Белое солнце Пойнтера - Всеволод Мартыненко

— Отрубай ангар! Крейсер — на нейтральную автономию!!!

Ответа я не дождался, что послужило надежным подтверждением исполнения приказа. Ничего, полчаса без магической защиты даже столь стратегически важное помещение замка как-нибудь простоит, не рухнет. Правда, теперь и мне приходилось полагаться только на свои силы, потому что отсеченный от внутренней системы связи хрустальный шар погас.

Ни воспользоваться помощью дворецкого для управления сетями, ни найти Харма, если он вновь ускользнет в беспорядке запчастей и ремонтных артефактов. Зато кадорга, уже занесшего ногу над транцевой аппарелью крейсера, врубившаяся защита откинула едва ли не на дюжину ярдов. Закружившись и чуть не завалившись на бок, четвероногий агрессор глухо зарокотал ходовым котлом, разгоняясь для новой попытки.

Пандус медленно пополз вверх, чтобы закрыть проем под кормовым балконом, между башенками задних стрелковых точек. Остальные люки самозадраились куда быстрее, а габаритные гнилушки все как одна замерцали рубиново-багровым. При каждом броске озверевшего шасси кадавра по магической стене, окружившей зависший в воздухе корабль, пробегала серебристая рябь.

Хорошо, что я успел сообразить и приказал халфлингу ставить на нейтральную, а не на боевую автономию. Иначе крейсер с ходу принялся бы палить по источнику возможной опасности из всего бортового оружия. Или хотя бы из того, что не способно причинить катастрофического вреда замку, то есть из тех же искрометов, к примеру. Кадоргу, понятно, от них не поздоровится, но мне самому пришлось бы не в пример хуже. Несмотря на ограждающее заклятие из неприкосновенного запаса и всю магию Зерен Истины…

Меж тем Харм — или уже не он? — продолжал кидаться на летающее судно с упорством пса, наскакивающего на обычную повозку. Вот только масштаб действия был несколько иной, да и последствия даже без приведения в ход боевой мощи крейсера предполагались нехилые.

Несколько контейнеров с неясным содержимым уже разлетелись детскими кубиками, да и одну из стационарных светофрез кадорг, отлетая, своротил с постамента. Дюймового калибра болты, лопаясь, только взвизгнули жалобно.

Дожидаться, пока внимание обезумевшего подобия живого существа из семи металлов, движимых пятью стихиями и еще неизвестно чем, обратится на меня, всяко не стоило. Поэтому двумя короткими загребающими движениями рук я послал сети вперед. Одну за другой, чтобы обе успели захлестнуться, не мешая друг другу.

Правая первой накрыла отброшенное очередной раз, ошеломленное ударом четвероногое шасси. Грузила коротко сплясали в быстром хороводе, затягивая горловину, и тут же левая сеть прижала их к самому корпусу кадорга. Вторая затяжка!

Левитаторы взвыли несущими дисками, разогнанными на полную мощность, силясь оторвать добычу от пола. Но на многотонные туши из металла ни они, ни сами сети не были рассчитаны. Глухо ворочающийся сверток раскачивался, отрываясь от каменного пола то одним, то другим концом и гулко рушась обратно. От бешеной возни тросик за тросиком натягивались и лопались с оглушительным звоном.

Ничего, полминуты продержится. Вытащив мяч-тестер из подсумка, я со всех ног поспешил к силящемуся вырваться кадоргу. Примерился, отыскивая наиболее доступное место для того, чтобы всадить парализующий заряд, кинул мяч — мимо!

Второй раз, третий… Сеть уже лохматилась лопнувшими ячеями, словно дивнобраз иглами. Наконец пятый бросок оказался удачным — голубые искры жгутами оплели сеть, вырвавшись из пораженной заклятием коннект-точки. Пес задрожал, задергался и всей массой грянулся об пол, медленно перевернувшись на живот и подобрав лапы.

Теперь можно было не торопиться. Вручную, без посредства шара я отключил левитаторы сетей. Стянул с шеи остодемоневший ремешок футляра с бесполезным пока хрустальным шаром и присел рядышком, прямо на станину свежесвороченной светофрезы — отдышаться перед тем как возьмусь за дело всерьез.

Отдышался. Или хотя бы унял дрожь в пальцах — что осталось, можно было списать на не затихающие внутри обездвиженного кадорга вибрации. Страх тоже почти ушел. Не тот, что за себя, из-за буйства сбрендившей маготехники, а тот, что за пса, с которым уже не будет «все хорошо»…

Кое-как я распутал обрывки сети над собачьей мордой, с трудом отводя в сторону упругие и острые концы тросиков. Сталь противно скрежетала и звякала по бронзе, заставляя морщиться и вздрагивать, но уши Харма не дрогнули, а глаза так и остались закрытыми.

Уже понимая, что сбылось худшее из предчувствий, я положил руку на его голову. Неживой холод остудил пальцы, подводя итог погоне, охоте и всему этому дню. Ничего больше не изменишь, остается лишь принять неизбежное.

Мой старый пес умер во сне. Спокойно и мирно — после долгих лет войны и пограничья в меканских топях. Заснул и не проснулся, хотя система жизнеобеспечения продолжала гнать очищенную кровь по натруженным жилам. А тело кадавра не уставало метаться по замку, повинуясь приказу, пришедшему из беспокойных собачьих снов.

В последний раз я погладил короткую рыже-белую шерстку. Сдвинул защитную панель контрольной консоли, повернул ключ и выставил движки в код отключения. Подобие жизни окончательно затихло в искусственном теле из семи металлов, движимых пятью стихиями. Лапы кадорга расслабленно застыли, перестав скрести пол и подергиваться в путах.

Откупорив запасенную совсем на другой случай колбу «ведьминого студня», я опрокинул его над головным ложементом кадавра. Плоть поползла с черепа, растекаясь прозрачно-голубым светящимся киселем. Когда кость очистилась полностью и сама подернулась синевой, я дезактивировал зелье. Бережно вынул то, что было головой моего не наделенного полным разумом друга, отряхнул голубую пыль. Медленно, словно нехотя, выпрямился, чтобы сойти во внутренний двор. Отключенного кадавра можно загнать в гараж и потом.

Хорошо, что никто не повстречался мне по дороге вниз — ни жены, ни заботливый дворецкий. Дракот все еще не вылез из щели, в которую забился в припадке предусмотрительности. Запах свежей смерти не то что застарелый дух охотничьих трофеев — на совесть отпугнул чуткого зверя. Даже певчие крикуны попрятались, на свое счастье. А то с меня сталось бы положить половину фонотеки в тризне по любимому псу.

Хмурое небо над узким колодцем внутреннего двора соответствовало ситуации. Клочья перехлестывающих через края кровли облаков путались в окаменевших черных ветвях родового древа ау Стийорров, украшенных драгоценностями и покрытых затейливой резьбой. Казалось, капли оседающего тумана соперничали в богатстве и блеске с гранями камней и узоров. Ни одного солнечного луча, чтобы рассудить их спор, не нашлось в этот день. Оно и к лучшему…