Действия в военное время (справочник) - В Громов

— Никогда не барабань пальцами по стулу. Так делают только неврастеники. Советская военная разведка таких в своих рядах не держит. Что ж, ты достаточно расслаблен, приступим к занятиям.

Он садится на стул, руками держится за сиденье, потом качается на двух задних ножках стула и вдруг, качнувшись резко назад, опрокидывается на спину вместе со стулом. Улыбается. Вскакивает. Поднимает стул и садится на него, кладет руки на колени.

— Запомни, если ты падаешь назад, сидя на стуле, с тобой ничего не может случиться, если, конечно, сзади нет стены или ямы. Падать назад, сидя на стуле, так же просто и безопасно, как опуститься на колени или встать на четвереньки. Но природа наша человеческая противится падению назад. Нас останавливает наша психика… Возьмись руками за сиденье… Я тебя подстраховывать не буду, удариться ты все равно не можешь… Покачайся на задних ножках стула… Стой, стой, боишься?

— Боюсь.

— Это ничего. Это нормально. Было бы странно, если бы не боялся. Все боятся. Возьмись руками за сиденье. Начинай без моих команд. Покачались…

Я качнулся на стуле, балансируя, затем слегка нарушил равновесие, качнувшись чуть больше, и стул медленно пополз в бездну. Я вжался в сиденье. Я втянул голову в плечи. Потолок стремительно уходило вверх, но падение затянулось. И вдруг спинку стула грохнулась об пол. Только тут я по-настоящему испугался и в то же мгновение радостно рассмеялся: со мной решительно ничего не случилось. Голова, повинуясь рефлексу, чуть ушла вперед, и оттого я просто не мог удариться затылком. Удар приняла спина, плотно прижатая к спинке стула. Но площадь спины гораздо больше площади ступней, и оттого падение назад менее неприятно, чем прыжок со стула на землю.

Он протянул мне руку, помогая подняться с пола.

— А можно я еще попробую?

— Конечно, можно, — улыбается.

Я сел на стул, ухватился руками за сиденье и повалился назад.

— Я еще попробую, — радостно кричу я.

— Да, да, наслаждайся.

— По нашему заказу Академия наук разработала методику прыжков из поезда, автомобиля, трамвая… Математические формулы тебе не нужны, запомни только вывод: из стремительно несущегося поезда надо прыгать задом и назад, приземляться на согнутые ноги, стараясь сохранить равновесие и не касаясь руками земли. В момент приземления нужно мощно оттолкнуться и несколько секунд продолжать бег рядом с поездом, постепенно снижая скорость. Наши ребята прыгают с поездов на скорости 75 километров в час. Это общий стандарт. Но есть одиночки, которые этот стандарт значительно перекрывают, прыгая с гораздо более скорых поездов, прыгая под уклон, с мостов, прыгая с оружием в руках и со значительным весом за спиной. Запомни, главное — не коснуться руками земли. Ноги вынесут тебя. Мышцы ног обладают исключительной силой, динамичностью и выносливостью. Касание рукой может нарушить стремительный ритм движения ног. За этим следует падение и мучительная смерть. Потренируемся. Вначале тренажер. Настоящий поезд будет позже. Начнем со скорости десять километров в час…

А через месяц мы вдвоем стояли на перилах железнодорожного моста. Далеко внизу холодная свинцовая река медленно несет свои воды, сворачиваясь в могучие змеиные кольца у бетонных опор. Я уже грамотен и понимаю, что человек может ходить даже по телеграфному проводу над бездонной пропастью. Все дело в психической защите. Человек должен быть уверен, что ничего плохого не случится, и тогда все будет нормально. Цирковые артисты тратят годы на элементарные вещи, и все равно ошибаются. У них нет научного подхода. Они базируют свою подготовку на физических упражнениях, не уделяя достаточного внимания психологии. Они тренируются много, но не любят смерть, боятся ее, стараются ее обойти, забывая о том, что можно наслаждаться не только чужой смертью, но и своей собственной. Только люди, не боящиеся смерти, могут творить чудеса.

— Дураки говорят, что вниз смотреть нельзя, — кричит он. — Какое наслаждение смотреть вниз на водовороты!

Я смотрю в глубину, и она больше не кажется мне жуткой и влекущей, как змеиная пасть для лягушонка. И ладони мои больше не покрываются отвратительной холодной влагой.

Главный элемент снаряжения диверсанта — обувь. После парашюта, конечно. Матерый диверсант со шрамом на щеке выдал мне со склада пару ботинок, и я с интересом их разглядываю. Обувь эта — не то что ботинки, но и не сапоги. Нечто среднее. Гибрид, сочетающий в себе лучшие качества и сапога, и ботинка. В ведомости эта обувь числится под названием БэПэ — Ботинки Прыжковые. Так их и будем называть.

Сделаны эти ботинки из толстой мягкой воловьей кожи и весят гораздо меньше, чем кажется по их виду. Ремней и пряжек на каждом ботинке много: два ремня вокруг пятки, один широкий вокруг ступни, два — вокруг голени. Ремни тоже очень мягкие. Каждый ботинок впитал в себя опыт тысячелетий. Ведь так ходили в походы наши предки: обернув ногу мягкой кожей и затянув ее ремнями. Мои сапоги-ботинки именно так и сделаны: мягкая кожа да ремни.

Но вот таких подошв предки не знали. Подошвы толстые, широкие и мягкие. Мягкие, конечно, не значит, что не прочные. В каждой подошве по три титановых пластинки, они как чешуя, одна на другую наложены — и прочно, и гибко. Такие титановые пластинки-чешуйки в бронежилетах используются — пулей не пробьешь. Конечно, в подошвы они не против пуль вставлены. Эти титановые пластинки защищают ступни от шипов и кольев, что в изобилии встречаются на подступах к особо важным объектам. При случае с такими подошвами и по огню бегать можно. Пластинки и еще одну роль выполняют, они чуть выступают в стороны из подошв и служат опорами для лыжных креплений.

Рисунок на подошвах ботинок скопирован с подошв солдатской обуви наших вероятных противников. В зависимости от того, в каких районах предстоит действовать, мы можем оставлять за собой стандартный американский, французский, немецкий или любой другой след.

Но все же главная хитрость не в этом. Диверсионный, точнее прыжковый, ботинок имеет каблук впереди, а подошву сзади. Так что когда диверсант идет в одну сторону, его следы повернуты в другую. Понятно, что каблуки сделаны более тонкими, а подошвы более толстыми, чтобы ноге было удобно, чтобы перестановка каблука и подошвы не создавала трудностей при ходьбе.

Опытного следопыта вряд ли обманешь. Он-то знает, что при энергичной ходьбе носок оставляет более глубокую вмятину, чем пятка. Но много ли людей всматривается в отпечатки солдатских подошв? Кто из них знает, что носок оставляет более четкий след? Многие ли обратят внимание на то, что вдруг появился след, у которого все наоборот? Многие ли смогут по достоинству оценить увиденное? Кому придет в голову идея сапога, у которого каблук на носке, а подошва на пятке? Кто догадается, что, если следы ведут на восток, значит, человек шел на запад?

Да ведь и мы не глупые. Диверсанты, как волки, они по одному не ходят. И, как волки, мы идем след в след. Пойми поди, сколько нас в группе было, трое или сто. А когда по одному следу прошло много ног, то уловить тонкий нюанс, что наши каблуки вдавили грунта больше, чем носки, практически невозможно.

К диверсионному ботинку есть только один тип носка: очень толстый, чистой шерсти. И куда бы мы ни шли, в тайгу или в знойную пустыню, носки всегда будут одинаковыми: толстые очень, шерстяные, серого цвета. Такой носок и греет хорошо, и хранит ногу от пота, не трет ее и сам не стирается. А носков у диверсанта две пары. Хоть на один день идешь, хоть на месяц. Две пары. Крутись, как хочешь.

Белье льняное, тонкое. Оно должно быть новым, но уже немного ношенным и минимум один раз стиранным. Поверх тонкого белья одевается "сетка" — второе белье из мягких веревок в палец толщиной. Так что между верхней одеждой и тонким бельем всегда остается воздушная прослойка почти в сантиметр. Умная голова это придумала. Если жарко, если пот катит, если все тело горит, такая сетка — спасение. Одежда к телу не липнет, и вентиляция под одеждой отменная. Когда холодно воздушная прослойка хранит тепло как перина, и вдобавок не весит ничего. Сетка еще одно назначение имеет. Комариный нос, проткнув одежду, попадает в пустоту, не доставая до тела. Ведь диверсанта в поле только злая судьба выгнать может. Диверсант в лесу да на болоте обитает. Он часами в жгучей осоке, в огневой крапиве лежит под звенящим комариным зудом. Только сетка его и спасает. А уж сверху брюки и куртка зеленые, из хлопчатобумажной ткани. Швы везде тройные. На сгибах, на локтях и коленях, на плечах материя тоже тройная, для большей прочности.

На голове диверсанта шлем. Зимой он кожаный, меховой, с шелковым подшлемником. Диверсионный шлем из двух частей, собственно шлем и маска. Шлем не должен слетать с головы ни при каких условиях, даже при десантировании. На шлеме не должно быть ничего, что могло бы помешать куполу и стропам парашюта четко раскрыться — никаких пряжек, ремешков и выступов на внешней части. Поэтому десантный шлем выполнен точно по форме человеческой головы и плотно закрывает ее верхнюю часть, шею и подбородок, оставляя открытыми глаза, нос и рот. Во время сильного мороза, а также ради маскировки глаза, нос и рот закрываются маской.