Секс с чужаками - Эллен Датлоу

Джеймс не всегда чувствовал себя таким счастливым, таким нужным. Большую часть своей жизни Джеймс был одиноким. Глядя сквозь раздвижную стеклянную дверь, он думает о своем одиночестве. Все эти годы. Слишком высокий, слишком много книжек и слишком много баскетбола, слишком много косых взглядов и слишком много ожиданий. Только Том смог проникнуть сквозь все несоответствия, все преграды и стать его другом. За все эти двадцать восемь лет только Том предпочел думать о нем, как о друге, а не о рыночном продукте с какими-то странными причудами.

Джеймс старается удержаться от мыслей о Томе. Том, его добрый и единственный друг Том завтра, когда уйдут пэши, умрет вместе с остальными, вместе со всеми.

Свист все объяснила Джеймсу. Всей его расе, всем земляшкам, которые не обзавелись любовниками-пэши, готовыми увезти их с собой — всем им предстоит завтра умереть.

В Сент-Питерсберге время как раз будет обеденным; Том возьмет сэндвич с морским окунем и жаркое, если сможет его себе позволить. Джеймс старается не думать об этом.

Сегодня ночью пэши улетают. Могучие и добрые пэши, которые столько дали миру, которые открыли дорогу стольким невероятным возможностям, принесли перспективы торговли с доброй сотней миров пэши, жемчужной ниткой протянувшихся через весь спиральный рукав галактики.

Конечно, это не может произойти слишком быстро, объясняли пэши. Земляшки должны быть терпеливыми, подождать, пока буду проработаны детали. И нужно еще принять некоторые подготовительные меры, чтобы приспособить Землю к присутствию на ней пэши. Экономические меры. И военные.

Свист объяснила все это Джеймсу минувшей ночью. Она очень сожалела, что теперь ничего из этого не получится. Обещания не исполнятся. Если бы только бендайи не пришли так скоро…

Но бендайи пришли. Коммуникационные башни пэши сделали свое дело, обнаружив приближающегося врага. Поэтому теперь пэши должны уйти. Пэши здесь слишклм мало, далеко недостаточно, чтобы оборонять планету против бендайи. Остаться было бы равносильно самоубийству. Поэтому сегодня ночью посадочные вышки отошлют корабли с вращающихся вокруг планеты баз обратно домой. А завтра прибудут бендайи.

Раздается стук в дверь. Джеймс решает, что это, наверное, Свист пришла на два часа раньше. Совсем непохоже на Свист — прийти раньше времени.

Но это не Свист, это Том.

Когда Том заходит, Джеймс пытается улыбнуться. Его лучший друг Том. Вместе учились в школе, играли в чемпионатах штата, потом колледж, четверка финалистов, два года в сборной — лучше друга и быть не может, ловок в защите, отличные передачи и к тому же гений мягкого обвода.

А потом пришли пэши и зарабатывать игрой стало невозможно, слишком многое должны были сделать земляшки для своих благодетелей. Том нашел себе место официанта. Джеймс нашел Свист.

Поначалу Том ничего не говорит. Он просто смотрит на Джеймса, а потом проходит мимо него в комнату, где замечает почти собранный чемодан.

Он смотрит на чемодан, лезет внутрь и достает книгу в мягкой обложке. Смеется.

— Книги и бейсбольные мячи? — спрашивает он и оборачивается, чтобы посмотреть на лучшего друга. — Твоя пэши хочет получше разобраться в нашем образе жизни или что-нибудь в этом роде?

Том намеренно игнорирует протез, кончик которого едва виден из-под бейсбольных мячей.

Джеймс не знает, как на это ответить. Свист очень ясно дала понять, что Джеймс никому не должен рассказывать об уходе пэши. Если Джеймс расскажет, Свист об этом узнает. Она всегда все знает. И тогда самому Джеймсу придется остаться.

Джеймс не хочет умереть завтра, когда бендайи уничтожат посадочные вышки и коммуникационные башни. Свист рассказала Джеймсу про бендайи и борьбу, которую ведут с ними пэши на протяжении поколений. Бендайи, сказала ему Свист, все делают очень обстоятельно. Джеймс понял, что это означает.

Том отступает от чемодана и переходит в кухню, где раскрывает дверцу холодильника, достает бутылку «Харпа», откупоривает и делает один долгий глоток.

— Уф, — говорит он, — вот они, выгоды проституции.

Джеймс против обыкновения не протестует. Действительно, есть определенные преимущества в том, чтобы быть любовником дипломата-пэши, и в нынешние нелегкие времена импортное пиво — одна из самых мелких выгод. Джеймс все равно к тому же не пьет больше «Харп». Он его держит только для Тома. Джеймс пристрастился к густой, солоноватой жиже, которую пьют пэши. Джеймс не может просвистеть ту мелодию, которая служит названием напитка, он его просто называет жижей. Свист из-за этого смеется над своим любимцем, а потом гладит его по голове за то, что он такой умненький, а потом говорит, чтобы он снял протез, а потом…

Том что-то говорит.

— Так зачем ты собираешь чемодан, Джимми? Правда, что ли, твоя пэши намерена ознакомиться с американской классикой?

— Некоторые из книг английские, — говорит Джеймс.

Том смеется и пьет.

— Черт возьми, парень, ты все это воспринимаешь малость серьезней, чем следует, а? Знаешь ведь, что когда-нибудь они уйдут, а тебя бросят. Так и будет.

Том тычет в сторону Джеймса бутылкой.

— Послушай на этот раз старину Томми. Смотри на это дело трезво. Не съезжай уж совсем с рельсов, идет? Помни, кто ты. И помни, что ты.

— Том, — говорит Джеймс. — Томми.

Он делает шаг к своему другу, один-единственный шаг в его сторону и прочь от двери, за которой видны посадочные вышки.

Но Том отворачивается, чтобы открыть фанерную дверцу шкафчика и обнаружить там немного мексиканского арахиса, как раз между бразильской крупой и венесуэльскими коржиками. Почти все теперь привозное.

— Послушай меня, Джимми, — продолжает Том, жуя орехи. — Времена нынче крутые и ты нашел способ их пережить. Это здорово. Я понимаю. Черт, да я даже заступаюсь за тебя, когда люди болтают всякое. Я все понимаю, правда.

И он еще отпивает «Харпа», приканчивая бутылку одним долгим глотком.

— Только, дружище, есть здесь одно большое «но». Все это происходит у меня на глазах вот уж месяцев шесть, и ты вместо того, чтобы извлекать из дурной ситуации по возможности лучшее, начинаешь… начинаешь… — Том силится найти подходящее слово, выуживая в то же время еще бутылку пива из холодильника, — ну, я не знаю, начинаешь заниматься чем-то действительно странным. Как будто тебе в самом деле нравится это здоровое синее ластоногое.

Джеймс терпеть не может, когда так говорят о пэши. Он признает, что их светлая кожа действительно имеет синеватый оттенок и что у них есть перепонки между пальцами на руках и ногах. «Ну, а чего бы ты хотел от расы, принадлежащей к амфибиям?» — как сказал он как-то раз Тому. Он уже раньше говорил своему другу, что его оскорбляют клички, которыми земляшки называют пэши, в особенности земляшки американского происхождения, которым предстоит получить столько благ за их помощь пэши.