Подземный Лондон - Питер Акройд

Подземный мир вырвался наружу. Всё то, что было извергнуто и отринуто, вернулось и жаждало реванша.

Парламентарии окончательно убедились, что санитарные условия XIX века вовсе не исправились, но только ухудшились по сравнению с условиями века XV. Они были обязаны предпринять глобальные меры, и немедленно.

Решение нашел Джозеф Базалгетт, главный инженер Управления строительством метрополитена. Он предложил построить разветвленную систему канализации параллельно течению Темзы, которая объединила бы трубы, ведущие к Темзе, и направила их содержимое за пределы города в водостоки Баркинга на северо-востоке Лондона и в Кросснес к югу от течения Темзы, в Эритские болота. Ему также удалось реконструировать мелкие сети существующих стоков. Пять основных смежных коллекторов располагались на различной глубине; самая глубокая — в 36 футах под поверхностью.

Кого-то мысль о вмешательстве в подземный мир повергала в ужас. Они верили, как сообщалось в издававшемся Чарльзом Диккенсом журнале «Круглый год», что новые стоки могут стать «вулканами из дерьма, грандиозной системой нечистот, готовой взорваться в любой момент от воспламенения зловонных газов и если не удушить, так отравить всех на своем пути». Им представлялся Аид, который вырвался во внешний мир. Но проект Базалгетта был доведен до конца. На полотне Форда Мэдокса Брауна «За работой» (1863), запечатлевшем героев-рабочих, изображены мускулистые мужчины, прокладывающие канализацию под Хит-стрит в Хэмпстеде.

Одна из наиболее глубоких систем пролегает от парка Рейвенскорт и Хаммерсмит до Кенсингтона, пересекает Бромптон-роуд и Пиккадилли и продолжает невидимый путь вдоль Стрэнда и Олдвич, после чего уходит под Сити и Олдгейт. Другая часть канализации начинается в Хаммерсмите, откуда извилистым путем направляется к реке Ли. Она проходит под Фулхэмом и Челси, затем попадает на насосную станцию, откуда держит путь к Милбэнк и парламенту. Потом канализационные трубы пересекают набережную Виктории, Блэкфрайерс и Тауэрский холм, после чего направляются в Уайтчепел и Степни. Эта система проникает в самые глубины города. Ее тоннели изобилуют изысканными архитектурными деталями и орнаментами, например, ступенчатыми краями сводов. Едва ли ценители смогут полюбоваться ими; их таинственность сродни разве что египетским пирамидам.

Общая канализационная система ведет к насосной станции «Эбби Милз» в Стратфорде. Ее оригинальное здание, в настоящее время используемое как резервное, построено в стиле, который называют «венецианская готика», «славянский» или «византийский» — с целью придать подобающе строгий вид тому, что относится к подземным тайнам.

Здание называли Храмом канализации, опять-таки связывая сакральное с подземным миром.

Другую насосную станцию, в Кросснес, описывают как «великолепный храм технических достижений», ее интерьер напоминает декор византийских церквей. Станцию «Эбби Милз» считали местом силы, «живописным, волшебным», как писал репортер «Дейли Телеграф» весной 1865 года, подтверждая в очередной раз, что подземелье — это потаенная сокровищница. Однако в той же статье, после спуска в безмолвный подземный резервуар, он пишет, что «оказался словно в челюстях притаившейся опасности, в ущелье пред долиной смертной тени».

Репортер подобрался к «мерзейшей клоаке в Европе, словно бессильный пленник, задыхаясь и желая выпрыгнуть наружу, обернувшись пантерой». Два образа подземного мира — магический и демонический — сливаются здесь воедино.

Весной 1861 года журнал «Обзервер» описывает проект Базалгетта как «самое грандиозное и великолепное сооружение современности». Его сравнивают с семью чудесами света. Проект охватывает 82 мили основных коллекторов и 1000 миль более мелких стоков. На строительство ушло 318 миллионов кирпичей и 880 000 кубических ярдов цемента. Сама система, с учетом некоторых улучшений и изменений, действует до сих пор. Кирпич, известный как синий стаффордширский по-прежнему держится крепко, схваченный портландцементом.

А еще Базалгетт понял, что река станет полноводнее, если ее сузить; в результате были построены набережная Альберта и Виктории. Наряду с архитекторами Джоном Нэшем и Кристофером Реном Базалгетт входит в пантеон героев Лондона.

Говорят, что канализация странным образом притягивает к себе людей, в принципе благополучных и здоровых. Многие совершают экскурсии по коллекторам Базалгетта — туристы в поисках сильных впечатлений. Но это требует подготовки и ритуального облачения: достающие до пояса болотные сапоги, шерстяные чулки до бедра, белый защитный комбинезон из промасленной ткани. В снаряжение входят и шлем-каска с шахтерским фонарем. Люди молча слушают, как им зачитывают список правил и предостережений. Их прогулки напоминают путешествия античных героев, когда живые спускались в царство мертвых, а потом возвращались в верхний мир с рассказами о своем нисхождении. Они вступают в настоящую преисподнюю.

Не так давно — в 1960 году — один наблюдатель, спустившийся под Пиккадилли, рассказал следующее: «Казалось, будто мы пересекаем Стикс. Туман проник вслед за нами с улицы и клубился над бесцветной зловонной рекой, похожей на воды Аида». Другой уподобил Флит, превращенный в канализационный коллектор, то выхватываемый светом фонарей, то вновь невидимый во тьме, знаменитым темницам Пиранези[13]. И не зря: одна из опасностей, которыми чреваты подземные прогулки, — оказаться в ловушке, под гнетом мрака. Сточные каналы могут порождать приступы ужаса и истерии.

В описаниях нижнего мира часто ощущается смесь ужаса и благоговения. Подземные помещения сравнивают с соборами: там есть колонны и контрфорсы, арки и крипты. Некий посетитель, обнаруживший арку, сквозь которую низвергался водопад, заметил, что вид был чудесный, словно «сон о подземном монастыре». Экскурсанты бредут по тоннелям, достигающим высоты 17 футов, и холодная гнилостная вода плещется вокруг их сапог, доставая почти до колена. Многих пугает течение, они теряют ориентацию, а за ней и самообладание. Они чувствуют под ногами донные отложения — будто гуляют по морскому берегу в отлив. Через равные промежутки встречаются огромные железные двери, выполняющие роль клапанов. Почти везде, то ближе, то дальше, слышен отдаленный рокот воды. Это голоса порогов и водопадов. Но и звуки внешнего мира — суетливый гул Лондона — доносятся с улиц через вентиляционные решетки.

Подземные путешественники идут через гигантские помещения кирпичной кладки, где разные стоки переходят один в другой. Самые невезучие могут натолкнуться на места скопления обширных отложений жира по обеим стенам тоннеля — результат накопления отбросов современного фастфуда. Не обходится и без крыс. Особенно многочисленные стаи животных наблюдались в XIX и XX столетиях в так называемых кровавых тоннелях, которые тянулись от скотобоен и мясных рынков.

Вонь порой непереносима, но в целом чувствуется лишь запах плесени да сырых стен; там промозгло и неуютно. Над бурлящими водами нередко стелется туман. Вереницы кирпичных коридоров с причудливыми залами овальной формы, кажется, уходят в бесконечную даль. Заблудиться в них ничего не стоит. Или — бесследно скрыться. Ведь в некоторые участки коллекторов нога человека не ступала лет 15.

Один из смельчаков в XIX веке рассказывал, что в старом стоке под мостом Блэкфрайерс «прямо на потолке произрастает колония грибов размером с добрую супницу».

28 июля 1840 года у моста Флит в только что выложенный кирпичом сток — бывшую реку Флит — спустились первые любопытные. Вот что писал один из них: «Я подвесил газовую горелку у начала течения. Вооружившись фонарями, мы направились в сторону Темзы». Так мог бы начинаться дневник путешественника по болотам Борнео, а не по столичной канализации. Тоннель изгибался то вправо, то влево, пока первопроходцы вдруг не осознали, что уже середина дня и прилив достиг двух с половиной футов. Автор заметок признается, что он со товарищи испугались за свои жизни и, «подняв фонари повыше», они «бросились вперед к выходу, ибо должны были преодолеть половину тоннеля, чтобы оказаться в безопасности. Воздух сгустился, мы теряли сознание. Однако нам удалось добраться до Холборнского моста невредимыми».

В «Жизни путешественника» Эрик Ньюби вспоминал о спуске в канализацию Тайберна в начале 1960-х. Ему советовали быть настороже из-за присутствия под землей углекислого газа, паров ацетилена, бензина — цианистого водорода, «имеющего приятный запах миндаля, слабейший намек на который тут же заставлял рабочих канализации» стремглав нестись к выходу. Однако сам он отмечал прежде всего идущий из протекающих труб запах угольного газа, смешанный с тяжелой вонью заброшенной канализации. Продвигаясь вперед, Ньюби видел не одно крысиное семейство, приютившееся в разрушенной кирпичной кладке. Профессионалы-рабочие прозвали их «рождественские кролики». Позже Ньюби попал и в канализацию Флита и был поражен душной, парной атмосферой — «напоминавшей, пожалуй, турецкие бани, где прорвало трубу».