Ее Вечное Синее Небо - Лана Асан

раскаляя воздух и иссушая землю, забирая у нее жизнь и краски, и все это великолепие исчезнет до следующей весны, а степь обретет неброский зеленовато-охристый оттенок, по-прежнему оставаясь прекрасной, хотя это будет уже другая, более аскетичная красота.

Арман, как и Сабина, восхищался тем, что видел за окном, ведь он был чистокровным казахом, а равнодушно взирать на степные просторы не может ни один казах. И все же во взгляде юноши было больше спокойствия и если не скуки, то чего-то похожего на пресыщенность. Для него, в противоположность Сабине, эти впечатления были не внове: охотой, рыбалкой и прочими подобными мероприятиями регулярно тешились люди из окружения его отца. С малых лет Арман объездил и облетал все окрестности Алма-Аты, и для него этот полет был одним из многих. Отличие состояло лишь в том, что сейчас вместе с ним была его девушка, его Сабина. Но ни присутствие рядом возлюбленной, ни живописность рельефа не могли заставить его забыть о чем-то, что не давало ему покоя весь день и стало причиной бурной работы воображения его подруги. Он как раз был поглощен своими, судя по всему немало тревожившими его, мыслями, когда из задумчивости его вывел изумленный возглас Сабины:

– Арман, смотри, что это?

– Это Поющий бархан, – ответил за Армана пилот вертолета.

В этот момент они пролетали над плоской, покрытой скудной растительностью равниной, со всех сторон стиснутой отрогами Джунгарского Алатау и хребтами Большого и Малого Калканов. На юге поблескивала в лучах вечернего солнца Или́, крупнейшая река Семиречья28, а в самом центре долины, на фоне обступавших ее мглистых гор, неуместно светлым пятном выделялась огромная золотистая возвышенность из песка, решительно не вписывавшаяся в этот пейзаж и казавшаяся здесь абсолютно чуждой. Однообразная серовато-бурая равнина, темно-фиолетовые горы на горизонте и светло-желтый силуэт бархана составляли настолько разительный контраст, что это сбивало с толку и ломало привычные представления о природных ландшафтах. Было очень сложно поверить, что бархан – естественное, хотя и весьма причудливое, создание природы, а не очередной воплощенный в реальность человеческий каприз, но насыпать такую массу песка в безлюдной местности, удаленной от Алма-Аты на сто восемьдесят с лишним километров, было бы, мягко говоря, нелогично, поэтому приходилось признать натуральное происхождение этого исполина.

Вертолет подлетал все ближе, и увеличивающаяся на глазах громада Поющего бархана царственно возвышалась над унылой серостью долины, врезаясь острыми как бритва хребтами в розовеющее предзакатное небо.

– Это потрясающе! Но как он здесь оказался? Здесь же не пустыня! – Сабина едва дождалась, пока вертолет совершит посадку, и через минуту уже стояла у подножия бархана, задрав голову и любуясь его мистической красотой.

– Если честно, понятия не имею, – Арман стоял рядом, так же запрокинув голову, будто оценивая размеры зыбкого гиганта. – Какая у него высота? Метров сто?

– Сто двадцать – сто пятьдесят, – ответил подошедший пилот, – а в длину – три-четыре километра. И никто точно не знает, откуда он здесь взялся и почему не двигается.

– Хм, а ведь мы проходили по географии, что они перемещаются под воздействием ветра, – Сабина удивленно оглядывала бархан. – А этот что же, сидит на одном месте?

– Да, уже несколько тысячелетий сидит, и никуда уходить не собирается.

– Надо же. Но как… Почему я всю жизнь здесь живу, а про него никогда не слышала? И кстати, – с трудом оторвавшись от созерцания величественного творения природы, она повернулась к Игорю, – вы сказали, что он называется Поющий бархан. Почему «поющий»?

– Потому что он поет.

– Поет?! Как поющие пески? Круто! Я и не знала, что у нас такое есть!

– Да, мы почему-то про заграницу больше знаем, чем про себя. Я вот тоже больше про них слышал: мол, в Америке есть, в Китае, в России, но наш, говорят, самый громкий. – В голосе Игоря звучала такая гордость за родной казахстанский бархан, словно он имел к этому чуду самое непосредственное отношение.

– А почему он сейчас молчит?

– Так он же не всегда поет, только когда захочет, – Арман улыбался, глядя на ее расстроенное лицо.

– Вот бы послушать. Может, нам повезет?

– Возможно, – Арман приобнял ее за плечи.

– И все-таки я не понимаю, как он здесь появился, – не унималась Сабина.

– Ну, ученые вроде считают, что это работа ветра – якобы он таскает песок с отмелей Или, а потом утыкается в горы и роняет его всегда в одном месте. Но старики о другом поговаривают, – последнюю фразу Игорь произнес полушепотом.

– О чем? – в глазах Сабины был неподдельный интерес.

– Говорят, там шайтан спит. Мол, наказал его Всевышний за все то зло, что он натворил, и тот уснул вечным сном, превратившись в бархан, и только стонет, когда его покой тревожат, да хвостом дергает – южный склон, кстати, и правда на хвост похож. И ни дождь, ни солнце, ни ветер не могут его разбудить.

– А мой отец другое рассказывал, – вмешался в разговор Арман. – Вроде как есть легенда, что это могила Чингисхана, которая до сих пор не найдена, и когда бархан поет – это душа Великого Монгола страдает, вспоминая былые подвиги. Но это все из области ужастиков, – Арман, лукаво прищурившись, смотрел на Сабину, которая поеживалась от леденящих душу историй, – есть и более романтичная версия.

– И какая?

– Давным-давно жили в здешних краях юноша и девушка, которые любили друг друга. Но увидел как-то девушку дух окрестных гор и влюбился в нее, а она его, разумеется, отвергла. И тогда мстительный дух превратил влюбленных в эти горы – в Большой и Малый Калканы. Но Всевышний, видя это безобразие, в память о любви молодых насыпал между ними этот бархан, и он поет…

– Для них?

– Этого я не понял, кажется, он поет их голосами.

– Да, красиво… Но почему он молчит?

Арман заглянул в глаза Сабины, в которых читалось плохо скрытое разочарование.

– Хочешь его послушать?

– Конечно.

– Я заставлю его петь для тебя.

Он убрал руку с ее плеча и бегом бросился к бархану.

– Арман, ты куда? – Она не сразу сообразила, что он задумал.

Но Арман, не оборачиваясь, уже взбирался на самый высокий гребень, оставляя за собой цепочку следов на поверхности песочного исполина. На фоне огромной горы песка он казался лишь темной фигуркой, такой маленькой и хрупкой, что у Сабины защемило сердце.

– Арман, осторожнее! – Приложив ладонь к губам, она наблюдала за его передвижением. – Что же он делает?

– Хочет расшевелить этого соню. – Игорь, в отличие от нее, сразу разгадал затею Армана.

– Это не опасно?

– Нет, не волнуйтесь.

– А вы когда-нибудь слышали, как он поет?