Каменные сердца. Часть 2 - Елена Мельникова

В самом центре Долины, на берегу озера, словно родинка над улыбчивыми губами, расположился Дом. Хотя если б не накрытые поблизости столы, мы вряд ли догадались бы об этом: строение состояло из хаотично слепленных друг с другом металлических полусфер и цилиндров, обильно увитых плющом. Думаю, нечто подобное мог бы изобразить художник-оригинал (или просто псих), рисующий виноградную кисть.

Фигуры, сидящие за столами, наводили на мысль, что нас действительно там накормят. Во всяком случае, безучастно глазеть на открывшееся нам великолепие показалось неразумным.

Тут-то и поджидало настоящее испытание для нашей неокрепшей психики – мы начали встречать местных жителей. Первым нас миновал огромный, не меньше трех метров ростом, чешуйчатый бугай с гребнем красно-рыжих волос вдоль хребта. Махнув четырехпалой лапой, он поздоровался с нами на Всеобщем языке и скрылся под сенью апельсиновой рощи. Мы изумленно переглянулись, а Николас даже нашел силы на ответный жест вежливости. Аксель пристроился поближе к внушительному Грюну.

Чуть поодаль мы стали свидетелями не иначе как брачных игр. Угольно-черный юноша, одетый лишь в набедренную повязку и ворох амулетов, виртуозно отплясывал перед нагой красавицей, кокетливо сидящей у просторного шалаша. Похоже, понятие «гнездо» следовало трактовать несколько шире, чем я думала. Уши танцора, длинные и вислые, подрагивали в такт движениям. Еще одна разновидность туве, надо полагать. А за спиной девушки трепетали крылья, невесомые, почти прозрачные, покрытые переливчатыми чешуйками, формирующими сложный орнамент. Девица, обратив внимание на беззастенчиво пялящихся нас, улыбнулась и послала воздушный поцелуй, невысоко вспорхнув над землей. Почувствовав, как щеки наливаются краской, я дернула Акселя за рукав, увлекая дальше по дорожке. Остальные (последним – Грюн, ценитель женской красоты) поспешили за нами.

Дальнейшие встречи с непознанным прошли сдержанее. Мы начали замечать общие черты у туземцев: рисунки на телах, чешуе или шерсти, амулеты и предельно легкомысленные одеяния. А потом узнали некоторые экземпляры из идэнской лаборатории. Поэтому, например, миловидная девушка с чешуйчатым хвостом вместо ног и лопоухое создание с хитрой мордочкой, напоминающее мышь-переростка, поразили нас меньше, чем могли бы. Первая наносила анима-разметку, черпая глину прямо из запруды на ручейке. Второй вытаскивал из норы подушку и матрац, очевидно, намереваясь просушить их на солнышке. Оба существа ненадолго прервали свои дела для того, чтобы тепло поприветствовать нас. Такое единогласное радушие, несвойственное жителям пустошей и гораздо более сдержанное в исполнении идэнцев, несколько пугало.

Док, запинаясь и постоянно озираясь, шел в конце нашей процессии. Вдруг он догнал Николаса и, теребя его за рукав фуфайки, завопил:

– Такая же была в музее! Все ясно! Здесь роботы выпустили образцы в естественную среду. Даже нет – это контрольная группа! Или…

– Данике, успокойся, – Валехо мягко отстранил дока. – Вероятно, ты прав. На острове живут экспериментальные особи. Ну и пусть! Разве плохо? По-моему, недурственная идея – приударить вон за той мохнатой милашкой.

– Тпру, парни! Эта крошка уже занята! – Декстер сиганул девице прямо в объятия.

Неизвестно, чем у них закончилось, но вскоре Тушкан догнал нас. Выглядел он довольным.

Дом оказался намного больше, чем мы предполагали. Столы, расставленные на лужайке, вместили бы навскидку две-три сотни людей (или существ размером с человека), но сейчас основная часть посадочных мест пустовала. В меню, вывешенном на стволе яблони, значились рыбный суп, фруктовый салат и блины с джемом. Мы уселись на свободные места и терпеливо замерли, надеясь на правдивость приписки сбоку от перечня блюд: «Не волнуйтесь – блинов хватит на всех! Занимайте свободные скамьи, я все принесу сама. Мама».

Почти тут же из Дома появилась женщина около метра ростом, в ярком фартуке на голое тело. Да, нормы морали в Долине или сильно продвинулись вперед, или очень отстали по сравнению с континентальной частью Эос. Это уж от точки зрения зависит. Точеную фигурку овевали, красные, как пламя костра, волосы, взбудораженные воздушным потоком, поднятым радужными крыльями. В руках женщина держала внушительную плошку салата и тарелку с вожделенными блинами. Мама зависла над нами и бухнула снедь на стол. Можно было ожидать от нее тонюсенького писклявого голоска, как у всяких мелких зверюшек, героев мультипликации, но летунья обладала приятным грудным контральто. Выяснив, чего мы хотим на третье, она предложила поспешить, поскольку Совет начнется на закате. Ее пальчик указал на замок, виденный нами с гребня холма, предварив вопрос о том, где именно начнется Совет. Мы жадно набросились на блины. За исключением Тушкана. От концентрации красоток на квадратный метр он места себе не находил. В отличие от Грюна, чей интерес принимал сравнительно спокойные, созерцательные формы, Декстеру явно не терпелось вкусить сладостной любви туземных дев. Ох, не осквернил бы сей стремительный ловелас местную идиллию своими низменными порывами!

– Кстати, туве просила принести ей соку, – хлопнул себя по лбу Ник, когда Мама в сотый раз пролетала от столов к Дому, попотчевав очередных гостей.

– Лентяйка! – на впечатляющей скорости Мама развернулась и резко затормозила, уперев руки в бока. – Я здесь ношусь как заводная, а она еще требует сок на пляж! Передайте ей – пусть поднимет свою… – разъяренная дама вдруг осеклась, уставившись на окровавленные полоски ткани на боку у Валехо, всплеснула крыльями и окончательно смутила инженера, подлетев к нему вплотную: – Это что, кровь у тебя? Ох, все вы, дети, не придаете должного значения своему здоровью. В лечильную комнату! – скомандовала Мама.

Невзирая на занятость, хозяйка лично проводила нас. По пути она рассказала о многочисленных случаях исцеления.

– Я не говорю о царапинах, ссадинах, синяках – тут и травяные примочки неплохо справляются, – но при серьезных травмах врачевальный короб незаменим. Вчера Папа сломал ногу, и сидеть бы ему сиднем до сбора урожая, а так уже через полчаса расставлял со всеми столы в саду. Ну а тот мелкий тхир?! Прыгнул с качелей и разбил голову. Когда родители привезли его сюда, бедняжка едва дышал! Ничего, полежал, отдохнул, к вечернему чаю снова носился как угорелый.

– Почему вы не положили в короб Ффыска? – не удержалась я от вопроса.

– Должно быть, мы ему надоели, – пожала крохотными плечиками Мама, – или ему приснилось что-то очень хорошее. Как бы там ни было, совершать насилие над присоединившейся к Потоку анима невежливо.

– А память эта штука возвратить может? – уточнила я.

– Деточка, если нужно вспомнить, завяжи узелок, – Мама с жалостью взглянула на мое вытянувшееся лицо, но истолковала его выражение неверно. – Неужели на вашем острове забыты древние знания? Нужно передать с вами копию книги рецептов Бабушки! Там есть советы на все случаи жизни.

– Спасибо, – выдавила я, с трудом унимая желание отчаянно заорать. – Я и так истратила на узелки не один метр тряпочек, ниточек и тесемок.

– Ничего, милая, бесследно не исчезает – найдется твоя пропажа. – Мама потрепала меня по щеке. – А вот мы и пришли. Устраивайся, малыш, поудобнее. – Хозяйка подпихнула Николаса к испускавшему мягкое зеленоватое свечение ящику без крышки. – Пяти минут тебе хватит. Ну, я помчалась – обратно сами! – и Мама, как метеор, вылетела в круглое окошко под потолком.

Мы осмотрели конструкцию, похожую на гроб из матово-серого металла. Внутри ложе устилала мягкая ткань с ворсинками. Откуда изливался свет, осталось невыясненным – ни тебе проводов, ни лампочек.

– Ляжешь? – спросила Кирна Ника. Ее тон недвусмысленно говорил: «Не сделаешь этого добровольно – засуну силой».

– Кажется, выбора нет. – Валехо усмехнулся.

– Ну, если у Мамы есть бинты, спирт, нитки и иголка… – с сомнением протянул Данике.

– Ладно, трусишки, счас все будет. – Я почти не пострадала при тряске в зале управления Куполом, но любопытство вместе с надеждой на исцеление Акселя затолкнули бы меня и в атомный реактор. Кроме того, страшно мешала шишка на лбу.

Я плюхнулась в саркофаг. Через мгновение по шее будто пробежали маленькие пальчики, свечение усилилось, а потом, мигнув, вновь побледнело. Никакого другого знака не последовало. Выбравшись, я ощупала лоб – шишка разгладилась. Данике подтвердил и отсутствие рубца за ухом.

– Ура, я опять идеальна! – с излишним энтузиазмом воскликнула я.

После меня, распихав остальных, в гробик улеглась Кирна. Еще бы! Только роботы избавили девицу от портивших ее шрамов, а тут снова-здорово: вывих плеча, царапина на щеке, кровоподтеки по всему телу. Встала она как новенькая.