Depeche Mode. Подлинная история - Джонатан Миллер

Джаспер Рис («Таймс»): «„Depeche Mode“ восстанавливают на сцене фрагмент прошлого с машинной точностью — главным образом потому, что в этом им помогают машины; если бы заударные отвечал человек, а не одна из этих машин, то его следовало бы записать в работяги… Следует отметить, что кроме машин можно было увидеть и настоящий инструмент — во время акустического блока от сочинителя Мартина Гора. Выло ощущение, словно Гор старался дать аудитории понять, что это действительно он дергал за струны. Он снова вышел вперед во время исполнения „Enjoy The Silence“, одной из мрачных песен с нового альбома „Violator“. Соблазняя нас возможностью настоящего соло, о котором раньше и мечтать было нельзя, он вместо этого предпочел обращаться со своим соблазнительным инструментом как с танцевальным партнером».

В материале, опубликованном в «Гардиан» 15 ноября, Брюс Дессо признал, что, хотя синтезаторы «не излучают чары живых инструментов» на сцене, «их творческий потенциал выше».

В 1998-м Мартин Гор вспоминал: «Мы всегда уделяли большое значение живым выступлениям, и я думаю, что мы действительно помогли людям понять, что электронная музыка интересна и в живой обстановке. А теперь группам вроде „The Prodigy“ принято иметь великолепные живые шоу».

Дэйв Гэан: Вероятно, мы в какой-то степени помогли людям преодолеть мысль, что электронная музыка «ненастоящая». На нас некоторое время вешали такой ярлык — «недонастоящая музыка», это было глупо.

Когда Дессо попросил его перечислить свои «главные десять» тем его текстов на тот момент. Гор смущенно ответил: «Отношения, господство, похоть, любовь, добро, зло, кровосмешение, грех, религия, аморальность».

88-концертный «World Violation Tour» закончился в бирмингемском «Эн-И-Си» 27 ноября. Резюме Алана Уайлдера обращалось к раннему наблюдению «NME» об «этих хороших мальчиках»: «Я бы не сказал, что тур был более напряженным, чем многие другие. Нас окрылял успех, особенно в США: билеты расходились как горячие пирожки, и мы наслаждались жизнью. Кругом было много экстази, но я не могу сказать, что на кого-то это плохо повлияло. Вероятно, Дэйв принимал героин, но на его выступлениях это не сказывалось, а пили и развлекались мы не больше обычного. Это был длинный тур, и, возможно, сказался эффект замедленного действия. Последствия проявились позже — возможно, когда нам стало ясно, что ожидания выросли, и надо было продолжать после „Violator“».

Прямо перед отправлением в «World Violation Tour» Дэйв Гэан в течение дня отсиживался в роскошном номере «Kensington Hilton International», чтобы встретиться с европейскими журналистами.

«Я теперь семейный человек, — сказал Гэан в интервью с Джоном Уайлдом для „Melody Maker“. — Мне нравится возвращаться домой и быть с моей женой и маленьким сыном, заниматься повседневными вещами, как обычные люди. Это может показаться очень скучным, но люди считают, что поп-звезды ведут беззаботный образ жизни, каждый вечер проводя за покером, — черт возьми, да не так все!»

Роберт Марлоу: Мартин звонил отовсюду, где был, — зачастую пьяный, у него сложные отношения с алкоголем, — и говорил что-то вроде: «Мы едем в лимузине, мы в Детройте!» Это обычно происходило в середине ночи, и я говорил: «Серьезно? Ясно. Вам там весело? Что происходит?» А он говорил: «Ты не поверишь, что происходит!» А я, понимаешь, лежу, мне на работу через пару часов надо!

Определенно, у славы были свои преимущества, но для 29-летнего Гэана она стала тяжким грузом. К тому времени, когда тур закончился, он отвернулся от жены и ребенка в поиске другой жизни — в общем-то, повторяя спустя четверть века разрушительное поведение собственного отца.

«Когда уходишь, сознание становится открытым, — сказал он автору „Melody Maker“ Дженнифер Наин. — Мне надо было сбежать. Я чувствовал, что пойман в ловушку всем, что меня окружало. Последний тур был великолепен, у нас был громадный успех, и „Violator“ стал очень успешен во всем мире — по идее я должен был оказаться на вершине мира, но этого не произошло. У меня было все, о чем я только мог пожелать, но я ощущал себя потерянным. Мне даже больше не казалось, что я знаю сам себя. И я ощущал себя ужасно, потому что я постоянно изменял жене, затем возвращался домой и лгал, и моей душе нужно было очищение. Мне надо было разобраться, почему все так происходит».

Не только душе было нужно очищение. «После окончания тура я провел несколько месяцев в Лондоне, и там мои привычки полностью вышли из-под контроля», — сказал Гэан Филу Сатклиффу из «Q» в 1999-м.

«Я просто собрал сумку, сбежал и снял жилье в Лос-Анджелесе, — признался он Наин. — Во время „World Violation Tour“ я разошелся со своей женой. Мой следующий год был потрачен на самоанализ и попытки понять, что случилось с моей жизнью, и, если быть честным, размышления о том, хочу ли я вернуться к записям, турам, славе, „Depeche Mode“. Отрывать себя от всего, с чем я вырос, включая мою тогдашнюю жену и моего маленького сына Джека… все это было довольно болезненным для меня».

Оглядываясь назад, повзрослевший и помудревший 39-летний Дэйв в 2001-м смог произвести переоценку своего скорбного опыта с большей ясностью мышления: «Я очень жалею о том, что оставил Джека. Это всегда мучило меня, словно я уходил от чего-то, что было частью меня, что я очень хотел взрастить. Думаю, из-за этого я некоторое время чувствовал себя обломавшимся — из-за попыток подавить чувство вины».

Расположившись в 5000 милях от своего пятилетнего сына и наследника, Дэйв сошелся с Терезой Конрой, которая сопровождала группу в Америке в качестве помощника по связям с прессой в поездках 1988-го и 1990-го. Оглядываясь на свой поспешный переезд в Америку, Гэан говорил: «Я влюбился в девушку в туре в поддержку „Violator“, так случилось, а я всегда хотел жить там — у меня возникла идея переехать в Калифорнию и попробовать жить по-другому».

«Мне было очень спокойно и очень скучно, — сказал Гэан автору „Таймс“ Полу Коннолли в 2001-м. — В Англии я чувствовал себя защищенным со всех сторон, и мне это не нравилось. Там у меня были любящая, заботливая жена, маленький ребенок, большой дом в деревне, пара автомобилей, и было ощущение, что что-то не так. Я хотел переехать в Калифорнию, но Джоан не разделяла моего желания».

Тоска Гэана была усилена безвременной смертью его отца. «Мой отец умер в 1990-м, и после этого я несколько заинтересовался им и расспросил маму о нем. Думаю, он был не дурак выпить. У нее сохранилась только пара его фотографий, но даже на одной из них отец был в пабе. Я подумал: „Ну да, точно, это мой старик“. Я никогда не чувствовал себя комфортно, живя в Англии: милый домик в деревне и пара машин в гараже — я чувствовал, что это по мне. Переезд в Калифорнию был во многом связан с самокопанием, попытками отыскать важное для себя: почему я здесь, чем я занимаюсь… чем мы все занимаемся?