Шейн - Джек Шефер

Но вот наконец он поднялся, и я знал, что он собирается уехать от нас, и мне жуть как хотелось остановить его. Однако это сделал за меня отец.

— Вы, конечно, такой человек, у которого могут быть причины спешить. Но, присядьте, Шейн. Есть у меня вопрос к вам…

Отец внезапно стал очень серьезным. Шейн, стоящий перед ним, так же внезапно стал далеким и настороженным. Но все же опустился обратно на стул.

Отец посмотрел прямо ему в глаза.

— Вы спасаетесь… бежите от чего-то?

Шейн долго смотрел на тарелку, стоящую перед ним. Мне показалось, что по его лицу проскользнула тень печали. Потом он поднял глаза и посмотрел прямо на отца.

— Нет. Я не бегу ни от чего. В том смысле, что вы подразумевали.

— Это хорошо. — Отец наклонился вперед и продолжал, постукивая по столу пальцем, чтобы подчеркнуть свои слова. — Послушайте, Шейи. Я не ранчер. Теперь вы, когда мое хозяйство посмотрели, это уже поняли. Я — фермер. Немного скотовод, может быть. Но по-настоящему — фермер. Именно фермером я решил сделаться, когда перестал пасти за деньги чужих коров. Я хотел быть фермером, я им стал, и тем горжусь. Начал я неплохо. Это хозяйство не такое большое, какое я хочу завести со временем. Но уже сейчас здесь столько работы, что одному человеку никак не справиться, если делать все толком. Был у меня молодой парнишка, но он сбежал… после того, как схлестнулся однажды в городе с парой людей Флетчера… — Отец говорил быстро, и ему пришлось сделать паузу, чтобы перевести дух.

Шейн следил за его словами с напряженным вниманием. Когда отец остановился, он повернул голову и посмотрел в окно, через всю долину, на горы, шагающие вдоль горизонта.

— Всегда одно и то же, — пробормотал он. Он вроде как сам с собой разговаривал. — Старые порядки умирают медленно. — Он глянул на мать, потом на меня, а когда его глаза вернулись к лицу отца, он как будто уже принял решение насчет чего-то, что ему не давало покоя. — Итак, Флетчер давит на вас, — сказал он мягко.

Отец фыркнул.

— На меня так легко не надавишь. Но у меня здесь много работы, слишком много для одного человека, даже для меня. А бродяги, что в этих краях появляются, ни черта не стоят…

— Да? — сказал Шейн. Снова у него чуть прищурились глаза, он снова был одним из нас — и ждал продолжения.

— Хотите вы задержаться здесь на некоторое время и помочь мне привести все в порядок к зиме?

Шейн поднялся на ноги. Он возвышался над столом и сейчас выглядел выше, чем я думал.

— Я никогда не собирался стать фермером, Старрет. Я бы посмеялся над таким предложением еще несколько дней назад. И, тем не менее, считайте, что наняли себе работника. — Они с отцом смотрели друг на друга так, что ясно было — они говорят глазами то, для чего слов мало. Шейн прервал этот немой разговор, повернувшись к матери. — А в качестве платы, мэм, мне хватит вашей кормежки.

Отец хлопнул ладонями по коленям.

— Вы получите хорошую плату, и эта плата будет вполне заслуженная. А прежде всего — поезжайте-ка в город и купите какую-нибудь одежду для работы. Загляните в магазин Сэма Графтона. Скажете ему, чтоб записал на мой счет.

Шейн был уже в дверях.

— Я сам заплачу, — сказал он и исчез.

Отец так радовался, что не мог сидеть спокойно. Он подпрыгнул и завертел мать.

— Мэриан, наконец-то солнце нам засияло! Мы нашли себе человека!

— Но, Джо, ты уверен, что поступаешь правильно? Какую работу может выполнять такой человек? О, я знаю, этот пень он выкорчевывал с тобой наравне. Но пень — это особый случай. Он привык хорошо жить и иметь много денег. Это ведь сразу видно. Он сам сказал, что ничего не понимает в обработке земли.

— Я тоже ничего не понимал, когда начинал здесь. Неважно, что человек знает. Важно, что он из себя представляет. А я готов побиться об заклад, что этот человек работал ковбоем в молодые годы, и работником был первоклассным. Да он за что ни возьмется, все будет сделано как надо. Вот посмотришь! Через неделю он меня заставит выбиваться из сил, чтобы за ним угнаться, а то вообще сам начнет здесь командовать.

— Возможно.

— Ничего не «возможно»! Ты заметила, как он воспринял, когда я рассказал ему про флетчеровских парней и молодого Морли? Вот что его зацепило! Он знает, что меня загнали в угол, а он не тот человек, чтоб спокойно меня бросить в таком положении. Никто не сможет выгнать его отсюда силой или на испуг взять. Это такой же человек, как я.

— Да ну, Джо Старрет! Он ничуть на тебя не похож. Он меньше, он выглядит иначе, и одевается иначе, и говорит иначе. Я знаю, что и жил он всю свою жизнь иначе.

— Что? — отец был удивлен. — Да я вовсе не про такие вещи говорил…

Шейн вернулся с парой брюк из дангери 10, фланелевой рубашкой, крепкими рабочими башмаками и хорошим, носким стетсоном. Он исчез в сарае, а через несколько минут появился в новой одежде, ведя своего расседланного коня. У ворот пастбища он снял с него недоуздок 11, загнал коня внутрь добродушным шлепком и бросил недоуздок мне.

— Заботься о лошади, Боб, и она позаботится о тебе. Вот этот коняшка увез меня больше чем на тысячу миль за последние несколько недель.

И направился к отцу, который окапывал канавкой делянку за кукурузным полем, — земля там была богатая, но заболоченная, и ждать от нее было нечего, если не осушить как следует. Я смотрел, как он непринужденно вышагивает между рядами молодой кукурузы, больше уж не таинственный незнакомец, а один из нас, фермер, такой же, как отец и как я.

Только все же он не был фермером и никогда по-настоящему не мог бы им стать. Правда, для через три он уже держался наравне с отцом во всякой работе. Стоило показать ему, что надо сделать, и он тут же брался, и приноравливался, и получалось, будто лучшего способа выполнить эту работу и не придумаешь. Никогда не увиливал он от самого противного занятия. И с готовностью брал на себя самую трудную часть работы. Но все равно, по каким-то неуловимым признакам чувствовалось, что он — не такой человек. Не фермер.

Я не раз замечал, как он вдруг остановится, глянет на горы, а потом на себя и на лопату — или что там еще ему случалось в этот момент держать в руках, и в глазах у него возникает недоумение, вроде кривой улыбки: что, мол, это я делаю?.. Нет, не то чтобы он думал, что слишком хорош для такой работы или что она ему не нравится, нет, такого впечатления не возникало. Просто он был другой. Прошлая жизнь выковала его совсем для других. дел.

Несмотря на свое худощавое сложение, он был очень крепкий. Его видимая хрупкость могла обмануть тебя поначалу. Но стоило присмотреться к нему поближе, в деле, и ты видел, что он сильный, сбитый, что на теле у него нет лишнего веса, как нет лишних усилий в его плавных, свободных движениях. То, что он проигрывал рядом с отцом в росте и силе, он возмещал быстротой движений, инстинктивным согласованием разума и мускулов и внезапными вспышками свирепой энергии, как в тот раз, когда старый пень пытался на него опрокинуться. Большей частью эта энергия дремала в нем невостребованная, пока он без особых усилий одолевал обычные ежедневные дела. Но когда приходила пора, она выплескивалась из него таким, пламенным порывом, что мне тогда страшно становилось.