Астийский Эдельвейс. Научно-фантастический роман - Владимир Корчагин

К докладу Максим готовился тщательно. Проштудировал всю рекомендованную Стоговым литературу, перерыл фонды музея и открыл для себя картину поистине удивительную. Оказывается, предком лошади, жившим более шестидесяти миллионов лет назад, был некий эогиппус, животное величиной с кошку, с короткими трехпалыми ногами и плоской мордой. На лошадь оно походило не больше, чем Моська на слона. Но, поместив между этим эогиппусом и современной лошадью все известные палеонтологам промежуточные формы, Максим получил как бы сплошную лесенку, каждая ступень которой отличалась от соседней лишь самыми незначительными деталями.

Тогда и возникла у него мысль построить такую же лесенку для человека. В памяти, правда, были еще свежи беседы с Крайновым. Но, может быть, тот просто не знал всех достижений палеонтологии? Если родословная лошади изучена так подробно, какой же материал должен быть накоплен по филогении человека! С неделю Максим не вылезал из библиотеки, прочел все, что мог найти о наших предках. Потом поделился своими мыслями с Михаилом. Тот сразу умерил его пыл:

— О человеке мы знаем гораздо меньше. Слишком мало ископаемых остатков. Строго говоря, на сегодняшний день это уже сфера деятельности не палеонтологов. А ты вот что… Есть тут один парень с отделения бионики, Антон Платов. Он много лет этим вопросом занимается. Только… Как бы это тебе сказать?

— А что?

— Для него ни авторитетов не существует, ни общепринятых представлений. Все надо самому проверить, пощупать. Все известные теории готов вверх ногами перевернуть. А уж спорить с ним… Лучше не связываться! Но… голова у него на плечах есть!

— Он что же, филогению человека построил?

— Не то чтобы построил, не так это просто. Но во всем, что касается антропогенеза, у нас тут, пожалуй, никто с ним не потягается. Сам Стогов его в аспирантуру звал. Только теперь они как кошка с собакой. Из-за астия.

— Из-за астия?!

— Ну да. Он, понимаешь, выступил у нас на кружке. И заявил, что, по его мнению, — как это тебе нравится: «по его мнению», — человек жил еще в астийское время. И не где-нибудь, а в Сибири.

— Так это здорово, Мишка, просто здорово! — чуть не закричал от радости Максим.

— Стой ты — здорово! Здоровее некуда. Стогов его, понятно, припер к стенке: где доказательства? А он свое: а какие, говорит, у вас доказательства, что в астийское время людей не было? Ну, дальше — больше. Такая перепалка началась, только держись!

— Слушай, Михаил, познакомь меня с ним!

— Хоть сейчас. Это над нами, на пятом этаже. Пойдем!

Друзья вышли на лестницу.

— Миша, а расскажи мне, какая растительность была в астийское время, — сказал Максим, но не услышал, что говорил его спутник. Он остановился как вкопанный. Навстречу им по лестнице спускалась… та, из рук которой он получил загадочный цветок. Она прошла мимо них, а когда Максим опомнился, она уже исчезла из его поля зрения.

— Михаил! Так это же… Ты знаешь, кто это?!

— Еще бы не знать! Ларочка Эри, профессорская дочка… Эдуарда Павловича, того самого, что вам математику читает.

— Не может быть!

— Почему не может быть? Она уже второй год у нас на радиотехническом. Первая красавица в институте. Только… Не подпускает она никого к себе. Да и сам Эри странный — настоящий Фауст. Но Лара удивительная, иногда, кажется, жизни бы не пожалел для такой… Впрочем, хватит об этом! Пошли к Платову.

Максиму ничего не оставалось, как последовать за ним.

Дипломант — бионик Антон Платов — был прямой противоположностью веселому, словоохотливому, никогда не унывающему Михаилу. Друзья нашли его в самом дальнем углу дипломной комнаты, за шкафами, где он сидел один над грудой чертежей и в ответ на шумное приветствие Глебова сказал тихо, не поднимая головы:

— Привет. Что скажешь?

Максим с интересом рассматривал его — высокий, широкоплечий, с большими сильными руками и очень крупными неправильными чертами лица. Было что-то в нем очень располагающее к себе. Глаза, догадался Максим. Глаза у Антона были голубыми, почти синими, полные застенчивости и доброты.

Глебов подтолкнул Максима к столу:

— Да, вот познакомься — еще один любитель родословной человечества. И тоже бредит астием.

— Астием? — Антон быстро взглянул на Максима. — Чем же вас привлек астий?

— Астий — это так, к слову. А о предках человека мне действительно хотелось бы потолковать.

— А что вы уже читали, что знаете о происхождении человека?

— Прочитал все, что мог найти. — Максим назвал несколько книг и статей по антропологии.

Антон усмехнулся:

— Это, конечно, интересные работы, но наука не стоит на месте… — Он подождал, когда выйдет из комнаты Глебов. — На мой взгляд, все это было иначе. Кстати, ты знаешь, что писали о наших предках индусы? В античных санскритско-тибетских рукописях можно прочесть, что четыре с половиной махаюги* назад с гор, расположенных на севере Джамбудвипы, спустились на равнины двуногие существа. Вначале они бродили по лесам и саваннам, не имея пристанища. А в течение последней махаюги перешли к оседлому образу жизни, расправились со страшными чудовищами-девами и стали настоящими людьми.

* Временной промежуток в летосчислении древних индийцев.

— Что-то такое я читал, — сказал Максим. — Но ведь почти у каждого народа можно найти похожую легенду.

— Легенд много, — согласился Антон. — Однако сейчас считают почти доказанным, что именно Джамбудвипа — этот южный материк, объединяющий современный Индостан и Юго-Восточную Азию, был прародиной человека, именно здесь были найдены останки самого древнего человека — питекантропа, именно здесь обитали самые высокоразвитые человекообразные обезьяны — рамапитеки. Скелеты их встречаются здесь в отложениях всех эпох, начиная с середины миоцена вплоть до астия. И все это время, понимаешь, рамапитеки постепенно совершенствовались, все больше приближаясь к облику современного человека. Ведь эта Джамбудвипа, надо тебе сказать, была интереснейшим уголком Земли. Здесь буквально, как говорится, на пятачке чередовались самые разнообразные ландшафты — горы, долины, плоскогорья, низменности. То же самое с климатом: где палящая жара, где вечные льды, где тропические ливни, где полное безводье. Сущий ад! А самое главное — постоянная нехватка пищи. Ели и листья, и корни, и червей, и насекомых — все, что удавалось найти. Природа все время как бы подхлестывала рамапитеков, не давая им долго задерживаться на одной стадии развития.

— Потому они превратились в человека?