Лохотрон для братвы - Александр Сергеевский

Тем временем незаслуженные безобразные упреки и эпитеты/самые безобидные из них, типа «козел вонючий» или «брюхатый импотент», без перерыва продолжались. С горечью от такой несправедливости Василий Иванович в сердцах швырнул пакеты на крылечко и бросился куда глаза глядят, в лес, на речку, подальше от скандальных дамочек. Вслед, с нарастающей громкостью по мере удаления, неслись проклятия и даже угрозы. Тогда судья прибавил шаг, а затем побежал мелкой трусцой все быстрее и быстрее, постепенно переходя на галоп, шершавым языком слизывая с губ пот и слезы.

Внимательно наблюдавший за быстро прогрессирующим в семье Решенных расколом, вызванным постоянными материальными затруднениями, Юрик Чернявенький уже полностью обдумал план дальнейших действий по охмурению несчастного служителя Фемиды. Лениво поклевав прямо с куста кислый крыжовник, юный фармазон дождался, когда разгневанные женщины успокоились, и, пользуясь отсутствием главы семейства, задал неожиданный вопрос:

— Нина Петровна, а не хотели бы вы через три дня купить, к примеру, «мерседес»?

Моментально на отгороженных крупной сеткой шести сотках участка Решенных наступила абсолютная тишина, даже ветер перестал шелестеть листками смородины, и только легкий щелчок от резкого движения Наташкиных ушей эхом раздался в округе.

Пауза получилась достаточно продолжительной. Наконец смысл сказанного дошел до разума четверть века жившей на одну мужнину зарплату домохозяйки Репкиной. Из всех видов средств передвижения в личном пользовании она имела только крохотный велосипед с пе-дальками на переднем колесе, и то в далеком и забытом детстве.

— Юрочка, перестаньте шутить, — опомнившись от шока, заявила она.

Предположение, что в течение трех дней весьма стесненное в материальном положении семейство может запросто приобрести престижный автомобиль, сведет с ума кого угодно.

— Купить на данный момент я могу лишь пару эскимо, — пошутила она.

— Правда, правда, Нина Петровна, решить все денежные проблемы вы можете до ближайшего вторника. — Молодой пройдоха в кураже от произведенного эффекта ковал железо, пока горячо.

— Юрочка, имейте совесть, не изводите же меня! — взмолилась заинтригованная матрона.

Наташка, приблизившись, вытянула шею.

— Все очень просто. Во вторник я приношу тридцать тысяч долларов, а в среду Василий Иванович в нужном аспекте разбирает одно щекотливое дельце. — Шельмец не решился назвать более низкую цену.

— Но Вася никогда не брал взяток, он на это просто не способен, — слабо возразила стареющая Репкина. — За это и посадить могут!

В душе она уже была почти согласна.

— Клянусь, здесь нет никакого риска. Деньги у адвокатов забираю я, а не Василий Иванович. Какие к нему претензии? Подсудимый — человек очень солидный, ему сдавать судью нет смысла, да и вопрос идет только об изменении меры пресечения. Чепуха. Мне-то вы доверяете? — Чернявенький состроил простодушную морду. — Три дня — и тридцать тысяч у вас в сумочке.

— Не знаю, как к этому дураку и подступиться? — мысленно переводя доллары на рубли, сдалась уставшая от военного коммунизма в отдельно взятой семье Нина Петровна.

Юрик и обе дамочки заговорщицки склонились друг к другу, шепотом обсуждая ход дальнейших и решительных действий. Сроки поджимали.

К вечеру, сославшись на срочные дела, Чернявчик отправился в город.

В сумерках Василий Иванович, голодный и злой, вернулся на фазенду. Он тщательно обдумал свою позицию и был готов к любым провокациям со стороны восставших женщин, но то, что произошло, было для него полной неожиданностью. Девочки окружили его заботой и вниманием, накормили, напоили чаем, суетились вокруг него, поглаживая по плечу, редеющим волосикам на голове, и даже разок предусмотрительно почесали между лопаток, мурлыкая ласковые и нежные слова.

Хорошо подготовленная оборона стремительно рассыпалась. После совместного разгадывания кроссворда на свежем воздухе судья совершенно успокоился, и все чинно отправились спать.

Наташка, навострив ушки, чутко прислушивалась к происходящему за тонкой перегородкой, отделявшей ее от родителей. Нина Петровна после долгого воздержания устроила своему лысеющему супругу бурную сцену страсти. В течение минут двадцати за перегородку просачивались тяжелые вздохи, приглушенные всхлипывания и натужный скрип пружин старого дивана… Все стихло. Бывший диктатор был обезоружен.

— Васенька! — лилейно промяукала старшая заговорщица. — Ты помнишь, что скоро у нас серебряная свадьба?

— Конечно, Ниночка! — Репкин уже приготовил своей женушке, в его понимании, весьма щедрый подарок — в заседательной комнате хранилась, ожидая знаменательного события, микроволновая печь китайского производства, купленная на премиальные, выданные в честь Дня Независимости России. Такой странный праздник тепереча есть на Руси.

— Васенька! Ты меня еще любишь? — продолжила хитрая женушка.

— Люблю, крошка моя! — вытягивая губки для поцелуя, ответил пока еще ничего не подозревающий служитель правосудия. «Чмок!»

— И сделаешь, все, что я попрошу? — спросила шестипудовая «крошка».

— Безусловно! — не чувствуя подвоха, бездумно ответил бедняга, вновь вытягивая губки. «Чмок!»

— Клянешься? — «Чмок!»

— Клянусь! — «Чмок, чмок!»

Репкин вновь почувствовал желание, руки нетерпеливо зашуршали под одеялом.

— Да подожди ты минуточку! — отстранилась хитрая бестия и быстро стала объяснять суть своей настойчивой просьбы, подтвержденной легкомысленной клятвой, взятой авансом с беспечного супруга.

Затаившая дыхание Наташка с нетерпением ожидала реакцию папочки на недостойное предложение мамочки.

— Ты с ума сошла! — шепотом закричал в миг охладевший Репкин. — Дело Кротова на контроле у Генпрокурора!

Совершенно голый судья соскочил с дивана и босиком заметался по крохотной комнатке:

— Этот бандит подозревается в убийстве иностранного гражданина! Там убытки для двух государств исчисляются десятками миллионов! Целая следственная бригада справиться не может, а я его на подписку?! За тридцать тысяч? Никогда!

— Ну Юрочка говорил, что прямых улик нет, что тебе ничего не грозит, и деньги он сам принесет, — попыталась привести разумные доводы женушка, готовая отстаивать свое будущее мат. благополучие до победного конца.

— Юрочка? Где этот мерзавец? — в полный голос закричал взбешенный представитель системы правосудия и сжал кулаки. — Я из этого говнюка отбивную сделаю! Я его на части порву! Я… Я…

— Не трогай Юрика! — за перегородкой истошно завопила Наташка. — Если бы не он, мы бы всю жизнь в твоем честном дерьме купались!..

Скандал в благородном семействе разгорался с новой силой. Всю ночь голые Репкины надрывались в истерике, иногда переходящей в рукоприкладство. Маленький домик раскачивался на хлипком бревенчатом фундаменте, но, к удивлению, устоял. Охрипшие, изможденные враждующие стороны к утру угомонились, лишь изредка перебрасываясь матерными оскорблениями без всяких доводов и затихли.

Репкин, как и его домик, пока что устоял. К полудню, со слов: «Васенька, солнышко, ну ты же обещал» — и: «Да, папочка, любовью клялся!» — военные действия возобновились.

На этот раз без разрушений не обошлось, первой пострадала перегородка, треснула и тревожно перекосилась от частого и ожесточенного хлопанья дверь, разделяющая комнатки. Затем в ход пошла тяжелая артиллерия в виде помойного ведра, запущенного в голову супруга и со звоном выбившего оконную раму. Тут же с грохотом рухнул старый диван, на который шлепнулся папочка, уворачиваясь от шрапнелью вылетевших из ведра очистков и объедков, безнадежно испортивших свежеклеенные обои. Чуть-чуть подумав, со стены рухнула остекленная рама с набором фотографий предков Репкина. По полу рассыпались Наташкины бабушки в шелковых косынках, дедушки с медалями на военных кителях, прабабушки в вуальках и даже один прапрадедушка с Георгием на груди. Все они укоризненно смотрели на свое обезумевшее потомство. Это была последняя капля.

Чтобы предотвратить дальнейшие разрушения, строптивый бывший глава семейства решил пойти на компромисс и, в некотором роде, схитрить, надеясь, что его условия будут неприемлемы для Кротова и его компании.

— Хорошо, хорошо! — заорал он, перекрывая хриплые женские визги и делая «руки вверх». — Сдаюсь!

В этот момент верхняя петля вылетела из образовавшейся щели в перегородке, и дверь рухнула, разметая по полу честно служивших отечеству предков. Поднятая пыль медленно оседала.

— Есть условия! — выдавила капитулирующая сторона.

— Какие? — одновременно спросили победители.

— Во-первых, я возьму «это» в первый и последний раз! — Василий Иванович не мог выговорить слово «взятка», заменив его нейтральным словом «это». Ну что ж, его понять можно. — Во-вторых, по такому громкому делу брать с таких негодяев всего тридцать тысяч недопустимо мало и даже неуважительно для меня. Так что объявите вашему Юрочке — минимум пятьдесят!..