Принц льда и крови - Джукич Алиса

– Ты же говорил, что тебе нужно восстановить магический резерв?

– Это простое заклинание, особых магических затрат оно от меня не потребует.

С минуту мы буравили друг друга взглядом. Я мысленно взвешивала все за и против. Пара мгновений, и я капитулировала. Действительно, оставлять его дома дожидаться Артура – не лучшая затея.

– Ладно, – вскинув руки, согласилась я. – Но тебя надо переодеть, а то ты в своих рейтузах похож на сбежавшего принца из Дисней, столкнувшегося с жестокой реальностью. – Я указала на запекшиеся на его когда-то белоснежных штанах пятна крови и грязи.

Глава 5

Ветер перемен

Сумрак, сгустившийся над нашими головами, становился все плотнее. Вечерело.

Артуру я оставила записку на журнальном столике возле камина:

Ушла гулять с Ирисом, манерная блондинка увязалась следом. Не волнуйся, он меня не тронет. Все объясню, когда вернусь.

Мы проходили мимо таверны, в которой всего пару дней назад я беззаботно пила эль. Из приоткрытой двери на промозглую землю лился яркий свет. До нас доносился звон стаканов, возбужденные голоса постояльцев и задорный смех официантки с розовыми волосами.

Эллин наложил на себя заклинание гламура – как его видели другие люди, я не знала, но для меня он остался таким же нагловатым остроухим парнем. Я могла видеть сквозь чары благодаря своей скрытой магии.

Порывшись в шкафу у брата, я нашла старые джинсы и серую куртку, которая, как объявил мне Эллин, была ему без надобности: он принадлежал к касте зимних фейри, поэтому совсем не чувствовал холода.

– Главное – чтобы ты не привлекал к себе внимания смертных, а в такую морозную погодку человек из дома даже носа без верхней одежды не высунет, – грубо объяснила я фейцу правила своего мира.

Прорычав что-то нечленораздельное, Эллин порывисто схватил куртку Артура и натянул на себя, демонстративно распахнув ее.

Выйдя на одну из главных улиц города, мы направились в центральный парк Ситки. Ветер усиливался, пробирая до самых костей, я плотнее укуталась в свой теплый шарф и сунула руки в карманы.

Шли мы молча, феец заинтересованно озирался по сторонам, напоминая мне туриста, который лихорадочно искал, чтобы «этакое» ему сфотографировать.

Я ждала вопросов про машины или другие достижения человеческих наук, но их не поступало. Либо блондин не хотел выглядеть глупо, либо знал о мире смертных гораздо больше, чем я думала.

Ирис бежал на пару шагов впереди нас, принюхиваясь к земле и помечая каждый столб на своем пути.

– Причудливые у вас, людишек, вкусы на домашнее зверье. – Эллин презрительно сморщил свой идеально ровный нос. – Защитник из него никакой, использовать его как средство передвижения тоже не получится, для пропитания он опять-таки не годится, да и умом не блещет. Что с него проку?

Я подняла голову, чтобы взглянуть фейцу в глаза. И застыла как вкопанная. На его лицо упал блеклый свет от стоявшего вдоль аллеи уличного фонаря, подсветивший все его заостренные черты и кипенно-белые волосы, ореолом светящиеся вокруг его головы. У меня перехватило дыхание. Я с трудом заставила себя оторвать от него взгляд.

«С чего бы это?» – тревожно подумала я.

– Не обязательно от кого-то должен быть прок, чтобы его искренне любили. – Мы поравнялись плечами, и я ощутила на себе пристальный взгляд Эллина. – Любить ведь можно просто так, безвозмездно. Иногда хватает одного взгляда или незаметного поступка, чтобы тебя полюбили. В любви не должно быть выгоды, любовь многогранна. Вот Ирис, например, – с ним я чувствую себя не так одиноко, и одно это уже достойно любви, – немного задыхаясь, тараторила я.

Мое лицо залилось краской, когда я поняла, насколько интимным получился мой рассказ.

Неожиданно феец развернул меня к себе, обхватив за плечи. В его бездонных глазах отразилось чувство всепоглощающей тоски. Мне стало не по себе, будто я увидела что-то личное в его взгляде. Разорвав наш странный зрительный контакт, я осторожно выскользнула из его рук и двинулась вслед за Ирисом, тяжело дыша.

Меня переполняло чувство страха и чего-то еще, зарождавшегося в той части меня, про которую я изо всех сил старалась забыть.

Люди, идущие нам навстречу, радовались первому снегу, как дети. Снежинки, кружась, ложились к нашим ногам, покрывая серую унылую землю тонким кружевным одеялом.

Вскоре мы добрались до центрального парка Ситки, который не отличался ничем примечательным, кроме одного – небольшого круглого озера, располагающегося в самом его сердце.

Вокруг него простиралась аллея с деревянными лавочками. Весной озеро покрывают розовые кувшинки, ближе к лету на берегу гнездятся утки и дикие лебеди, сейчас же оно пустовало.

Неподалеку от единственной достопримечательности парка располагалась уютная кофейня; ее вход украшали китайские фонарики и сухоцветы.

Людей в парке практически не было, лишь пара гулявших за ручку подростков и дети, копошащиеся у берега озера.

– Что эти маленькие смертные делают? – Эллин указал на четырех мальчишек, тыкающих палками в замерзающую водную поверхность.

– Дети, – осторожно поправила я фейца, – судя по конькам у них под мышками, надеются и ждут, что озеро до конца замерзнет и они смогут покататься.

– Долго им ждать придется, – усмехнувшись, констатировал феец, запустив пальцы в свои шелковистые волосы и слегка их растрепав.

– Дня три, не меньше, – ответила я.

Мы двигались шаг в шаг, прогуливаясь по аллее вдоль озера. Ирис помчался на специально отведенную площадку для выгула собак.

– А ты умеешь кататься? – прозвучал баритон Эллина.

– На коньках?

Блондин посмотрел на меня как на дурочку:

– Нет, на гоблине.

Внутри меня все сжалось, требуя немедленно ему врезать.

Вдох-выдох.

«Он все-таки высший феец, в центральном парке города, не стоит дразнить его внутреннего монстра», – сказала я сама себе, больно закусив губу.

– Нет, не умею. – Я с грустью вспомнила, что все детство, пока соседские детишки познавали радости уличных игр, я училась сдерживать магию внутри себя, прятать любые ее проявления, а когда подросла – стало уже не до игр. – А ты?

– Шутишь, что ли? – на мое удивление Эллин широко мне улыбнулся. – Зимних фейри чуть ли не с пеленок учат бруслайну.

«Бруслайн – должно быть, выражение фейри, означающее катание на коньках», – подумала я, резко вспомнив о акценте Эллина, точнее, о его полном отсутствии. Наверное, мой слух полностью адаптировался к его речи.

Пока я отвлекалась на бушующий водоворот мыслей, Эллин устремился своей по-кошачьи мягкой походкой к озеру, сойдя с асфальтированной дорожки. Он быстро достиг края берега и, обернувшись ко мне, заговорщицки подмигнул.

Блондин присел на корточки возле кромки озера и легонько коснулся водной глади рукой.

Прежде чем я успела сообразить, что он задумал, воздух наполнила магия.

– Эллин! – предостерегающе выкрикнула я, сорвавшись с места.

Хорошо, что в парке было не так много людей, и все они занимались своими делами: кто-то пил кофе, сидя на лавочке, кто-то просто прогуливался по парку, а кто-то изо всех сил сдерживался, чтобы не наброситься на одного наглого фейца и не придушить его за нарушение обещания не применять магию на людях.

От руки Эллина ледяной паутинкой расползлись чары, покрывая воду озера толстым слоем прозрачного льда.

Ребятишки, мельтешившие у озера, радостно вскрикнули, прихлопнув в ладоши:

– Я же тебе говорил, что озеро замерзнет, а ты все, зачем коньки брать… ме-ме-ме. – Пока я мчалась по крутому склону к озеру, долетел до меня задорный голос одного из ребят.