Далеко от яблони - Робин Бенуэй

случился взрыв. Одна стена темно-синяя, другая – бледно-желтая, и еще две – белые. От пола до потолка они обклеены постерами – в основном музыкальных групп – и десятками полароидных фото, которые держатся на язычках яркой голубой изоленты.

– Это ты снимала? – поинтересовалась Грейс, наклоняясь поближе, чтобы рассмотреть один из снимков: Майя обеими руками обнимает какую-то девчонку и целует ее в щеку, а та улыбается, зажмурив глаза от удовольствия.

Майя оглянулась.

– Ага, – подтвердила она. – Это моя подруга Клер.

– Миленькая, – сказала Грейс. – Похожа на фею Динь-Динь.

– Я имею в виду, моя девушка, – помолчав, прибавила Майя. – Не школьная подружка.

– Я так и поняла, – кивнула Грейс. Видимо, Майя проверяет свою новообретенную родственницу на предмет гомофобии, догадалась она. – Подруга. Твоя девушка. Давно встречаетесь?

– Почти полгода. – Произнеся это, Майя впервые заметно расслабилась, перестав походить на лабораторную крысу в клетке, ожидающую своей участи. – Она потрясающая. Мы познакомились в католической школе.

– Ты католичка?

– Неа. – Майя плюхнулась на кровать и нажала большим пальцем на фото Клер, сплющив ее нос. – Просто это лучшая частная школа в округе, поэтому родители нас с Лорен туда и засунули. Мы там самые большие грешницы, и это круто.

Грейс присела на краешек кровати, продолжая рассматривать фотографии. Передержанные изображения роз, молитвенно сложенные руки, селфи Майи и Клер.

– Значит, вы с Лорен ненавидите друг друга?

– Ты про Ненаглядную Рыжую Деточку?

Ответ очевиден.

Майя перевернулась на спину и теперь смотрела на Грейс снизу вверх.

– Ну а у тебя сводных братьев-сестер нет?

– Нет. – Пуховое одеяло Майи грело ей ногу; мягкая материя напомнила бесконечные дни и ночи после расставания с Персик, которые она провела в постели, кутаясь в простыни и покрывала, словно ища в них защиты.

– Чего загрустила? – Майя склонила голову набок. С этого ракурса она чем-то была похожа на попугая.

– Потому что… расти единственным ребенком – отстой, – ответила Грейс, скрыв свои чувства.

Майя со стоном перекатилась на другую половину кровати.

– Мою сестрицу не хочешь забрать? Отдаю со скидкой.

– Ты уже второй раз мне ее предлагаешь. Лорен такой монстр? – Грейс вдруг поняла, что среди многочисленных снимков на стене нет ни одной фотографии Майиной семьи.

– Не то чтобы монстр, просто бесит. Знаешь, в каждом классе обязательно найдется умник, который готов ответить на все вопросы и которого училка всегда оставляет за старшего, когда выходит за дверь. – Майя выгнула спину; теперь она опять смотрела на Грейс снизу вверх. – Лорен именно такая.

– Наверное, весело с ней жить, – хмыкнула Грейс.

Майя улыбнулась.

– Вижу, мы обе унаследовали ген сарказма. Отлично. – Вздохнув, она приняла сидячее положение. – Родители моего юмора не понимают. С этим у них сложно.

– Гм, раз уж речь зашла о наследстве… – начала Грейс, и Майя вдруг замерла, точно насторожившийся олень. – Я, конечно, не про деньги и все такое. В общем, я хочу найти нашу биологическую мать.

Майя с шумным вздохом рухнула обратно на спину.

– Уф-ф. Ну, желаю удачи.

– А ты не хотела бы ее увидеть?

Майя перевернулась на бок так, что оказалась лицом к лицу с сестрой. В ней определенно было целое море энергии. Может, нервничает? – предположила Грейс.

– Послушай, – промолвила Майя, – мы с тобой в одной лодке, это понятно. Так или иначе, но она нас отдала. Бросила. Как муха или кукушка. С какой стати мне разыскивать женщину, которой я на фиг не нужна?

– Ты не знаешь этого наверняка! – воскликнула Грейс с невольной пылкостью. Внезапно в комнате стало жарко. – Что, если она была совсем молода или напугана? Что, если родители заставили ее расстаться с нами?

– Хорошо, тогда почему же она сама нас не нашла? – спросила Майя, и Грейс почувствовала, что ответа на свой вопрос она не ждет. – Нет, лично я – пас.

– Возможно, не хотела нас огорчать или…

– Слушай, Грейс, если тебе охота ее искать, пожалуйста, но я в этом не участвую. Все, чего я хочу, – закончить школу, съехать отсюда, перебраться в Нью-Йорк вместе с Клер и начать жить собственной жизнью. Возвращаться в прошлое мне не интересно.

Грейс сразу поняла, что Майя злится – злится на родную мать, и, стало быть, рассказать ей о Персик Грейс никогда не сможет.

– А подружиться – зачетная идея, – продолжала Майя. Грейс представила, какое у нее сейчас должно быть выражение лица, если сестра сочла необходимым прибавить эту фразу. – Ты вроде нормальная девчонка, родители у тебя тоже ничего, ну и если мне когда-нибудь потребуется переливание крови или донорская почка, неплохо бы иметь твой номер в списке контактов. – Губы Майи дрогнули в улыбке. – И наоборот, разумеется, хотя при виде шприцев я постоянно шлепаюсь в обморок.

Грейс кивнула. Как быть дальше? Уговаривать эту малознакомую девушку вместе с ней искать ветра в поле?

– Ладно, – сказала она. – Я тебя поняла.

– Правда? – Майя обняла подушку. – И всего-то! А Лорен бы ныла и ныла, пока не выцарапала бы из меня «да».

– Тонкости отношений между сестрами. Дай мне время, я тоже научусь.

– Зато брата отыскать я бы хотела, – призналась Майя.

Грейс кивнула. Она никому не говорила (и не собиралась говорить) о мучивших ее ночных кошмарах: будто бы новые родители отказались от Персик и она пропала, бесследно затерялась в системе, сети которой опутали Хоакина. Не упоминая об этом и теперь, Грейс выудила из кармана телефон.

– На прошлой неделе я разговаривала с его социальным инспектором. Родители помогли мне связаться с этой женщиной, и она сказала, что мы можем написать Хоакину по электронной почте.

– Вот как? – Майя отложила подушку, наклонилась вперед. – А при чем тут социальный инспектор?

– При том, что… – Грейс поерзала; одеяло перестало быть мягким. – В общем, его никто не усыновил. Какое-то время он жил недалеко отсюда, но с тех пор сменил много разных семей.

Глаза Майи расширились, и Грейс наконец разглядела в ней потенциал младшей сестры. Представила, как Майя ходит за ней по пятам, раздражает, дергает за волосы и без разрешения берет одежду. Она не стала рассказывать, скольких людей пришлось обзвонить в попытках отыскать семнадцатилетней давности след из хлебных крошек, большую часть которых сдуло ветром – вместе с Хоакином. Грейс умолчала о том, что некоторые вели себя грубо, а некоторые оказывали такую неоценимую помощь, что у нее сжималось сердце, что семейное древо Хоакина обросло слишком большим количеством корявых ветвей, но при этом не имело корней, без которых не обойтись в бурю.

– Надо обязательно ему написать. Прямо сейчас! – от возбуждения Майя швырнула в Грейс подушку. – Только давай ты сама,