Авиатор: назад в СССР 8 (СИ) - Михаил Дорин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Чуть не сошлись мы с ним в воздухе во время выхода из атаки. Только, что за ерунда происходит?
— Торос, 733й, наблюдаю вас. Готов забрать, — звучит в эфире бодрый голос Хрекова.
Валера дал команду развернуться на цель ещё раз, чтобы посмотреть на это чудо. Снова вышли на боевой курс, а впереди выполняет заход на возвышенность Ми-8, отстреливающий ловушки от ракет.
— Работаем гвоздями. Цель — северный склон, — сразу дал команду Валера, и я быстро переключил выбор оружия на пушку.
— Готов. Цель наблюдаю, — ответил я, но Гаврюк стал смещаться вправо.
— С курсом 110 работаем. Выравнивай, — скомандовал он, и я сделал небольшой манёвр по направлению, похожий на «змейку».
— Выполнил.
— 117й, захожу на посадку. Время загрузки минута, потом ухожу, — сказал в эфир Хреков, который был очень напряжён в эти минуты.
Сейчас всё это скопление духов будет палить по его вертолёту. Площадки для посадки там нет, а значит, он зависнет в сантиметрах от земли.
— Цель вижу. Внимание, огонь! — громко командует Валера и отстреливает длинную очередь из пушки по духам в чёрном одеянии.
— Огонь! — жму я на кнопку стрельбы из пушки, когда Гаврюк резво уходит в набор высоты.
Набираю 4000 метров и пристраиваюсь к Валере.
— Справа на месте, — доложил я, и мы вышли в точку начала ещё одного захода для стрельбы.
— 733й, готовы ещё один заход сделать, — сказал в эфир Валера.
— Бомби! Бомби, говорю! — кричал Хреков, и от отметки 689 вверх медленно стал подниматься его вертолёт.
Неужели этот боевой кабанчик сумел⁈ Давно такого чувства эйфории не испытывал. Осталось только выполнить его указание.
— 118й, работаем каплями. Высота сброса 1000, наклон 30. Паашли! — громко командует Валера, и я перевёл самолёт на пикирование.
— Наклон 40! — кричу я в эфир, поскольку с углом 30 не сможем мы точно сбросить ОДАБ.
— Понял, 40, — тут же соглашается Валера, и мы начинаем пикировать.
Земля быстро приближается, слегка повис на ремнях. Вижу, как чёрные силуэты бегут во все стороны. Давление на живот повышается, а самолёт так и хочет начать выход из атаки.
— Внимание, сброс! Выходим влево! — командует Валера.
Жму на кнопку, и бомбы уходят вниз. Ручку отклонил на себя, самолёт просел и передо мной это проклятая отметка 689. Слишком большая скорость ввода была, но запаса ручки хватает вытянуть себя из этого пике. Указатель перегрузки даёт понять, что она уже равна почти 8. Давит родимая! Вжимает в кресло, форсаж включил на автоматизме, как и отстрел ловушек. Смотрю в перископ и вижу позади яркие блики диполей.
Голову поворачиваю влево и смотрю на результат. Зрелищно выглядит взрыв четырёх объёмно-детонирующих бомб. Вспышка, сплошное белое облако и ударная волна, пошла растекаться по всей территории ущелья.
— Занимаем 5000. Вух! — выдыхает Валера, а вот я ещё не совсем отошёл. Чувствую, как по спине скатываются капли пота, а во рту сильно пересохло.
Валера скомандовал сделать ещё пару виражей, чтобы уточнить местоположение Хрекова.
— 733й, 117му, — запросил Гаврюк.
— Отв… ответил, — прозвучал какой-то дрожащий голос.
Так Хреков никогда не разговаривает. Передал бразды ведения радиообмена лётчику-штурману?
— Местоположение подскажите ваше? — спросил Валера.
— Прошли Галачах… левый двигатель на малом газу, — ответил нам правак Хрекова.
При такой посадке это ещё хорошо, что только один двигатель у них не в работе. Не перестаю удивляться надёжности отечественных вертолётов.
Валера доложил на борт Ан-26РТ, что ребят удалось вытащить. Реакция от зама главкома была соответствующая.
— Да ну на хрен⁈ Это как вообще⁈ — отозвался он в эфир.
И вот думай теперь, то ли это он порадовался, то ли вопрос задал.
— 117й Эллипсу! — запросил Валеру генерал-полковник Пасечник.
— Ответил 117й. Цель уничтожена, группа эвакуирована. 733 идёт с курсом на Янтарь. У него левый на малом газу, — доложил Валера, но генерал-полковнику этого не хватило.
— Да как⁈ Откуда он взялся⁈ — продолжал задавать глупые вопросы Пасечник.
Так и хочется ответить, что от одного двугорбого существа взялся там вертолёт поисково-спасательного обеспечения. Постепенно мы летели в сторону Шинданда, а Ми-8 со спецназом на борту выходил на связь то с одним экипажем, то с другим. Через пару минут мы перешли на канал нашего аэродрома и начали строить заход на посадку.
При переходе под управление руководителя полётами Шинданда, передали ему о подлёте вертолёта Хрекова.
— Пожарная, медиков и КПМки обязательно, — сказал в эфир Валера.
— Количество санитарок? — запросил РП.
— Много. Наверное, все.
Смотрю на указатель скорости и вижу, что мы очень быстро хотим сесть. Рычаг управления двигателем почти в положении «максимал». Чувствую, что Валера торопится сесть, чтобы встретить Хрекова. Скорость у нас на снижении большая.
— Обороты. Скорость, — сказал я в эфир, заметив, что не собирается мой командир звена тормозить.
— Садимся так. Шасси… выпускаем, — дал он мне команду, когда позади остался дальний привод.
Руководитель полётами разрешил нам посадку парой, и я начал моститься на правую сторону полосы. Прошли ближний привод, но скорость Валера гасил медленнее меня и ушёл вперёд.
— Сажусь на траверз 3ей рулёжки, — доложил он, что означало солидный перелёт для его уровня подготовки.
Полоса набегала, двигатель установил на малый газ и коснулся бетона в районе полосы точного приземления. Впереди приземлился и Валера.
— Парашют… выпустил! — скомандовал он, и я одновременно с ним выпустил свой.
— Выпустил, — доложил я.
Зарулили на стоянку, но в кабине задерживаться не хотелось. В эфире уже был слышен позывной 733.
— Сергеич, это он летит? — спросил меня Дубок, показав на подлетающий вертолёт.
С левой стороны валил дым. По курсу вертолёт болтало из стороны в сторону. По высоте он проседал и взмывал. Вертолёт пытался клевать носом, но его снова и снова вытягивали. Не представляю, что там творилось в грузовой кабине.
На стоянке всё внимание заходящему на посадку. Полосу ни один самолёт не занимал. Машины уже столпились на магистральной рулёжке, чтобы по команде подъехать к борту. Вертолёт прошёл торец полосы. Начинает садиться без зависания, иначе лётчику не удержать вертолёт. Попадёт в левое вращение и рухнет.
У самой полосы экипаж выровнял вертолёт, и он коснулся основными стойками шасси бетона. Слегка подскочил, повторно отделился, но снова приземлился.
— Расшибётся! — кричал кто-то из толпы.
Ещё раз Ми-8 отделился от полосы, и опять его притирают к ней. Теперь уже надёжно и без повторного прыжка.
— Ох, спасибо советским сталеварам! — схватился за голову тот самый инженер, что не пускал в вертолёт Хрекова.
Как мне показалось, этот парень за время вылета постарел на пару лет.
Освободив полосу, вертолёт остановился и стал выключаться. И тут же полосу стали занимать самолёты, чтобы уйти на задание.
Я обогнал Валеру и нескольких техников, чтобы одним из первых увидеть героев этого боя. Из грузовой кабины по одному вылезали уставшие и израненные бойцы. Кого-то тут же укладывали на носилки
