Критика цинического разума - Петер Слотердайк

медицинского фашизма. Я выбрал это определение не без размышлений; выражение «медицинский фашизм» – вовсе не следствие какого-то критического настроя, напротив, оно с максимальной точностью схватывает фактическое положение дел. То, что творилось в лагерной и университетской медицине между 1934 и 1945 годом, не было результатом случайного увлечения нацистской идеологией у отдельных врачей; оно демонстрирует поощренное и воодушевленное фашизмом обнажение старой тенденции господской медицины, которая всегда полагала, что есть слишком много людей, лечить которых, «собственно», не стоит и которые как раз годятся в качестве подопытного материала. Александр Мичерлих писал по этому поводу:

Разумеется, можно произвести простой расчет. Из приблизительно 90 000 врачей, практиковавших тогда в Германии, на медицинские преступления пошли примерно 350. Это достаточно большое число, особенно если учесть масштаб преступлений. Но в сравнении с общим числом врачей оно составляет все же долю процента, примерно 0,3 процента. Каждый трехсотый врач – преступник? Это было соотношение, которое никогда еще не встречалось ранее в немецкой медицине. Почему же оно появилось теперь? (Medizin ohne Menschlichkeit. Dokumente des Nürnberger Ärzteprozesses. Ffm, 1962. S. 13)

Мичерлих показывает, что за преступной верхушкой стоял большой медицинский аппарат, который, делая шаг за шагом, уже далеко зашел в деле превращения пациентов в человеческий материал. Врачи-преступники «всего лишь» сделали цинический скачок в том направлении, двигаться в котором они и без того привыкли уже давно. То, что происходит сегодня в полной тиши, без всяких серьезных помех со стороны кого бы то ни было: исследование пыток, генетические исследования, исследования в области военной биологии и военной фармакологии, – уже содержит в себе все, что дает завтрашнему медицинскому фашизму необходимые инструменты; и тогда можно будет сказать, что жуткие опыты на живых людях и пресловутые коллекции скелетов национал-социалистической медицины – это «ничто в сравнении с этим»; «ничто в сравнении с этим» – сказано, конечно, с циническим перебором, и тем не менее сказано в соответствии с действительной тенденцией. В сфере изощренной и хитроумной жестокости XXI век уже наступил.

Что поможет против медицины Господина – сегодняшней и завтрашней? Можно представить себе несколько ответов.

Первый. Из общества, обладающего волей к жизни, и из его философии, способной схватить в понятиях волю к жизни своего времени, должно возникнуть противодействие господской медицине, которое возродит идею «хорошего врача» и вернет принцип «Помогать, устраняя первопричины», противопоставляя его универсальному диффузному цинизму современной медицины. Что такое хорошая помощь и кто является действительным врачевателем – на эти вопросы медицина еще никогда не была способна ответить самостоятельно. Общественный строй, подобный нашему, прямо-таки способствует возникновению такой медицины, которая, в свою очередь, способствует скорее системе болезней и системе, вызывающей болезни, чем жизни в здоровом состоянии.

Второй. Против врачевателей-господ может помочь только самоисцеление, только помощь самому себе. Единственное оружие в борьбе против ложной или сомнительной помощи – не пользоваться ею. Впрочем, можно наблюдать, как капиталистическая господская медицина уже с давних пор предпринимает попытки подчинить своей власти традиции самопомощи, присущие народной медицине, начиная вбирать их в себя – после многовековой их дискредитации и соперничества с ними – и превращать в часть «школьного» медицинского разума. (Научно доказано: в некоторых травах действительно что-то есть!) В интересах институциализированного врачевания всеми средствами содействовать достижению такого состояния, при котором все телесное будет подвергнуто тотальной медикализации – от медицины, связанной с процессами труда, спортивной медицины, сексуальной медицины, медицины, занимающейся процессами пищеварения, медицины, занимающейся проблемами питания, медицины, занимающейся проблемами здорового образа жизни, медицины, занимающейся несчастными случаями, судебной медицины, военной медицины и вплоть до медицины, которая включит в свою компетенцию контроль за здоровым и больным дыханием, хождением, стоянием, учением и чтением газет, не говоря уже о беременности, деторождении, смерти и иных прихотях человеческого тела. Система «здоровья» ведет к установлению таких отношений, при которых контроль господской медицины над соматическим будет тоталитарным. Можно представить себе такой уровень ее развития, на котором дело дойдет до полного отчуждения частных телесных компетенций. В конце концов придется учиться на уроках урологии, как нужно правильно справлять малую нужду. Центральный вопрос в развитии современного медицинского цинизма состоит в том, удастся ли «официальной медицине» подавить те массовые, занимающиеся проблемами здоровья движения, которые вызваны к жизни многочисленными культурными мотивами (распространением психологических знаний, женскими движениями, экологией, сельскими коммунами, новыми религиями и др.). Этот вопрос прямо связан с теми, которые возникают в связи с «внутримедицинскими» возможностями «политических» отраслей врачевания: психосоматической терапии, медицины труда, гинекологии, психиатрии и др. Профессионалам, занятым в этих отраслях, уже по самой логике вещей положено лучше всех прочих знать, что все, что они делают, грозит скорее навредить, чем помочь, пока не будет избрано новое направление медицинской помощи, идущее от жизни, от свободы, от сознания.

Третий. Против медицинского отрешения от права распоряжаться своим собственным телесным существованием поможет в конечном счете только сознательная организация жизни нашего собственного тела в соответствии с представлениями о хрупкости нашего организма, о наших болезнях и нашей смертности. Нет необходимости говорить, насколько это трудно, – ведь страх, если он оказывается чересчур большим, делает всех нас слишком склонными к отказу от ответственности за жизнь и смерть нашего собственного тела – и мы не задумываемся при этом, что даже самая совершеннейшая медицина есть в конце концов лишь отражение нашей собственной ответственности и ни с кем не разделяемой боли в нашем беспомощном взгляде: она лишь возвращает все это нам самим. Тому, кто постигнет, что круг отчуждения всегда замыкается собственной смертью, должно стать ясно, что лучше избрать иное направление этого круга – к жизни, а не к одурманенному существованию, к риску – вместо перестраховки, к цельному телесному воплощению – вместо расколотости.

5. Религиозный цинизм

И что бы вы сделали с Граалем, если бы нашли его?

Дизраэли

…да к тому же еще и ухмылка, похожая на оскал черепа; ведь то, что строящий долгие планы человек умирает так же неожиданно, как и глупая скотина, тоже вроде бы достойно смеха.

Эрнст Блох. Принцип надежды

Внезапно кто-то из нас покидает видимый, наш общий и непрерывно существующий мир, прекращая разделять с нами существование. Его дыхание останавливается, движения прекращаются. Первоначально смерть проявляет себя в виде прекращения процессов: что-то угасает и переходит в состояние полного покоя. Немного времени спустя, наоборот, начинаются какие-то процессы: тело коченеет, разлагается, происходит распад тканей. Тогда на свет божий появляется скелет – та часть нас, которая дольше всех остальных не поддается тлению. Он представляет собою то,