Запрещённая реальность. Книги 1-10 - Василий Головачёв

– Кто старое помянет, тому глаз вон.

– А кто забудет, тому оба, – захохотал Авигдор Артёмович. – Хорошие пословицы выдумал наш народ. Так что насчёт встречи?

– Согласен, подосвобожусь и заеду. Звоню же тебе вот по какому поводу. О «Розовом слоне» слышал что-нибудь?

Авигдор Артёмович нахмурил брови.

– Это что-то связанное с детской порнографией…

– Почти, целая сеть, вербующая подростков в «группы смерти». Минутка у тебя есть?

– Хоть пять.

– Тогда слушай. – Калёнов изложил суть проблемы с внуком Симанчука и данные по «игре», в которую вовлекали кураторы несовершеннолетних. – Жалко парня, пропадает, ему теперь лечение требуется, понимаешь?

– Проблема серьёзная, не раз натыкался в Сети на чат-боты и хэштеги всякой дряни, но особо не интересовался. Так что ты от меня хочешь?

– Сможешь найти подонка, куратора «группы смерти», призывы которого заставили Ваньку пойти на крышу?

– Кого?

– Сына моего директора.

– Не знаю, этими делами ведь органы должны заниматься, служба безопасности Министерства информации, Роскомнадзор.

– Они занимаются, но спустя рукава. Сайты кураторов блокируются, но «Розовый слон» тут же открывает новые зеркала и продолжает действовать. Ни одну сволочь ещё не посадили. Если это слишком сложно – не заморачивайся, попробую сам.

– Сложно, – фыркнул Кучин. – Может, для кого-то и сложно, но не для меня. А сам ты ничего не сделаешь, это тебе не операция по захвату террористов, тут думать надо.

– Спасибо, Артёмыч, и я тебя люблю, – улыбнулся Калёнов. – Айтишник из меня действительно аховый, ты прав.

– Мне будут нужны подробности, персональные данные этого пацана, информация – с кем он поддерживал связь.

– Побеседую с ним и сообщу.

– Тогда жду известий. – Авигдор Артёмович взъерошил волосы на затылке пальцами. – Если честно, ты меня заинтриговал, я давно такими делами не занимался. Но, допустим, мы его вычислим, этого подонка-админа, что дальше? Такие звери, как правило, сидят за рубежом, в Польше, Украине, Британии.

– Подумаю, – уклончиво ответил Калёнов. – Буду признателен, если поможешь. Понадобятся финансы – пришлю.

– Во-первых, для работы в Сети средства не нужны. Во-вторых, мне хватает.

– Чтобы денег хватало, их должно быть больше, чем нужно, – сказал Максим Олегович с улыбкой. – Известное изречение.

– Это не для меня. По ресторанам я не хожу, с женщинами не встречаюсь, так что всё тип-топ. Звони, и я начну.

Калёнов выключил компьютер, собрался, предупредил заместителя о своём отгуле и поехал домой. Оттуда позвонил Болотову, подтвердил встречу на следующее утро и поехал к семье Симанчуков, поговорить с Иваном и выяснить всё, что было необходимо Кучину.

Иван Дмитриевич Болотов, полковник в отставке, жил под Волоколамском, в деревне Чисмена, в собственном доме недавней постройки. Суперкоттеджем дом назвать было нельзя, но выглядел он солидно – кирпичный, двухэтажный, с мансардой и верандой, обращённой к лесу. Участок вокруг коттеджа был засажен полосами ягодных кустарников и плодовыми деревьями, за которыми ухаживал сам хозяин. С утра он уже копался в огороде и встретил гостя, одетый в рабочий пятнистый костюм и такую же бейсболку, с вилами в руке.

Они обнялись.

Болотов был старше Калёнова на шесть лет, однако по природе своей стариком не казался, массивный, поседевший, с короткой ухоженной седой бородкой. В этом наряде он был больше похож на охотника или лесника, нежели на огородника, разве что вместо ружья нёс лопату.

– Один я нынче, – проворчал бывший полковник ГРУ, – жена приболела, дома оставил, а детей к нам из столицы калачом не заманишь. Ты, я гляжу, в форме?

Максим Олегович усмехнулся, взял у приятеля вилы и пальцами согнул все их зубцы под разными углами.

Брови Болотова прыгнули на лоб.

– Впечатляет! Не зря я тебя рекомендовал моему соседу. Вряд ли кто из молодых способен на такое.

– Почему? Я встречал сильных парней. К нам в пансионат вчера один такой заходил, Константин Яшутин, кстати, лейтенант спецназа Росгвардии, не слышал?

– Нет.

– А кому ты меня рекомендовал?

– Вене Барсову, кстати, тоже служащему в Росгвардии. Потом поговорим. Я всё равно считаю, что современной молодёжи в большинстве своём недоступно то, что можем мы. Хотя в Ютубе они все герои.

– Молодёжи всегда кажется, что её кондиции вечны. Это нормально. Как там говорит поговорка? Если б молодость знала, если бы старость могла?

– Это не поговорка, это осуждение. И что мне теперь с этим сувениром делать?

Калёнов рассмеялся, выровнял зубцы вил.

– Держи. В следующий раз со своими приеду.

– Коли так, идём чаёвничать.

Хозяин переоделся в домашнее, заварил чай – обыкновенный чёрный, без добавок, и они сели на веранде, окна которой были забраны сеткой от мух и комаров.

– Чем занимаешься в свободное время? – полюбопытствовал Калёнов, берясь за чашку, бросил в неё ломтик лимона.

– Да нету у меня свободного времени, – пробурчал Болотов, отхлебнув круто заваренный напиток; он тоже бросил в чашку ломтик лимона. – Как на пенсию ушёл, так и вожусь с утра до вечера, то одно, то другое. А ты своё занятие не забросил?

– Печати? Коллекционирование стало частью жизни, дружище, это не простое накопительство. В моей коллекции более четырёхсот печатей, есть настоящие раритеты.

– Наверно, ни у кого такой нет.

– Надеюсь.

– Я тоже в молодые годы занимался собирательством, сначала монеты искал, потом дензнаки, у меня в коллекции даже керенки семнадцатого года были. Потом книги. Но с годами как-то прошло.

– Дети не продолжили?

– Дочь книгами не увлекается, ты знаешь, она военный эксперт. Сын хотя и филолог, работает в МГУ, преподаёт, но тоже не библиофильствует. Ругает современных писателей. Особенно тех, кто востребован массой: Акунина, Сорокина, Робски и даже Пелевина.

– За что?