Одиночка. Честь и кровь: Жизнь сильнее смерти. Честь и кровь. Кровавая вира - Ерофей Трофимов

class="p1">– Зато вторая половина угомонится. Жить все хотят, – хищно усмехнулся Елисей, принимаясь сворачивать карты.

– Как думаешь, какой дорогой они пойдут? – уже отходя, вдруг развернулся к нему полковник.

– Ну, по военной дороге-то вряд ли. А вот через Цхинвал запросто. Там по пути вроде всего четыре села стоит. Заодно и путь кровью пометят, – припомнив карту, ответил парень.

Кивнув, словно получив подтверждение собственным мыслям, контрразведчик отправился дальше, а Елисей, собрав всю свою канцелярию, принялся высматривать своих башибузуков. Парни развлекались метанием ножей, приводя своей ловкостью в восторг казаков. Пара крепких молодых мужчин даже попыталась вступить с ними в соревнование, но быстро отстали.

Уж чему-чему, а обращению с любым оружием Елисей учил их от души. В этом времени, в этих местах от этого часто зависела человеческая жизнь. В прямом смысле этого слова. Понаблюдав за ребятами пару минут, Елисей коротко свистнул и жестом подозвал парней к себе. Быстро собрав ножи, ребята свернули тренировку и через минуту сгрудились вокруг командира. Быстро объяснив им дальнейшие действия, Елисей переждал вспышку возмущения и, вздохнув, ответил:

– То, что вы уже не мальчишки, я и без вас знаю. Но вы – мой главный запас. Вас я учил всему сам, а значит, новичков вы сможете обучить не хуже меня. А с этими зверьками и без вас разберутся. Я ведь тоже не воевать еду. Я тут больше как следопыт нужен. Так что, отставить споры, и начинайте подготовку к возвращению в крепость. Да, и патронов с гранатами мне в запас оставьте.

Сообразив, что решение принято и оспорить его не получится, парни понурились и, тихо бурча, отправились собираться. Спустя два часа вся команда сидела в седлах. Подбодрив их улыбкой, Елисей выдал несколько напутственных советов и проводил ребят до границы лагеря. Убедившись, что кавалькада благополучно скрылась за поворотом, он уже собирался вернуться к своему костру, когда к нему подошел есаул и, посмотрев вслед ребятам, тихо спросил:

– Решил мальцов поберечь?

– И это тоже, – не стал отпираться Елисей. – В школе новичков набрал, а учить их толком некому. Все бойцы тут. Вот и решил их обратно отправить. Ежели что, и сам справлюсь. Ты бы дал мне кого из молодых, навроде ординарца. Ну, пока дело не сладим. Весточку передать, или еще чего.

– Обижаешь, княже. Будет тебе денщик. Племяш мой. И ежели чего, нагайки не жалей.

– Чего ж так жестко? – удивился парень.

– Да вымахал с оглоблю, а ума, как у младенца. Может, хоть с тобой рядом малость поумнеет, – смущенно покрутил есаул ус. – Была у него мечта в школу твою попасть, да грамоты не разумеет. Да и не дается она ему. А так парень справный. И не трус.

– Это хорошо, что не трус, – кивнул парень, про себя проворчав: «Понятно, очередной недоросль, которого хочется хоть куда пристроить. Ладно, посмотрим, что он умеет».

Есаул взмахнул рукой, подзывая кого-то, и в их сторону наметом помчался крепкий, молоденький казачок. Осадив коня в двух шагах от них, казачок ловко слетел с седла и, белозубо улыбаясь, спросил:

– Звал, дядька?

– От же ж дурень, – возмутился есаул. – Перед тобой целый князь стоит, а он «дядька». Ну вот скажи, княже, как об такого обалдуя нагайку не измочалить?

– Ну, нагайкой оно всегда успеется, – усмехнулся Елисей, рассматривая парня.

Возрастом примерно ему ровесник, косая сажень в плечах, ростом на полголовы выше. Русоволосый, голубоглазый, настоящая картинка истинного русака. Черты лица правильные, чуть грубоватые, но это казачка не портило. С любопытством глядя на Елисея, парень снова улыбнулся. Судя по всему, характер он имел веселый, незлобивый.

– Тебя как звать-то, казак? – спросил Елисей, улыбнувшись в ответ.

– Любимом мать нарекла, – снова широко улыбнулся парень. Широко улыбнулся. Приветливо. Что называется, от души.

Кивнув, Елисей коснулся пальцами груди. Но казачок на этот знак не отреагировал. Удивленно выгнув бровь, Елисей повернулся к есаулу, и тот, понимающе усмехнувшись, чуть качнул головой.

– Ты вот что, – вздохнул есаул, обращаясь к племяннику. – Теперь ты у князя денщиком будешь. Что делать, я сказывал. К костру ступай покуда. Я потом еще кой-чего расскажу.

Кивнув, казачок птицей взлетел в седло и, развернув коня, все так же наметом умчался обратно.

– Батька его стрелу носил, – тихо поведал есаул, проводив парня взглядом. – Потому и имечко такое. Да только погиб он, не успев сына батюшке показать. А стрела его у меня. Один он у матери остался. Потому и хочу уберечь его.

– Сам тоже стрелу носишь? – так же тихо поинтересовался Елисей.

– От прапрадеда еще, – кивнул есаул. – Потому и не удивился. Наши все знают, что теперь ты батюшке заместо Святослава служишь. Сделай милость, княже. Придержи при себе парня. Не дай роду прерваться. А уж я отслужу.

– Господь с тобой, Илья Михайлович, – осадил есаула парень. – Я сирот по станицам собираю, чтобы роды казацкие продлить, а тут сам бог велел. Любим-то, небось, хоть оружием и владеет, а драки не любит, верно?

– Да уж, умеешь ты суть видеть, – удивленно протянул есаул. – Лошадник он. Вот уж дал бог таланту. Любую лошадь за собой уведет. Словно на одном языке с ними говорит. А так, телок телком. Драться станет, только ежели обидеть крепко. Вот тогда может удаль показать. Да потом словно смущается чего. Все ходит, глаза прячет, словно девка.

– Добре. Понял я все, Илья Михайлович. Будь покоен. Будет у меня денщиком, а в бою заместо коновода. Благо хозяйство серьезное и пригляду требует. Вот пусть и присматривает. А с добычей я его не обижу. Ежели будет она, та добыча, – добавил Елисей, чуть усмехнувшись.

– Да уж. С янычар, как с той овцы, хоть шерсти клок, – кивнул есаул в ответ. – Благодарствуй, княже. Век не забуду.

– Сочтемся, Илья Михайлович, – кивнул парень, продолжая осматривать казацкий бивак. – Секреты у тебя далеко стоят? – вдруг спросил он, насторожившись.

– Так в сотне шагов в каждую сторону, – подобрался есаул.

– Отзови покуда. Приказ новый прийти должен, – посоветовал Елисей. – И вообще, пусть казаки барахло соберут, а то устроились, как на роздыхе. Только что портки не сушатся.

Смущенно хмыкнув, есаул отправился раздавать указания, а Елисей, еще раз осмотревшись, заметил приближающуюся к лагерю кавалькаду. Впереди шла коляска контрразведчика. За ней, шагах в десяти, верхами ехало с полдюжины офицеров. Судя по всему, предстоял очередной раунд противостояния с ними. Чуть скривившись, Елисей машинально проверил, как выходит из кобуры пистолет, и, подумав, не спеша двинулся в сторону караула у въезда на территорию лагеря.

Полковник Тимофеев, приказав остановить коляску у заставы, легко сошел на землю и, оглянувшись на приехавших с ним