Дикий наездник - Гэв Торп

— Ты любишь убегать от ответственности, лорд-наследник, — сказала другая кузина Фэйдинна и отступила назад, освобождая ему путь к двери. Последний из группы, двоюродный дядя по имени Хусартас, пальцами коснулся пульта управления и направил в него толику своей воли, чтобы отпереть дверь.

Глубоко вдохнув, Нуаду под тяжелыми взорами родни вошел внутрь.

Подавив растущее чувство тревоги, Арадриан смотрел, как комморит — которого, как он уже успел узнать, зовут Веркайнша, — медленно стек на пол, подобно капле тающего ледника. Он бросил взгляд на Майнадретьену, по-прежнему глядевшую на Иврайну так, словно отыскала наипрелестнейший цветок и стремилась разглядеть его во всех подробностях.

Арадриан ощущал Шепот как пощипывание тепла у себя в голове, сама же Открывающая Седьмого Пути походила на раскаленный добела стержень, от которого это тепло исходило. Он опасался подойти ближе, дабы она не испепелила его, но одновременно чувствовал, как ее сила манит. Арадриан снова взглянул на Майнадретьену и заметил не только ее счастливое лицо, но и ту легкость, с которой она упорхнула от Иврайны.

Соблазн был неодолимым.

— Кто хочет быть следующим?

Арадриан без колебаний шагнул вперед, выпятив камень на груди так, будто подставляя под удар сердце. Тоска, шелохнувшаяся внутри его при виде трансформации другого обитателя рукотворного мира, была почти невыносимой. Он знал, что Иврайна хранит секрет, который он искал всю свою жизнь, — секрет, который не смогли раскрыть все учения Пути азуриан.

Смерть.

Смерть висела над Арадрианом с самых первых его воспоминаний. Он пытался спрятаться от ужаса в роли сновидца, но холодная рука небытия настигала его и во снах. Он странствовал по самым далеким уголкам Галактики, служа корабельным штурманом, но она следовала за ним неотступно дожидаясь во мраке между звезд всякий раз, когда корабль прибывал в очередной пункт назначения. Попытки Арадриана уже как изгоя встретиться своим страхом привели к кровавой смерти тысяч и едва не кончились гибелью его родного искусственного мира. Став Скорбящим по умершим, он… пришел к Иврайне.

Арадриан так и не догадался, каким образом Дщерь Теней оказалась перед ним. Он понял лишь то, что Иврайна вдруг стала звездой внутри него, светом и яростью, жизнью, наполнившей его душу.

Арадриан испытал новое рождение.

Рождение не в физическом смысле, когда его исторгло материнское лоно, но сам миг своего возникновения. Из ничего появилась жизнь. Из эфира эмоций образовалась искорка души. Как в горниле звезд выковываются химические элементы, так в бурях варпа сотворился он сам.

Из разрушения — сотворение.

Ощущение принесло с собой беспримерную свободу, вознося его на волнах ничем не обремененного стремления, словно пылинку по реке безвременья.

Он понял, что поток увлекает его и что он также стал частью этого течения. Вокруг и рядом с ним плыли другие души, создавая творение, в которое вливался и он сам.

Происходящее Арадриан воспринимал лишь смутно, ибо оно не поддавалось никакому осмыслению в физических рамках. Отрывочные и инстинктивные знания, а не органы чувств, привносили понимание его расцветающему сознанию.

Он возликовал среди других душ, чувствуя тепло их неосязаемого присутствия, отражаясь от них тысячекратно и, в свою очередь, отражая их самих.

Радость нельзя было передать никакими словами. Безграничное ощущение завершенности.

Отсутствие смерти.

На его сущность упала тень, и поток рассекла холодная тьма.

Запаниковав, Арадриан-что-станет попытался сбежать от приближающейся тени, последовать за потоком сотоварищей прочь от вихря, который возносился сквозь их бытие. Однако он не мог пошевелиться, поскольку не имел тела, и вокруг него не было ничего, от чего он смог бы оттолкнуться, чтобы начать движение.

Хищник, давно выжидавший за пределами зрения, ворвался в их ряды, отбрасывая тень и одновременно сам являясь тенью. Из частицы бытия, что станет Арадрианом, огнем вырвались бессильный ужас и беспомощная ярость, подпитываемая осознанием конца.

В эфир проник свет, временно защитив мысле-атомы от угрозы. Их сил было недостаточно. Арадриан-еще-не-ставший понял, что пока не раскрыл весь свой потенциал и что бегство от тенистой пасти лишило его энергии.

А затем из бытия родилась жизнь.

Будто божественная длань зачерпнула морскую пену и, опустив на берег, придала ей форму — так Арадриан стал существовать в физическом теле. Глазами он увидел яркое солнце. Ушами услышал шум прибоя, накатывающего на каменный берег. Носом почуял чистый воздух и запах его; братьев и сестер в их собственных телах. Со вкусом пришла соленость моря. Осязание… он почувствовал тепло и холод и осознал каждую из миллиардов частиц, что составляли его естество.

И еще он ощутил одиночество.

Совсем рядом находилось бесчисленное множество других, и альдари чувствовал их мысли у себя в голове, однако их разделяло пространство между атомами. Они уже не были одним целым.

Утрата могла бы показаться невыносимой, если бы чувство не сопровождало воспоминание о том-что-станет. Арадриан-что-есть узнал самого себя, и, хотя альдари пожертвовал чистотой души, он понял, чего же не хватает.

Проклятия Той-что-жаждет.

Над ним больше не довлел Великий Враг. Вечность, к которой стремился его дух, все еще оставалась возможной, пусть и с помощью череды смертных реинкарнаций. Столь низменный физический опыт был необходим, что, впрочем, имело свои преимущества.

Он восхитился возможностями, представшими перед его бессмертным «Я».

И страх смерти исчез, ибо она стала лишь временным завершением, что перезапускало цикл. Тысяча жизней… Миллион жизней! Некоторые лишь немногим отличающиеся друг от друга, прочие совершенно иные, исследующие все грани бытия на протяжении несчетных эонов. Цикл, что никогда не прервется.

Ахнув, Арадриан вернулся в реальность и понял, что лег калачиком у ног Иврайны.

Арадриан почувствовал в кулаке нечто твердое и, разжав пальцы, увидел овальный кристалл. Камень души Диамедин. Он рассмеялся при мысли о том, что ее душа до сих пор там внутри, вспомнив ощущение бестелесности, которое сопровождало рождение его души. Неужели он снова испытает это, когда опять будет отсечен от своего тела?

Арадриан стремился вернуться к чистоте духа, но наталкивался лишь на смертность. Впрочем, там, где прежде за каждым его движением таился ужас, бремя Той-что-жаждет, давившее на тело и мысли, теперь он чувствовал… ничего.

Не пустоту, а только самого себя. Арадриана. Альдари.

Свободного.

Глава 5

БОЛЕЮЩИЙ ВОЖДЬ

Первая комната была маленькой, но хорошо обставленной, с диванами и низкими столиками, где могли бы расположиться гости. Нуаду, не останавливаясь, прошел через большие двери напротив, ведущие в главные покои. Широкую комнату с трех сторон окружали кристальные окна, из-за чего она казалась открытой, хотя на самом деле стена у нее отсутствовала лишь с одной стороны, там, где