Невоздержанность - Al Steiner

выходками других, пока курил немного травки и приятно кайфовал от пива. Он был тихим, говорил мало, если только ему не нужно было сказать что-то важное, что случалось нечасто. Он давно понял, что его сверстники не слишком интересуются политикой.

В ту ночь, о которой идет речь, Джейку было шестнадцать лет, и он все еще был девственником. До этого он целовался с несколькими девушками, даже делал легкие ласки, но такие встречи были очень редкими и очень редкими. С тех пор как два месяца назад он получил водительские права, он брал напрокат "Бьюик" 1972 года выпуска у своих родителей, чтобы ездить на еженедельные вечеринки, исходя из теории, что наличие собственного транспорта повысит его шансы на успех у противоположного пола. Это была здравая теория, которая могла бы выдержать критику - даже с учетом деревянной обшивки фургона, - если бы не тот факт, что Джейк был так болезненно застенчив с девушками, что редко оставался наедине достаточно надолго, чтобы поддержать беседу. И вот, в этот вечер, как и во многие другие, он просто стоял в компании, состоящей в основном из мужчин, потягивал пиво и поддерживал кайф сильнее среднего, ожидая, когда какая-нибудь добрая душа передаст косячок в его сторону, говорил мало, в основном просто наблюдал и мечтал.

И затем он услышал это. Звук наигрываемой акустической гитары. Его уши напряглись и искали источник звука. Он доносился из середины группы примерно из двадцати человек на другой стороне парковки. Из сломанных поддонов был разведен костер, и он ярко пылал. Мужская фигура была в центре внимания этой группы. Он сидел на столе для пикника, держа в руках гитару и наигрывая на ней открытые аккорды. Даже сквозь гул разговоров и звук множества автомобильных стереосистем, воспроизводящих противоречивые мелодии, Джейк мог слышать, что гитара не настроена. Он направился в том направлении, никто из группы, с которой он был, даже не заметил его ухода.

Он знал большинство людей, собравшихся за столом для пикника. Это была смесь младшеклассников и старшеклассниц из его школы, примерно наполовину девушек, наполовину парней. В клике стоунеров, как и в любой другой клике, есть клики внутри клики. Эта группа была элитой среди стоунеров, самыми жесткими и крутыми, правителями клики, насколько такое вообще существовало. Гитаристом был Эрик Кастро, один из главных членов правящей клики, один из самых жестких из хардкорщиков. Кастро воображал себя музыкантом, потому что у него была гитара и он научился играть на нескольких аккордах. Он и несколько других участников этой группы всегда говорили о том, как они собираются собрать группу. Гитара, на которой он играл, была немногим больше игрушки, подделкой подделки с концерта Fender Grand. Струны были самого дешевого качества, доступного в продаже. Отделка была потертой и поцарапанной. Джейк подумал, что если он заплатил за нее больше 15 долларов, то его обокрали.

И все же, несмотря на фальшивое звучание, несмотря на игрушечное качество инструмента, все в группе смотрели на Кастро с пристальным вниманием, когда он закончил наигрывать открытые аккорды и начал играть вступление к "Простому человеку by Линарда Скайнарда", - сказал он.... Его игра была едва ли приемлема. Его пальцы неуклюже перебирали струны, когда он снова и снова выбирал первые несколько тактов, так и не добравшись до сути песни.

"Это, типа, так круто", - напевала Мэнди Уокер, пухленькая, покачивающаяся девушка-наркоманка, сидящая рядом с ним.

"Да", - согласилась Синди Стинсон, более худенькая девушка помоложе, сидевшая с другой стороны. "Мой брат умеет играть, но далеко не так хорошо, как ты".

Кастро скромно пожал плечами, явно гордясь своим предполагаемым мастерством. "Это требует большой практики и самоотдачи", - торжественно сказал он, которому пришлось прервать игру на время разговора, поскольку он больше не мог смотреть на свои пальцы. "Я взял эту акустику, просто чтобы поиграть с ней в парке. Ты бы слышал, как я играю на электротяге".

"Держу пари, это потрясающе", - сказала Мэнди. "Тебе придется как-нибудь сыграть для меня".

"На днях", - сказал Кастро, придавая как раз нужный оттенок уклончивости. Он снова принялся перебирать струны, на этот раз сыграв вступление к Love Hurts by Nazareth, на этот раз "". Он допустил меньше ошибок в этом риффе, но сыграл намного меньше песни, прежде чем начать все сначала.

Концерт Кастро продолжался почти пятнадцать минут, именно столько времени потребовалось ему, чтобы просмотреть весь каталог акустических джемов, которым его научили или которые он сумел подобрать, просматривая табулатурные таблицы. Джейк все это время зачарованно наблюдал, но не за самим Кастро, поскольку он был недостаточно хорош, чтобы даже квалифицироваться как хакер, а за группой людей, наблюдавших за ним. Они отказались от записанной и транслируемой музыки, чтобы посмотреть, как он сыграет несколько простых аккордов. Они не разговаривали друг с другом, не шутили и не участвовали в извечной игре во флирт, они смотрели, наслаждаясь. Он создавал нечто, приближенное к музыке, и они слушали это. Здесь действовала магия. Он мог видеть это так же ясно, как соблазнительно подпрыгивающие сиськи Мэнди под бретелькой. Если бы Кастро мог сотворить волшебство, исказив несколько популярных песен, что смог бы сделать Джейк? Даже с его низкой самооценкой своих способностей к продюсированию музыки, он, без сомнения, знал, что он экспоненциально лучше Кастро. Что бы сделали эти люди, если бы он был тем, кто играет для них? Неважно, как его разум пытался опровергнуть эту мысль, прошептать, что они будут смеяться над ним и издеваться над ним, что они заберут гитару у него из рук и бросят его в реку только для того, чтобы посмотреть на всплеск, он знал, что это неправда. Это не могло быть правдой.

"Мне нужен хит", - объявил Кастро, откладывая гитару позади себя. "У кого есть гребаная травка?"

Пока несколько человек пытались вытащить косяк, чтобы поделиться им с богом рока, Джейк начал продвигаться вперед. Позже он говорил себе, что это алкоголь, струящийся по его венам, заставил его совершить нечто настолько несвойственное ему. И, возможно, это имело к этому некоторое отношение. Но это, несомненно, было нечто большее, чем просто жидкое мужество. Джейк хотел играть для этих людей, хотел видеть обожание в их глазах, направленных на него.

"Как дела, чувак?" - спросил я. Кастро поприветствовал Джейка, увидев его стоящим перед ним, стандартным кивком головы, которым обычно кивают лессеру, чье имя не помнишь.

"Хорошая гитара", - сказал ему Джейк. "Ты не возражаешь, если я... ну, знаешь... проверю ее?"

"Ты