернулась к плите. – Вроде они с внучкой куда-то уехали.
– А что стало с их домом?
– За ним долгое время присматривал дед Феликс. Даже занимался мелким ремонтом.
– А разве это делал не Митрофаныч? – спросила Аграфена.
– Только несколько последних лет. Наверное, дед Феликс передал ему свои полномочия перед смертью. Или его нанял кто-то из наследников. А почему тебя заинтересовала эта история? – Мама глянула на неё через плечо. – Это из-за того парня, из-за Павла? Папе он, кстати, понравился, а ты знаешь нашего папу. – Она многозначительно улыбнулась.
– О да! – Аграфена улыбнулась в ответ.
– Так в чем причина твоего интереса? – Взгляд мамы сделался настороженным. – Почему ты вдруг заинтересовалась делами давно минувших дней, дочка?
Врать маме было нельзя. Мама враньё Аграфены научилась распознавать ещё со времён её босоногого детства. Но и говорить всю правду не хотелось, чтобы не пугать и не расстраивать. Поэтому Аграфена решилась на полумеры. Она отодвинула в сторону пустую чашку и блюдо с пирожками, а на середину стола выложила посох.
– Ма, смотри! – сказала, свинчивая медный набалдашник.
Мама подошла к столу, взяла посох в руки. Во взгляде её зажглось восхищение.
– Какая тонкая работа! – сказала она, поглаживая резного пса по чешуйчатой холке.
– Это посох Серафима. Рукоять вырезал он.
– Охотно верю! У него были золотые руки! Но как ты догадалась?
– Случайно. – Рассказывать про Стэфа Аграфене не хотелось, а отдавать лавры Аресу она считала неправильным. – Ма, ты посмотри, как круто!
– Круто! – Мама бережно положила посох обратно на стол и задумчиво сказала: – Похоже, все наши таланты от него.
– Твои-то точно, ма!
Мама Аграфены была скульптором. Самым настоящим скульптором: с дипломами, регалиями и очередью из заказчиков.
– Твои тоже. – Она ласково взъерошила короткие волосы Аграфены. – Но не ходи туда, доча. Очень тебя прошу.
– Куда?
– К Змеиной заводи. И на болото тоже не ходи. Я понимаю, оно тянет. Может быть, даже заманивает…
– С тобой так тоже было, ма?
– Было. – Мама кивнула. – Но я уехала учиться в Питер, а когда вернулась, всё прошло.
– Так почему нельзя на болото? Мне кажется, для меня там нет ничего страшного. Я, конечно, не проверяла! – Тут же добавила Аграфена. – Но всё же.
– Он тоже так думал.
– Кто?
– Серафим. Он думал, что болото доброе, а оно его не пощадило. Феня, он был очень хорошим человеком. Очень талантливым, добрым и светлым. Но этого мало, чтобы оставаться в безопасности в таком месте. И мне неспокойно.
– Всё нормально, ма! – Аграфена убрала посох со стола, упёрлась подбородком в лобастую пёсью башку. – Он же был блаженный, наш Серафим! А я очень здравомыслящая! Ничего со мной не случится. – Она посмотрела на блюдо с пирожками, спросила: – Я заберу? Очень вкусные пирожки, ма! Ела бы и ела!
На самом деле ей и за неделю не съесть столько пирожков, но она знала, кто точно не откажется от маминой выпечки!
Оставшийся день прошёл в делах и заботах, но Аграфена то и дело поглядывала на свой мобильный, опасаясь пропустить звонок от Стэфа. А когда телефон, наконец, зазвонил, едва удержалась от радостного вопля. Звонил Арес.
– Здорово, Агрикола!
– Здоровей видали, Павлуша! Чего звонишь? – Аграфена глянула на часы. Половина седьмого вечера. В трудах праведных она не заметила, как пролетел день.
– Решил поинтересоваться, при тебе ли твой волчий посох?
Вопрос был странный. Аграфена скосила взгляд на лежащий на журнальном столике посох.
– При мне. А что?
– Ну, хоть что-то сберегли, – с мрачным удовлетворением сказал Арес и отключился.
– Однако интрига! – Аграфена задумчиво посмотрела на погасший экран телефона и принялась собираться.
К Змеиной заводи она подлетела в девятом часу. Наверное, рёв её байка был слышен издалека, потому что Арес и Стэф вышли её встречать на крыльцо. Аграфена очень надеялась, что всё-таки встречать, а не выпроваживать. Вид у них был мрачный и злой. По крайне мере, у Ареса. Стэф просто задумчиво смотрел на тёмные воды заводи.
– А вы не ждали, а мы припёрлися, – пропел Арес.
– Сам позвал, – буркнула Аграфена, слезая с мотоцикла.
– Никто тебя не звал, Августина, не выдумывай!
– Так что случилось? – спросила она, глядя на Стэфа. – И где наш Гимли?
– Свалил Гимли, – вместо Стэфа ответил Арес. – И домик наш обнёс на дорожку!
Стэф скосил на него взгляд и кривовато усмехнулся.
– Строго говоря, домик не наш. И вещь тоже.
– Какая вещь? – Аграфена взбежала на крыльцо, втиснулась между мужчинами, оперлась локтями на перила. – Так и знала, что гномам доверять нельзя! Что он спёр?
– Череп, – удручённо ответил Арес, а Стэф снова многозначительно хмыкнул.
– Чей череп? – На всякий случай Аграфена пощупала его лоб. Лоб был комнатной температуры, никакого жара.
– Змея.
– Какого змея?
– Надо полагать, реликтового. Вполне вероятно, того самого, который восемьдесят лет назад устроил тут мясорубку.
– Издеваешься?
– Ни секунды! – Арес порылся в смартфоне, протянул ей. – Любуйся!
На фото череп лежал на траве и в закатных лучах солнца отливал розовым. Был он странным и огромным. Аграфена даже не была уверена, что он змеиный.
– Откуда? – спросила она, листая снимки до тех пор, пока не дошла до селфи, на котором Арес сосредоточенно изучал своё рельефное пузо.
– Оттуда! – Он отобрал у неё телефон, выключил экран. – Нашли в кладовке. Лежал себе на полке, никого не трогал, пока этот упырь его не спёр! – Арес вперил взгляд в невозмутимого Стэфа, сказал: –
