Встретимся в Силуране! - Ольга Голотвина

И тут перед глазами Хранителя словно зарево полыхнуло: о чем он думает, Многоликая его побери? У него украли такую жуткую тайну, а он про мальчишеские причуды рассуждает! Хотя… если пергамент взял Ильен, все не так уж страшно. Как взял, так и вернет, не воришка же он! Просто детская шалость…

Лошадь внезапно остановилась: на дорогу из мокрых зарослей волчьего лыка вынырнул человек. Задумавшийся Хранитель встрепенулся, но тут же узнал лицо с пшеничными усами и шрамом над переносицей.

— Сайвасти? Что ты здесь делаешь?

— Я… это… да не прогневается господин… — сбивчиво начал наемник, отводя глаза.

«Что он мнется? — удивился Хранитель. — Непохоже на него… А-а, небось здесь замешана какая-нибудь местная красотка!.. Ладно, он хороший десятник, можно не дергать его расспросами…»

— Ты Ильена не видел? — перебил Сокол невразумительные объяснения наемника. — Пропал мальчишка…

— Ильена? — переспросил Сайвасти и чуть помолчал. — Нет, не видел. А где может быть — знаю… Тут, в ущелье, лачуга заброшенная, туда ребятишки играть бегают.

— Лачуга? Что-то я не слышал ни о какой…

— Да развалины, господин мой, три стены… но крыша есть. Для детских игр годится… или там дождь переждать…

— Ладно, показывай.

— Сюда, господин, здесь кусты не такие густые…

Плотнее завернувшись в тяжелый сырой плащ, Хранитель заставил свою возмущенную лошадку свернуть с дороги. Он словно плыл по бедра в зеленой, мокрой, липнущей к одежде листве. Рядом Сайвасти ломился сквозь кусты, как кабан. Мельком Хранитель подумал: «А что ж десятник без коня?» Но тут же отвлекся: вредная серая не давала ему сосредоточиться ни на чем, кроме своих лошадиных выкрутасов.

А может, потому так нервничала и фыркала чуткая кобыла что шел рядом с ней предупредительный, заботливый человек, отводящий ветки на пути лошади и почему-то прячущий глаза…

5

— И не смейте называть это кражей! Злодей не в курятник залез, а в тронный зал! И не плащ с гвоздя стянул, а… Это преступление против короны!

Нуртор Черная Скала сверкал глазами, борода его возмущенно дергалась в такт словам.

Почтеннейший Файрифёр Изумрудный Лес, скромно стоя в углу королевской опочивальни, с умилением взирал на государя. Гнев Вепря не пугал старого советника: не на него же сердит король! Гораздо важнее было то, что этим вечером, вставая из-за большого стола в трапезной, Нуртор назвал его, Файрифера, в числе тех, кто проводит государя в опочивальню и будет беседовать с ним перед сном. Почти два года Файрифёр не удостаивался этой чести — ну понятно, военных советников в мирное время оттирают придворные хлыщи!

Но сегодня король вновь соизволил обратить внимание на старого слугу. Теперь главное вовремя вставить умное словечко…

А Нуртор продолжал бушевать:

— Но почему?.. Почему Секира Предка?.. Раз этот ворюга такой ловкий… раз по дворцу расхаживает, как я сам… почему не в сокровищницу наведался? Зачем ему тронный зал и старый топор на цепи?

«А сейчас Нуренаджи скажет: это всё грайанцы…» — подумал Файрифёр.

— Это всё грайанцы! — прозвучал молодой глуховатый голос, явно подражающий королевской манере говорить. — Горную Колыбель мы им отдаем, Секиру Предка они сами взяли! Говорил же я…

— Ты говорил, мы слушали, — перебил его другой молодой голос — звонкий, певучий. — На днях нам ливень охоту испортил — грайанцы постарались, сволочи такие! В старом крыле дворца крысы пол прогрызли — тоже гады грайанские зверушек науськали…

Словно незримые клинки скрестились в воздухе! Придворные напряглись, притихли. Король насупился: ему крепко надоела постоянная грызня племянников.

Файрифер переводил взгляд с одного принца на другого. Сейчас, когда двор раскололся на две партии, было важно не ошибиться в выборе. Как два мостика над бурной рекой: один переведет на другой берег, второй подломится под ногой…

Насколько все было бы проще, будь у Нуртора сын, а не два племянника…

Нет, Файрифер правильно сделал, что не примкнул к сторонникам Тореола Скалы Встречи. Конечно, Тореол — сын старшей королевской сестры, да и сам на два месяца старше двоюродного брата. Казалось бы, законный наследник… но ведь по отцу он — из Клана Орла! Разве захочет Вепрь передать свой трон Орлу… и разве понравится это остальным Вепрям, самому многочисленному и сильному Клану в Силуране?

А вот Нуренаджи Черный Эфес — это Вепрь из Вепрей… и дядюшкин любимец. Вероятно, потому, что очень похож на дядю, больше-то его не за что любить…

А о сходстве своем с Нуртором знает прекрасно и всячески ему подражает: походкой, голосом, одеждой… бороду отпустить пытается, да не выходит это у него: клочьями торчит бороденка, убожество такое… Да и в остальном подражание королю шутовством оборачивается.

Вот и сейчас: набычился, покраснел, глазами сверкает… вылитый Нуртор, только внушает не почтительный трепет, а желание расхохотаться. Хотя, конечно, никто не смеется.

— Нечего издеваться над дальновидностью! Со времен Лаограна Узурпатора от грайанцев одни неприятности! От них и от их тупоголовых защитничков здесь, в Джангаше!

Тореол, небрежно прислонившийся плечом к затянутой гобеленом стене, отпарировал:

— К тупоголовым защитничкам ты относишь и короля? Государь ждет гостей из Грайана, мирный договор будет подписывать…

Нуренаджи опешил, пошевелил губами, вцепился себе в бороду толстыми пальцами (совсем как дядя!) и уже собрался гневно ответить двоюродному брату. Но вместо его юношеского рявканья все услышали грозный рык государя:

— А ну молчать, вы, оба! Не то вылетите за порог! Вконец обнаглели — в моей опочивальне голос поднимать! Еще Поединок Чести устройте прямо здесь, перед очагом!

Оба принца изобразили раскаяние — в меру своих артистических способностей. Король, поостыв, продолжил:

— Я вас не за тем сюда позвал, чтоб свары слушать, на это мне дня хватает! Я желаю знать: кому понадобилась наша семейная реликвия? Не из золота, не из серебра… силы волшебной не имеет… Почему украдена именно эта вещь? Старья во дворце мало, что ли, да еще не прикованного цепью к стене?

Советник Файрифер невольно ухмыльнулся: что верно, то верно! В Джангаше бытовало поверье, что старые вещи, которые служили еще предкам, хранят потомков от бед. Поэтому в королевских покоях крайне редко что-то менялось. Достаточно обвести взглядом опочивальню: траченный молью балдахин над кроватью; ковер на полу, вытоптанный так, что не разобрать рисунка; древние гобелены по стенам… В алых отсветах камина все это казалось еще более обветшалым, чем было на самом деле.