Богатые — такие разные. Том 2 - Сьюзан Ховач

Однако Нэнни сказала свое слово, и я в тот же вечер, призвав на помощь все свое мужество, последовала за Эланом в столовую, где он обычно делал заданные на дом уроки, чтобы посвятить его в наши новые планы.

— Будет настоящая свадьба? — подозрительно глядя на меня, спросил он. — С фотографиями?

— Да, дорогой. Настоящая, с массой фотографий.

— Я не хочу быть на свадьбе, можно мне не ходить?

— О, но… — Я остановилась и, воздержавшись от слишком эмоционального ответа, попыталась быть рассудительной. — Почему ты не хочешь быть на свадьбе?

Элан стал доставать учебники из ранца.

— Мне будет там очень неловко. Я не хочу идти на свадьбу, где все будут смотреть на меня и говорить друг другу, что у меня никогда не было отца.

— Но у тебя был отец!

— Не настоящий, не женившийся на тебе в церкви.

— Но он хотел жениться на мне незадолго до смерти!

— А почему не женился до моего рождения?

— Он был женат на другой женщине, и…

— Почему он с нею не развелся?

— Видишь ли… Понимаешь…

— Почему он оставил нас на все эти долгие годы?

— Он не был уверен в том, хочет ли жениться на мне.

— А почему? Почему он сделал так, что у тебя появился ребенок, если не был в этом уверен? Почему уехал? И почему не оставил мне ничего по завещанию. Почему он оставил все этому Корнелиусу, как будто меня вообще не существовало?

— Но, Элан, я же говорила тебе — он был намерен сделать особое распоряжение в твою пользу!

— Но не сделал, не так ли? — возразил он. И я знаю почему. Он меня стыдится. Стыдится меня и Корнелиус — поэтому и не написал мне ни одного письма, хотя я его кузен. Топи рассказывал мне, что Эмили хотела бы со мной повидаться, но, разумеется, отказалась от этого, когда ты отняла у нее Стива. Я отрезан от своих родственников, — заключая свою гневную речь, говорил он, — и все из-за тебя, и мне нет никакого дела до того, поженитесь вы со Стивом, или нет, и почему бы вам вообще не оставить меня в покое?

Я тихо вышла.

— Что мне делать? — со слезами спрашивала я Стива.

— Поговори с ним снова! Защищайся! Не дай ему закрепиться на этой бессмыслице — разве ты не видишь, что он сам этого не хочет? Ради Бога! — взволнованно отвечал Стив. — Ладно, я сам с ним поговорю.

Часом позже Элан вошел в гостиную, где я намеревалась почитать газету.

— Прости меня, мамочка, — проговорил он тихим тонким голосом и уткнулся мне в плечо.

Стив, наблюдавший эту сцену из дверей, бесшумно исчез в направлении лестницы.

— Все хорошо, Элан, — сказала я. — Я понимаю твое нежелание быть на свадьбе.

— Стив сказал, что я вполне мог бы пойти, потому что отдел регистрации помещается в очень маленькой комнате, и там будут только знакомые мне люди. И что я мог бы не ходить на прием, где будет много гостей.

— Это очень мудро с его стороны. Свадебные приемы обычно очень скучны.

Элан сел, откинул назад свои светлые волосы и стал рассматривать синяк на своем колене.

— Мамочка, после свадьбы я хочу перейти в другую школу, и чтобы меня звали Элан Салливэн. Я хочу, чтобы Стив был моим отцом. Я буду называть его папой. Он сказал, что я уже могу называть его так, если ты не будешь против. — Я вспоминала о том, как Пол играл с Эланом на том лонгайлендском пляже. — Пожалуйста, мамочка.

— Конечно, дорогой. Да. Если тебе этого действительно хочется.

Он улыбнулся. Темные глаза его засияли. Он был счастлив.

Когда Элан снова убежал доделывать свои уроки, в гостиную вошел Стив и уселся рядом со мной.

— Ты поступила правильно, Дайана.

— Да. — Мне пришлось сделать большое усилие. — Спасибо, Стив… за то, что ты так добр к нему и так великодушен.

Возникла пауза, когда я попыталась сказать что-то еще, но так и не нашла слов. Его рука заскользила по мне.

— Дайана, Элан вернется к Полу. Сейчас Пол ему ни к чему, но потерпи. Позднее он станет совсем другим.

— Ты действительно так думаешь? И мне тогда будет лучше, — сказала я, пытаясь отгородиться от прошлого.

Мне это не удалось. Мы отправились в номер Стива в «Ритце», который он по-прежнему оставлял за собой, и, испытывая стыд за неудачу, я принялась за старое, мысленно переведя часы на 1929 год. Сначала я подумала, что это разочаровало Стива. Но он потом сказал мне:

— Я надеюсь на то, что наши отношения будут честными.

Я расплакалась. Он тут же прижал меня к себе так крепко, что у меня чуть не затрещали ребра.

— Я задушил бы его на месте! — прорычал он. Мне хотелось рассмеяться, но слезы не останавливались.

— Нет, я не хочу говорить о нем, Стив, я отказываюсь говорить о нем, эти разговоры создают впечатление, будто он жив, а ведь он умер уже больше семи лет назад.

— Верить в истинное бессмертие Пола! — Стив вздохнул, выпустил меня из своих рук и раскурил для нас обоих сигареты. — Существует всего один вид бессмертия — я не верю в весь этот бессмысленный вздор о загробной жизни. Кому, черт побери, захотелось бы бесцельно болтаться в вечности без выпивки, без секса и без всякого рода развлечений? Бессмертие Пола — не там, на небесах, а здесь, на земле. Он живет в памяти людей и влияет на их жизни. Но, черт возьми, я буду последним, кто посмеется над Полом Ван Зэйлом! Он может извлечь любую ноту из всей вашей проклятой клавиатуры, но никогда не сможет на тебе жениться!

Я рассмеялась и внезапно прониклась к нему такой любовью, что выскользнула из сумбура воспоминаний о Поле. Погасив обе наши сигареты, я выключила свет и порывисто притянула Стива к себе.

Развод он получил в марте. Мы сразу же назначили день свадьбы и двадцать пятого апреля 1934 года, через восемь лет после нашей первой встречи перед ночным клубом в Гринвич Виллидж, зарегистрировали свой брак в Кэкстон-Холле.

На мне было зеленое шелковое платье от Скиапарелли. Поскольку даже при самом буйном воображении я не могла считаться невестой-девственницей, я не позволяла себе рядиться в одежду пастельных тонов, а тем более в темно-синюю. Мне вполне подходила мода того времени. Квадратные плечи и рукава, пышные у плеча и узкие от локтя до запястья, каким-то волшебным образом придавали стройность моим бедрам, а поскольку юбки снова оканчивались всего на несколько дюймов выше лодыжек, эта удлиненность помогала мне выглядеть элегантно стройной. Я потратила два часа на макияж, используя не меньше пятнадцати своих собственных косметических средств, от лосьона для тела из лепестков родезийского померанца до совершенно новых духов «Цирцея-соблазнительница», представлявших собою хитроумную смесь ароматов жасмина, тубероз и герани. Когда я, наконец, вышла из салона, мои служащие устроили мне королевские проводы, а голова Стива так закружилась от восхищения, что с нее слетел цилиндр.