Навигаторы. Кадет - Яна Усова

всматриваясь в гуляющих и надеясь отыскать мою прекрасную деву, но, увы, больше я её не увидел. Я так жалел о том, что не узнал её имени. Совершенно точно её знал Рик, но я не мог пойти и спросить его о ней: вдруг он сам ею увлечён? Не зря ведь она обменялась с ним взглядами перед нашей прогулкой…

С Франгаг я выбирался через элейское посольство. Они очень заинтересовались, почему я не лечу с навигатором, с которым прибыл. Пришлось сообщить им о праве отказаться от службы, дарованном мне принцессой.

Посол вызвал меня в кабинет, располагавшийся в подвале, и долго выпытывал:

— Какую услугу вы оказали императорской семье?

— Меня просили не распространяться об этом. Ничего такого, что грозило бы Элее или нашему императору, я не сделал.

— Да мы тебя запрём пожизненно в казематах! — приступил к угрозам безопасник, невысокой, худой элефин в тёмно-сером мундире.

Я пожал плечами:

— Сколько угодно, но только после того, как отслужу на маяке положенный срок.

Безопасник скривился, а посол, успевший куда-то уйти и вернуться, мрачно кивнул ему и произнёс:

— Пусть возвращается на Элею. Я связался с университетом. Вардис поиграл в благородство: спас какого-то кадета. Ты же сам знаешь, Нэилен, как они трясутся над своими будущими смотрителями. Вот принцесса его и облагодетельствовала.

Безопасник Нэилен, фамилию которого мне никто так и не удосужился назвать, молча махнул мне кистью в сторону двери, мол, свободен.

После возвращения с Франгаг я на несколько месяцев, остававшихся до отбора, устроился работать в криоцентр. Директор с удовольствием взял меня, но огорчился, что я ненадолго. Пациенты поступали разные. Но я смог не потерять ни одного из них. Работать приходилось очень быстро: у меня было всего несколько минут на то, чтобы успеть погрузить пациента в криосон.

Однажды к нам привезли жутко изуродованного элефина. Он работал на одном из маяков, и при спуске на планету его очень сильно потрепал какой-то зверь. Команда отбила парня, но он очень пострадал: лишился обеих ног, кисти одной из рук; лицо его стало кровавым месивом, один глаз просто вытек; грудная клетка превратилась в крошево из костей и внутренних органов. То, что он элефин, я определил по одному острому уху, второе же отсутствовало. Я даже не мог себе представить, как жизнь ещё теплилась в его настолько повреждённом теле. Но он упрямо цеплялся за неё, пусть её и сохраняли лишь препараты для экстренной поддержки организма. Заморозка этого парня прошла в штатном режиме. Вот вам и беспроблемная служба на маяке (интересно, что бы сказали, увидев этого бедолагу, мои родители?).

Заполнение всех необходимых документов, касающихся проведённой процедуры, занимало в разы больше времени, чем сама заморозка. Особенно в этот раз. В карте этого пациента не оказалось информации о ближайших родственниках, а она была обязательной. Мне пришлось сделать запрос в галактическую сеть, использовав номер карты пациента, и около часа прождать ответа. Когда я открыл файл с именем пациента, у меня затряслись руки… Я знал ближайших родственников элефина, погружённого мной в криосон час назад. С экрана на меня смотрел Ваиэленсен.

Великая матерь, хорошо, что Вал был последним в это дежурство, я вбил данные родственников, переоделся и поспешил на выход из центра. Проходя через холл центра, заметил нескольких вигов и элефин. Невысокая темноволосая вига в сером комбинезоне рыдала на плече мужчины, одетого в точно такую же одежду, а он, поглаживал рыдающую женщину по спине и растерянно смотрел на родителей и брата Вала. Директор криоцентра что — то им негромко говорил. Заметив меня, двигающемуся к выходу он хотел было окликнуть, думаю, чтобы я рассказал о состоянии пациента, но увидев, как я мотнул головой, снова заговорил сам. Я просто сбежал. Не было сил разговаривать с родителями Вала и смотрителем нье' Шоари.

Тем же вечером я напился в каком-то баре недалеко от криоцентра.

Чтобы отвлечься, пару дней я провёл в клубе «Глубь», на открытии которого когда-то присутствовала сама Кайса Дэгни нье' Ринд. Дресс-код там оказался жёстким: в клуб пропускали только тех, на ком была одежда из ворса редкого растения, растущего на коре кавунта. Стоимость такого наряда превосходила даже оплату за вход в сам клуб. Вариации костюма могли быть разными. Самая распространённая версия включала в себя тунику из этого самого ворса, которую следовало надеть на голое тело, кожаные штаны, наручи и обод на голову. А ещё было необходимо… подвести глаза.

Кожаные штаны мне понравились, как и кожаный обод, и металлические наручи. И высокие ботинки, украшенные разным металлическим хламом: болтами, шестерёнками, анкерными вилками… Я даже подумал о том, что было бы неплохо изготовить несколько ювелирных изделий в такой тематике.

На Элее я продолжал заниматься тем, что любил, — резьбой по камню и ювелирным делом. С первым проблем не было, мои работы стали отличимыми от других, их покупали, едва я успевал выставить их на продажу. А вот с ювелирными украшениями всё оказалось сложнее. Мне всё ещё не хватало навыка рисования, чтобы делать качественные эскизы для моих задумок. В голове у меня крутились самые разные идеи, но я не всегда понимал, как их реализовать.

Бытует мнение, что элефины не только прекрасно танцуют, выращивают сады и знаю всё о медицине, но ещё и являются невероятными художниками, поэтами, учёными и даже банкирами. Но это не совсем так: мы такие же, как и другие расы. Среди нас есть прекрасные управляющие корпорациями, потрясающие живописцы, умелые пилоты, но их не больше, чем в других мирах. Как и поэтов. Впрочем, наши старинные песни и баллады действительно заслуживают внимания, чего стоит одна «Разделим жизнь», которую поют своей избраннице, предлагая соединить судьбы.

Чтобы научиться рисовать, я стал дважды в неделю посещать студию традиционной элейской живописи. Я не претендовал на получение академической степени в этой области, но хотел получить базовые знания и навыки. Часто я приносил домой стопки с корявыми набросками гор или графические эскизы со столами и светильниками, или акварельные этюды, изображавшие городские улочки. Я рисовал всё, что только мог, в том числе элефин. В конце концов у меня стали неплохо получаться эскизы растений, архитектурные зарисовки и… портреты. Вот уж не думал, что это моё.

* * *

Сидя в комнате, где проходили мои собеседования со смотрителями, я вспоминал о времени, проведённом на Элее.

Дверь резко распахнулась, и в комнату быстрым шагом вошёл зрелый виг. Покосившись на мои клинки, он сел за стол и начал читать моё личное дело. Камень в