Манкая (СИ) - Шубникова Лариса
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А Кирочка ее «под плинтус»! И так стало Широкову злобно и сердито, что захотелось … Но, он вовремя себя остановил, припомнив, что Юля замужем. Это ее выбор. И все, что может он, Митька, это слушать ее и молчать. Самая ужасная пытка для Широкова — наблюдать и бездействовать.
— Митя, с вами все хорошо? — наверно лицо широковское «опрокинулось», — У вас лицо такое, словно война началась и вам нужно в бой.
— Все хорошо, Юль. Не волнуйся.
Он отвернулся от проницательной соседки и посмотрел на студию. Двухэтажный дом из красного кирпича. На первом этаже расположились детское кафе с одной стороны и студия с другой. Окна в пол, за стеклом видны столики, стульчики и стеллажи с игрушками, поделками, кистями, красками. Все очень нарядно и в то же время, деловито. Заметно, что все это не украшение, не предметы обстановки, а самое что ни на есть используемое оборудование.
— А можно мне на занятие?
Юлька даже замерла на мгновение.
— Вы уверены, Митя? Это для детей. Кирочка никогда не приходит ко мне в студию. Шумно, все бегают.
— Уверен.
— Ну, тогда, милости прошу.
Лучше бы Митька не ходил туда. Никогда не видел бы этого всего. Как теперь «развидеть»?
Юленька светилась, и дети, что собрались вокруг нее, окутаны были ее светом, ее улыбкой. Ничего подобного Митька никогда не видел. Да, Юля сказала, что ее уроки большей частью, трудотерапия, но она ошибалась! Теперь Широков знал это наверняка. Это была добротерапия. Светотерапия. Теплотерапия. Любоветерапия. А самое паскудное заключалось в том, что Митька окончательно сбрендил и попал под все эти Юлькины терапии разом. Зашел он в эту студию окаянную просто заинтересованным парнем, а вышел влюбленным идиотом.
И что теперь?
Глава 6
— Как занятие? Скучно не было? Вы все время молчали и сидели тихо, как мышь. Митя, все в порядке? — Юленька вопросы-то задавала, но понимала и без всяких ответов что-то случилось.
Ей было очень приятно, что Митя прогулялся с ней, внимательно слушал, задавал вопросы, на которые она, Юлька, давно хотела ответить хоть кому-нибудь.
Кирочка не особенно интересовался ее работой. Юля не обижалась. Дети, правда, шумные, подвижные, иной раз хулиганистые. Не каждый мужчина выдержит час с группой малолетних пострелят. Сама-то она детей обожала.
Сейчас, стоя у двери студии, Юленька испугалась. Знаете чего? Митиного взгляда. Странного, глубокого и очень напряженного. Некая мысль, пугливым росчерком, пронеслась в ее сознании и умчалась. Правда, заставила щеки Юленьки порозоветь. С чего? Юлька и сама не поняла, но факт есть факт.
— Все в порядке. И занятие мне понравилось. Ты, Юль, большая умница. Я, конечно, не психолог, но, так скажу — детям с тобой комфортно. Доверяют тебе и тянутся. Молодец, — сказал и замолчал, глядя на Юльку.
— Спасибо, Митя. Да что вы, какая умница? Просто есть такая методика, правда, я ее немного доработала.
Он кивнул и снова уставился.
— Юль, мне пора. Спасибо, — наклонился и легко так чмокнул в щеку. — До свидания.
Ей бы, дурочке, ответить. Сказать: «Пока», хотя бы, а она застыла изумленным столбиком и смотрела вслед высокому мужчине. Ее и раньше чмокали в щеку друзья Киры. Давид всегда целовал, когда поздравлял именинами или в день рождения. А Митя… Ну, видимо, от хорошего к ней отношения.
Юлька еще раз упустила мысль странную о красивом соседе, снова покрылась румянцем, но вспомнив о важных делах, накинула капюшон и побежала московскими маршрутами. Заглянула в овощную лавку, потом в молошную, и, нагрузившись продуктами, пришла домой. Все, как обычно — уборка, готовка. Одно только сбивало нашу милую москвичку с толку, мешало и отвлекало. Мысли о Мите Широкове то и дело сновали в голове мышками и улитками. В конце концов, заставили Юлю присесть в некоем трансе, а потом и вовсе подойти к зеркалу и внимательно посмотреть на свое отражение.
Широкий джемпер цвета опавшей листвы, длинная юбка в клетку. Волосы стянуты в узел. На лице ни грамма косметики, а глаза блестят так, что сама Юлька удивилась сему факту. Впрочем, как и говорилось, Юлька не была стопроцентной дурочкой, а потому и поняла сразу, что блеск из-за Мити. Его внимание и искренний интерес к ней, порадовали Юльку намного больше, чем ей самой думалось. Очень давно никто не задавал ей вопрос — чего ты хочешь?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})Ирина Леонидовна иногда спрашивала, но Юлины ответы ее злили, потому, вероятно, и перестала интересоваться. Иногда только звала Юлю с собой в Рим или на Майорку. Кира не отпускал, а сам за границу ехать не мог. Какие-то проблемы с военной службой. За пять лет супружеской жизни они побывали один раз в Анапе и дважды в Сочи. Кирочка не любил теплые моря — зной его утомлял. Юле нравилось, но как же она могла наслаждаться теплом, зная, что мужу невыносимо? Нет, так нельзя.
Стояла Юлька перед зеркалом и мучительно пыталась ответить на давешний вопрос Мити — куда бы ты хотела?
Когда-то давно после смерти папы, Юля мечтала о поездке в Санкт-Петербург. Хотела сесть в машину и отправиться в путешествие, полюбоваться белыми ночами и разводными мостами, внимательно рассмотреть Исакий. Пролететь на катере до Петергофа, увидеть Адмиралтейство и Биржу.
Казалось бы, чего проще? Бери машину и езжай! Но Кире не нравился город на Неве, потому и отложена была эта мечта, упрятана подальше туда, где хранились сотни Юленькиных «мечт».
Юлька приблизила лицо к зеркалу, еще раз всмотрелась в свое отражение. Там, на самой глубине ее серых ярких глаз плескалось разочарование. Она понимала, что жизнь ее немножко треснула, немножко подкачала. Но сегодня, после того, как Митя ее выслушал, после того, как похвалил ее работу искренне…
— Юльчишка! Я дома! Как там наш крантик? — Кирочка пришел и снова Юля «не додумала» мысль свою.
Она, было, бросилась к нему, но увидев его улыбку, притормозила. Кирочкина улыбка не была такой открытой и искренней, как улыбка соседа ее, Широкова. И на контрасте по свежим еще воспоминаниям, Юльке это стало вдвойне очевидно.
— Кран починили. Все в порядке, — впервые в жизни Юля не захотела рассказать Кирочке правды.
Глубинным, женским, поняла, что не стоит говорить ему о Мите и его помощи, тем паче, об их прогулках.
Ох, нет! Нельзя так…
— Митя Широков починил. Представляешь? Всего за половину часа.
— Серьезно? Вот спасибо ему. Нужно будет его к нам в гости позвать. Ну, когда ребята соберутся. Ему, приезжему, тут и пообщаться не с кем, наверно.
— Я показала ему короткий путь к его ресторану и провела дворами.
И снова Кира одобрил:
— Умница ты моя, московская, — поцеловал в нос. — Что на ужин?
Юля уже хотела рассказать про студию, мол, был Митя и там, но Кира уткнулся в телефон, потом позвонил приятелю. Так и прошел их ужин. Кира «висел» на телефоне, а Юля глядела в тарелку. Интересно, заметил ли Кира, что сегодня впервые за пять лет семейной жизни, Юлька не задала ему вопроса — как прошел твой день?
* * *Юленька не видела соседа уже недели две. Слышала, конечно, как открывалась и закрывалась его дверь, как топал он по широкой лестнице, вверх-вниз, но пересекаться не пересекались. Странно, раньше виделись часто, наверно, по графику совпадали, а теперь нет…
Вечером дня, когда Юлька осознала, что Митю давно не видно, Фира Рауфовна снова собралась «помирать».
— Юленька, что и делать-то не знаю. Лежит и ничего не хочет. Только про творожники от «Метасова» твердит. Совсем в тоску впала Фирочка моя, — Дора стояла растерянной птичкой у Юлиной квартиры, не желая входить.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})Кира был дома, а Дора Рауфовна его недолюбливала.
— Может сбегать купить творожников в местном магазине, а?
— Что ты, детка, сразу поймет! Да не в этом дело. Понимаешь, ей кажется, что все уже давно умерло и исчезло. И она сама, как та лавка «Метасова» скоро исчезнет.
