Дерзкая - Крис Кеннеди

– Будь по-твоему, Питер Лондонский. Но теперь береги эти вещи как зеницу ока, – огрызнулся священнослужитель и направился к двери.

Но к этому времени Ева уже завершила свое медленное кружение по комнате и, подкравшись к нему сзади, хладнокровно прижала кинжал к его шее у горла.

Епископ замер, а Ева прошептала:

– Теперь тихо: вы сами этого добились.

– Отзови эту сучку! – зашипел епископ, глядя на отца Питера.

– Отпусти его, – попросил священник в своей спокойной неторопливой манере. – Сегодня никого убивать не надо.

Поколебавшись всего мгновение, она опустила клинок. Епископ развернулся, схватил ее и швырнул через комнату головой вперед. Она ударилась о стену, потом об пол и решила оставаться там, потому что в этот момент в комнату ввалились два вооруженных солдата. Лучше, чтобы он думал, что добился успеха и вывел ее из строя, чем, снова поднявшись на ноги, дать ему возможность на самом деле осуществить свое намерение.

– Взять его! – коротко распорядился епископ.

Лежа на полу, Ева наблюдала за происходящим из-под волос, плотной завесой упавших на лицо, – это было кстати, так как помогало скрыть то, что выражали глаза. Отца Питера связали и, должно быть, оглушили, потому что он не шевелился, когда солдаты выводили его за дверь.

– А ее? – остановившись, спросил один из них.

Она уставилась в потрескавшийся деревянный пол под носом и перестала дышать. Ей хотелось, чтобы отсутствие дыхания сказало этим тупым бессердечным мужчинам: «Она мертвая. Не беспокойтесь».

Последовало жуткое мгновение тишины, а затем епископ тихо сказал:

– Оставьте ее, она всего лишь служанка.

Они поспешно вышли; некоторое время слышался стук сапог по задней лестнице и голоса, потом понемногу все стало затихать и, наконец, дверь со скрипом распахнулась, потом захлопнулась, и Ева осталась в наводящем ужас одиночестве.

Глава 10

Поднявшись с пола, она подошла к двери и прислушалась, но ничего, кроме гула голосов, доносившихся с нижнего этажа, не услышала. На цыпочках Ева направилась вниз, для надежности касаясь ладонью стены, и, спустившись, осмотрелась.

Слева располагался общий обеденный зал, заполненный людьми, и она, скользнув туда, прижалась спиной к стене, стараясь выглядеть как служанка. Комната гудела как улей, а посетители все прибывали – в основном это были путники, уставшие и проголодавшиеся, и матросы с останавливавшихся ненадолго в здешней маленькой, но глубоководной бухте судов.

Никого из нападавших видно не было.

Она повернулась к двери как раз в тот момент, когда Роджер с шумом ее распахнул и быстрым шагом направился прямо к ней, хотя и не видел ее. У него была рассечена губа, покраснела и распухла скула.

– Что случилось? – шепотом спросила Ева, и ее вопрос прозвучал одновременно с его восклицанием:

– Господи, Ева, что с тобой?

Она дотронулась до собственного лица и нащупала длинную ссадину на щеке.

– Отец Питер. Они его забрали.

– Я знаю, – кивнул Роджер. – Видел их.

– Видимо, не только видел. – Она указала на его лицо.

– Как и ты, – указал на ее лицо подопечный. – Я пытался их остановить.

И в первый раз за все это путешествие Ева почувствовала страх и проворчала:

– Это же глупо.

Она попыталась было потрогать его синяки, но он остановил, ухватив ее за запястье. Роджеру всего пятнадцать лет, у него впереди вся жизнь. Да, ему приходится постоянно скрываться, но все-таки они живы. Человеку дается жизнь, а не возможность выбора обстоятельств, в которых она пройдет. Еве не нравилось, что Роджер так безрассудно рискует жизнью, которую она берегла как зеницу ока последние десять лет.

– Ты узнала кого-нибудь из них?

– Узнала? Конечно, нет.

– А я узнал.

– И кто же это, по-твоему? – произнесла она скороговоркой, страшась услышать ответ, и почувствовала, как холодом охватило грудь. – Ты же ни души не знаешь в Англии.

– Одну знаю.

– О нет!.. – Острый страх вонзился в сердце. – Это невозможно.

– И тем не менее это так. – Голос Роджера изменился до неузнаваемости и звучал сейчас жестко, будто принадлежал зрелому мужчине. – Я слышал, как они произнесли его имя.

– Нет, – прошептала Ева.

– Да. Они везут отца Питера к Гийому Малдену.

– Это они? – спросил Малден своего сержанта, пристально глядя с вершины холма, где они остановились, на дорогу внизу.

Для него было привычным делом наблюдать, как его люди тащат кого-то, кто не пожелал прийти сам.

Не было лучшего профессионала в своем деле, чем Малден в охране самых больших ценностей королевства – знатных наследников. Это занятие приносило Малдену не только огромное удовлетворение, но и значительную прибыль, что придавало ему особую ценность.

До того момента, пока самый крупный из наследников не исчез. Это был сигнал, возвестивший о конце Гийома Малдена.

Десять лет охоты не вернули исчезнувших наследников, и, несмотря на применение всевозможных тактик, которые обычно помогали расколоть тех, кто что-то знал, он так и не обнаружил темноволосую девушку и мальчика, которого она забрала с собой. Даже проклятый священник, кто, как говорили, тайком похитил их, оказался просто неуловимым.

Король Иоанн был недоволен, а Малден лишен его милости – лишен всего. В припадке гнева король конфисковал его поместья и все капиталы, погубил семью, устроил охоту на охотника. Когда Малден сбежал, король, не имея возможности добраться до него самого, обратил свой гнев на его жену и ребенка и довел их до голодной смерти.

Что ж, теперь времена изменились и король заплатит за все – или повстанцы. Тот, у кого окажется больше денег. И тот, кто заплатит, получит Питера Лондонского, знаменитого священника – со всеми его замечательными зарисовками и опасными знаниями, – способного поставить на колени шатающееся королевство.

Малден был просто счастлив помочь в этом.

Его жеребец беспокойно пританцовывал и бил копытами, накормленный хорошим овсом и полный сил, что и требовалось Малдену.

– Доставьте послания, – обратился он к своему сержанту. – Сообщите Фицуолтеру, что я нашел предложенную им сумму слишком малой и беру дело в собственные руки. Если он пожелает сделать более заманчивое предложение, готов встретиться с ним в Грейшес-Хилле. Дайте ему знать, что он будет торговаться с королем. – Малден слегка улыбнулся. – Не забудьте сказать, что Джейми тоже принимает участие в этой охоте. У меня нет ни времени, ни средств остановить его, а Фицуолтер как раз мог бы.

Вместе с сержантом он галопом поскакал вниз с холма.

– Ты видел, в какую сторону они направились? – спросила Ева, положив дрожащую руку на плечо Гогу.

– Да. – Роджер стиснул ее руку, и она поняла, насколько он возбужден.

– Это хорошо. – Ухватив под локоть, Ева повернула Роджера к двери. – Они поехали на юг? На восток? Нет? Тогда на север?

Гог кивнул.

– К счастью, я хорошо знаю те края. Седлай лошадей, а я заберу наши вещи – и в путь.

Они разошлись: Гог отправился в конюшню, а Ева наверх, – и в это время парадная дверь распахнулась, впустив в помещение порывы холодного воздуха.

– Я продолжаю утверждать, что только сумасшедшая могла явиться сюда, – настаивал Рай, захлопнув дверь.

Джейми окинул взглядом помещение: выход сзади, лестница прямо впереди, общая комната справа, – и, будто размышляя вслух, отозвался, сворачивая в общую комнату:

– В отчаянии, она в отчаянии и ищет быстрый тайный путь обратно во Францию. Этот постоялый двор и бухта прекрасно подходят для таких целей.

– Джейми! – послышался радостный вопль: – Сколько лет!

Джейми обернулся и увидел Роландо, хозяина этой ночлежки, выкатившегося из заднего помещения.

Когда парадная дверь распахнулась и вошел – неужели Господь никогда больше не будет милостив к ней? – Джейми, Ева застыла.

Будь у нее в мозгу хотя бы малейшее сомнение относительно личности рыцаря в холле, бряцающего оружием, – а было что угодно: ужас, досада и широкий простор для плохих идей, – но никакого сомнения, – радостный крик хозяина сдул бы его как пушинку.

Это был темноглазый Джейми, и выглядел при свете дня более сильным, решительным и очень, очень опасным.

Гог побледнел как положено – возможно потому, что она и сама сделалась белой, да и чувствовала себя так, словно в ней не осталось ни кровинки.

– Это он? Тот самый отважный рыцарь?

– Тсс. – Она повернулась спиной к арочному проему. – Иди, Роджер, и как можно быстрее.

Он сделал шаг к двери.

– А если он тебя узнает?

– Это я забочусь о тебе, Роджер, а не ты – обо мне. Иди седлай лошадей. Я пройду черным ходом и присоединюсь к тебе. – Она ободряюще улыбнулась ему и сунула в руку оставшиеся монеты. – На всякий случай. Если будет необходимо, наймешь судно и уедешь…

– Нет.

– …и будешь ждать меня в том маленьком городке с артишоками у реки Гаронны.