Камбоджийская рулетка - Жерар Вилье

Картина была идиллическая. Война оставалась где-то далеко.

– Не хочешь ли выпить чего-нибудь? – спросил Малко.

Монивань села на траву у его ног.

– Пепси-кола.

Полученная от Дуга Франкеля портативная радиостанция лежала на столе рядом с рюмкой водки, которую уже заказал Малко. Китаянка дождалась пепси-колу и спросила:

– Ты видеть «лунолицего»?

– Лунолицего?

Монивань засмеялась:

– Мистера Франкеля.

И она снова засмеялась.

– Он сейчас придет. А в чем дело?

Улыбка сошла с лица китаянки.

– Генерал Кром номер десять. Пытался сделать смерть для меня.

Малко почувствовал неприятное покалывание в сердце.

– Что же случилось?

Монивань смущенно засмеялась и опустила глаза.

– Я ему сделать смерть.

Она сказала это так спокойно, как будто речь шла о том, как она раздавила клопа. Малко начинал испытывать большое уважение к этой маленькой китаянке.

– Расскажи, – сказал он, переходя на «ты».

На своем странном франко-английском жаргоне, в котором отсутствовали окончания всех слов, она попыталась изложить события. Она засмеялась, рассказывая о проданном АК-47. Ничего не поделаешь, война. Ее хладнокровие было безграничным. Она смотрела на Малко своими большими глазами, в которых светилась радость, как если бы она рассказывала об удачной шутке.

Неожиданно мимо них проследовал высокий оператор, мимоходом слегка кивнув головой, приветствуя Малко, Он улегся немного в стороне, еще оставаясь одурманенным ганшой. Монивань почувствовала приятное покалывание в животе, вспомнив о том, что он сделал с ней несколько часов назад.

– Унг Кром номер десять, – повторила она, – ты должен сделать ему смерть.

Монивань слишком просто смотрела на жизнь.

– Есть и другие средства расправиться с ним, – заявил Малко.

Китаянка с сомнением покачала головой. Вдруг она вскочила на ноги и бросилась к приближающейся девушке. Они бросились в объятья друг друга... Малко узнал Ти-Нам, вьетнамку, которая была на малайском приеме. В джинсах и с распущенными волосами. Ей можно было дать не более пятнадцати лет. Она подбежала к нему, нагнулась, поцеловала.

– Как дела?

Она вела себя тик, как будто бы они всегда были знакомы. Действительно, камбоджийские танго оставило у Малко яркое воспоминание.

Столы, стоявшие вокруг бассейна, стали понемногу заполняться. Малко задумался и пытался переварить то, что ему сообщила китаянка. Нападением на Монивань генерал Кром делал ему недвусмысленное предупреждение.

И очень жестокое. Пока он продавался таким мыслям, кто-то загородил собой солнце.

Мелодичный голос прервал его размышления:

– Как, неужели вы покинули своих беженцев?

Малко встал. Перед ним стояла Маддеви Шивароль, одетая в тесный розовый ансамбль, с распущенными длинными черными волосами, сильно накрашенная. В черных миндалевидных глазах мелькали озорные искорки.

– Можно к вам?

Малко пододвинул ей пластмассовое кресло. Она скрестила ноги, зажгла сигарету. Весьма светская дама. Малко невольно вспомнил картину, когда ее жестоко насиловал малаец, а она дико кричала от боли и огорчения. Неизвестно, от чего сильнее. Во всяком случае, это не отбило у нее тяги к мужчинам, судя по ее взгляду в сторону Малко.

– Какой приятный сюрприз, – наконец нашелся тот.

Маддеви Шивароль сделала очаровательную гримаску.

– О! Мой муж на фронте. Я совершенно одна. Мне ужасно скучно. Наша вилла в двух шагах отсюда. Я пришла пригласить вас на чашку чая.

На чай или на нее? Малко попытался прочитать ответ в ее непроницаемом взгляде.

– Я должен сейчас здесь встретить Дугласа Франкеля, – сказал наконец Малко.

– Предупредите его.

Поколебавшись, он взял радиостанцию, включил передатчик.

– Станция ноль... Вызываю станцию двенадцать. Срочно.

Ясный голос диспетчера ответил:

– Принято. Вызываю станцию двенадцать.

Прошло несколько долгих секунд, в течение которых слышался только фоновый шум из приемника и всплески воды в бассейне. Вдруг голос диспетчера объявил:

– Станция сорок шесть. Говорит станция ноль. Нет контакта со станцией двенадцать.

Малко сразу забыл о соблазнительном присутствии Маддеви Шивароль. Что произошло с Дугласом Франкелем? Он ясно вспомнил его слова о том, что он никогда не расстается с радиостанцией.

Глава 6

Дуглас Франкель выругался, до конца выжав тормоз маленькой «хонды-зет». Моторикша, остановившийся посреди перекрестка, полностью заблокировал поворот на улицу 9 Тола. Три маленькие камбоджийки, теснившиеся на узеньком сиденье, прыснули, глядя на взбешенное лицо американца. Целая река мотороллеров и машин хлынула в образовавшуюся брешь с боковой улицы и помешала Франкелю объехать препятствие.

Рыча от бессильной злости, он ждал. Взятая напрокат маленькая белая «хонда» проходила обкатку и тащилась со скоростью всего сорок километров в час. Но она была менее заметна, чем его «плимут» с шофером. Сегодня ему нужно было быть одному. Он вытер лоб. Его губы совершенно исчезли, как бы сжатые гневом и напряжением. Рубашка прилипла к спине. Руки скользили по рулевому колесу. Велорикша привстал на педалях, девицы уехали, и он смог наконец проехать. Белый «триумф», за которым он ехал, исчез далеко впереди. Он нажал на газ.

Догнать его удалось только на перекрестке авеню 19 Марта 1970 года, в том месте, где она огибает огромный памятник, возведенный в честь принца Сианука. «Триумф» топтался позади военных грузовиков. Франкель пробрался мимо велорикши и увидел густую копну каштановых волос, развевающихся на ветру. За рулем в открытой машине сидела его жена. Она ни разу не обернулась. Он преследовал ее впервые.

Но на этот раз это было небесполезно...

Он позволил ей обогнать себя, увидел, что она включила сигнал левого поворота, пересекла авеню и остановилась возле гаража.

Он проехал еще несколько десятков метров, надеясь, что она ничего не заметила, затем тоже развернулся. Вытер пот, который заливал глаза. «Триумф» остановился возле пустого гаража. Он прождал несколько минут, ничего не понимая. Это было к югу от города, недалеко от Шамкар Мона.

Почувствовав, что «хонда» раскалилась, как сковородка, он вышел, закрыл дверцу и пешком направился к гаражу, оставив на заднем сиденье кейс с тяжелой радиостанцией. Случайный вызов Центра контроля мог несвоевременно привлечь к нему внимание... Предстоящие минуты будут не самыми приятными в его жизни.

В гараже Лиз Франкель не было. Вдоль строения вилась тропинка, которая вела к пустырю. Дуг пошел вперед. Скоро перед ним оказались хижины и строящиеся дома.

Куда же, черт побери, она делась?

Сразу, как только он остановился, его окружили дети. Он заставил себя улыбнуться, нагнулся и спросил по-кхмерски, куда только что прошла иностранка. Они засмеялись, восхищенные и удивленные, что он говорит на их языке. Но никто ничего не ответил. Тогда Дуг вынул сто риелей и, протянув их самому старшему, повторил вопрос. Засмеявшись, маленький камбоджиец показал ему тропинку между бараками:

– Пошла туда.

Он поблагодарил и направился по указанной дороге. Скоро показался небольшой бидонвиль, дома которого были собраны из тонких досок и жести. Повсюду бегали черные поросята. Американец шел, постоянно озираясь вокруг и все более удивляясь. Детишки следовали за ним вдалеке, любопытствуя и смеясь. Он нагнулся возле девочки, которая старательно рассматривала совершенно голого мальчугана, и повторил вопрос.

Она махнула рукой.

– Она там, у господина прорицателя.

И указала на деревянный дом на сваях, стоявший в двадцати метрах.

Дуг поблагодарил. Внимательно посмотрел на дом, не отличавшийся от обычного камбоджийского дома. Все они стоят на высоких деревянных сваях. Подняться туда можно по внешней лестнице. Рядом была землянка, чтобы прятаться от обстрела. Полезная предосторожность после февральских налетов.

Дуг Франкель обошел дом, особенно не приближаясь к нему. Окна находились на большой высоте. Тут он заметил высокое дерево, стоявшее в десяти метрах от дома. Он подошел к нему, разбежался и, не обращая внимания на детей, уцепился за толстую ветку. Взобравшись на дерево, он бросил ребятам какую-то шутку по-кхмерски, что вызвало у них вопли радости. Но в душе у него был лед. Он попытался рассмотреть, что происходит внутри, за окнами, забранными железными решетками. Потребовалось несколько минут, чтобы привыкнуть к темноте, в которую была погружена комната. Сердце громко стучало, он был на грани потерн сознания. Опиум очень вреден для занятий гимнастикой. Наконец он тяжело спрыгнул на землю, отогнал восхищенных детей, просивших его снова залезть на дерево, и направился к дому.

Ком, который стоял в его желудке, неожиданно исчез. Как если бы движение вернуло ему здоровье. Его охватила черная радость: была возможность показать «конторе», которая его тайно презирала за его порок, что он еще в силе.