Птичка на тонкой ветке - Феликс Эльдемуров

И здесь всё встало на свои места.

С точки зрения чиновника, бюрократа - есть "мы", а есть "они". "Мы" - призваны ими править. "Они" - дураки и потенциальные злодеи. "Зверь по имени народ" - как очень хорошо сказал Леонид Сергеев.

Посему, наши герои должны участвовать в разгоне очередного, ежегодного "похода бедняков на Вашингтон" (вспомним историю!), причём им даже, может быть, и не придётся активно участвовать в этом представлении, всю чёрную работу, как обычно, сделает полиция с пластиковыми щитами и дубинками. Они же, как обычно - просто роботы, приставленные участвовать в фарсе, организованном... какими-то таинственными учёными?

Охваченный этими замыслами, я шлёпал и шлёпал главу за главой, черпая то от Марк Твена, то от Сервантеса... Небывалыми для меня темпами двинулось вперёд повествование.

Да, их принимают за роботов и ждут, что они примут участие в ежегодном представлении...

Да вот только не роботы они. Роботы - это члены Гуммы, с которых тряпочками стирают раз в неделю пыль и тщательно охраняют от воды, дабы не заржавели. Недалеко ушли от них местные чиновники, которым я дал имена рыб семейства камбаловых, начиная с сеньора Палтуса...

Но чем же, чем же всё это должно закончиться? Революцией? Войной? Кровью? Смертью?

А их хозяева-учёные... как выясняется, проникающие сюда через дыру в пространстве... они что, потерпят вмешательство в свои планы?

Ну, хорошо.

Вдруг выясняется, в чём состояла суть. Озверевший от явной насмешки, благородный сэр Бертран, выхватив меч, превращает совет Гуммы в кашу из перепачканных в машинном масле проводков и шестерёнок.

Да, организовывается сам собой революционный совет...

Что дальше?

Случай помог выявить разгадку.

Дело в том, что в Москве я живу на окраине Ходынки, где, накануне больших праздников, проходят репетиции военных парадов. И вот, в тот самый день, а точнее вечер, я возвращался с работы как раз через Ходынское поле...

Вам не случалось ли видеть сразу и вблизи армаду боевых машин?

Да-да, конечно же и разумеется. День Победы... святой праздник... святой настолько, что 24 часа подряд по телевизору говорят только о войне, и показывают фильмы только о войне, и дают концерты только о войне.

Правда, время от времени раздаются иные робкие голоса, дескать, ветераны наши, старики, быть может, хотели бы увидеть что-то мирное, довоенное, доброе... что бы напомнило им молодость хотя бы... эти старые фильмы сейчас так редко увидишь... Но чиновничьи мозги решили: пускай ветераны давятся этой самой войной, и точка. Что и было с готовностью исполнено.

Я служил в армии. Правда, в моей части и подавно не было этакой механизации, всей этой армии громадных гаубиц, самоходок, танков...

И вот... Да, герои мои одерживают верх... пока. Ротокканцы братуются с тарокканцами, полиция на нашей стороне, однако...

Однако, дыра в пространстве неожиданно открывается. И, через всё поле, на толпу братующихся идут они.

Танки.

И что тут может сделать меч сэра Бертрана? "Против лома нет приёма", как говорится...

"Окромя..." А что "окромя"?

И тут-то я вдруг и вспомнил про "болотную тварь". И тут-то про неё вдруг вспомнила принцесса Исидора (моя кентавриха). И - полетела она ласточкой в болота, поняв, в КОГО способен обратиться затурканный УЧЁНЫМИ персонаж.

Далее, идёт бессмертный диалог Тинча с главой местной полиции:

- Я осмеливаюсь предполагать, что перед нами - перламутровый дракон, сэр?

- Я тоже полагаю, что он - перламутровый, сэр!

И пулемётный выплеск вослед принцессе. И дракон, что прикрывает её крылом...

Да, добрый дракон получился...

Великий дракон Времени и Порядка.

И на этом хорошо бы завершить часть, тем более, что я сам устал от непрерывной дедуктивной работы.

Но чего-то недоставало.

Торжественного въезда в тихий, утренний, прекрасный город, освобождённый, прежде всего, от абсурда и идиотизма.

И радуга, как над горою Арарат, восходит над ним.

И девочка, юный "жаворонок", пускает мыльные пузыри из окна...

И королева, вернувшаяся из ссылки, говорит моему рыцарю: "Ты молодец, ты не пролил ни капли крови. Так оно и нужно было..."

Ах, если бы, ах, если бы...

Но моих героев тут же и неумолимо потащило дальше. Куда???

6

Подведём некоторые итоги.

Способ повествования, когда оно ведётся не только от лица непосредственно автора, но и от лица героев или персонажей, также не нов. Весьма успешно его использовал, например, Уилки Коллинз ("Лунный камень"). Чем он хорош? Он позволяет глубже раскрыть характеры. Он позволяет изменять стиль повествования и взглянуть на сюжетную коллизию с разных точек зрения. Появляются объём, стереоскопичность, уходит линейность, в картину можно зайти, её можно исследовать изнутри, с другой стороны... наконец, можно изучать того или иного героя с точки зрения других героев - что также весьма интересно, главным образом - для читателя.

Вот Леонтий. Его уважают. К нему приходят за советом. Он мудр, многоопытен, открыт общению. Он старший из них. Он силён, умеет обращаться с оружием своей эпохи, хотя и не стесняется учиться обращению с оружием иных эпох. Наблюдателен, внимателен к деталям, логичен. В то же время, самоуверен, циничен, резок в оценках. Личная жизнь... осталась где-то там, в реальном мире, он не любит вспоминать об этом. Он предан своему ремеслу, то есть писательству. Есть авторучка - пишет авторучкой, есть перо - пишет пером, не будет ничего - будет писать пальцем по песку. Обстановка диктует ему написание книги... что ж, будет книга. Книга эта, как он понимает, не принесёт ему, по крайней мере в его мире, ни гонораров, ни славы. Он в душе солдат своего призвания, надо - значит надо, и точка.

Тинч. На его запястье - старая наколка, дельфин, обвивающий якорь: "торопись медленно". И он действительно нетороплив, ему неинтересно прыгать через ступеньки. Ему интересно жить и исследовать. Жизнь для него - одно сплошное приключение. Несмотря на свои не слишком великие двадцать пять - многое познал и многое усвоил. Правда, чем больше узнаёшь, тем больше понимаешь, насколько мало знаешь. Истина - в процессе познания Истины... он чувствует это внутренне, хотя ещё не может должным образом сформулировать. В сравнении с самим собой из "Тропы Исполинов" - гораздо более открыт общению, любит поддержать компанию, любит блеснуть или пошутить, причём - не боится при этом конфузных положений... пусть надо мной посмеются, но ведь посмеются же, не заплачут... Эксцентричен порой ("Ой, кажется, я чокаюсь! Погодите-погодите, дайте мне чокнуться окончательно!"). Отважен, оптимистичен, сочувственен... и т.д. Личная сфера жизни - сплошные разочарования и сомнения. Здесь он, с одной стороны, идеалист, ожидающий когда всё само собой образуется, а с другой стороны - чересчур осторожен. Слишком много было боли, слишком много ожогов от кипящего молока...