Противостояние. Том II - Стивен Кинг

— Ты береги Фрэнни, шеф.

— Постараюсь.

— И удачи тебе в новой должности.

— С этим я справлюсь.

Она отбросила сигарету и повернулась к подруге.

— Что скажешь, Сюзи?

Сюзан кивнула, врубила первую передачу и напряженно улыбнулась.

— Дайна? — позвал Стю.

Она взглянула на него, и Стю нежно поцеловал ее в губы.

— Удачи, — сказал он.

Она улыбнулась.

— Ради удачи ты должен сделать это дважды. Ты что, не в курсе?

Он поцеловал ее еще раз, на этот раз дольше и сильнее. «Лесбиянка?» — снова подивился он.

— Фрэнни повезло, — сказала Данна. — Можешь передать ей это.

Улыбаясь и не зная, что еще сказать, Стю сделал шаг назад и промолчал. За два квартала от них один из оранжевых грузовиков похоронного комитета проехал через перекресток как знамение, и момент был упущен.

— Поехали, детка, — сказала Дайна. — Крути педали.

Они уехали, а Стю еще долго стоял у тротуара и смотрел им вслед.

Сюзан Стерн вернулась через два дня. По ее словам, она наблюдала, как Данна двигалась на запад от Колорадо-Спрингс, пока та не стала крохотным пятнышком, слившимся с общим пейзажем. Потом она немного поплакала. Первую ночь Сюзан провела на окраине Моньюмента и проснулась очень рано, разбуженная тихим воем, раздававшимся, казалось, из трубопровода, проходящего под проселочной дорогой, возле которой она заночевала.

Наконец, набравшись смелости, она посветила фонарем в ржавую трубу и обнаружила там худенького дрожащего щенка. На вид ему было около шести месяцев. Он пятился от нее, а ей было никак не пролезть в трубу. В конце концов она сходила в городок Моньюмент, вломилась в местную продуктовую лавку и вернулась уже при холодном утреннем свете с пакетом, полным собачьих галет. Трюк удался. Щенок вернулся в Зону вместе с ней, уютно свернувшись в одной из седельных сумок мотоцикла.

Дик Эллис пришел от щенка в восторг. Это была сучка — ирландский сеттер — или чистопородная, или с такой малой долей примеси, что, по сути, разницы никакой не было. Дик не сомневался, что, когда она немного подрастет, Коджак будет весьма рад знакомству с ней. Новость разошлась по Свободной Зоне, и в тот день вопрос о Матушке Абагейл был забыт, настолько все были возбуждены перспективой встречи собачьих Адама и Евы. Сюзан Стерн стала героиней дня, и, насколько было известно членам комитета, никому и в голову не пришло поинтересоваться, что она делала в Моньюменте — так далеко к югу от Боулдера.

Но Стю запомнил тот день, когда Сюзан и Дайна покинули Боулдер и он смотрел им вслед, уезжавшим по денвер-боулдерскому большаку. Потому что никто в Зоне больше никогда не видел Дайны Джургенз.

27 августа; уже почти стемнело; на небе ярко светила Венера. Ник, Ральф, Ларри и Стю сидели на крыльце дома Тома Каллена. Том носился по лужайке, гикая и забивая крокетные мячи в ворота.

Пора, — написал Ник.

Тихим голосом Стю спросил, придется ли им снова гипнотизировать его, и Ник отрицательно покачал головой.

— Хорошо, — сказал Ральф. — Вряд ли я сумел бы еще раз пройти через это. — И, повысив голос, позвал: — Том! Эй, Томми! Поди сюда!

Том, ухмыляясь, подбежал к ним.

— Томми, пора идти, — сказал Ральф.

Улыбка Тома дрогнула. Казалось, он лишь теперь заметил, что сгустились сумерки.

— Идти? Сейчас? Да нет, в натуре! Когда темнеет, Том ложится спать. Да, это же В НАТУРЕ так погано. Том не любит выходить, когда темно. Потому что вылезают разные там лешие. Том… Том…

Он замолк, и все остальные сконфуженно посмотрели на него. Том погрузился в унылое молчание. Потом вынырнул из него, но… не как обычно. Это было не резкое неожиданное пробуждение вроде бурного оживления, а медленное, неохотное, почти печальное возвращение в реальность.

— Идти на запад? — спросил он. — Ты хочешь сказать, что время для этого?

Стю положил руку ему на плечо.

— Да, Том. Если можешь.

— По дороге.

Ральф издал хриплый, сдавленный звук и зашел за дом. Том, казалось, этого даже не заметил. Его взгляд перебегал со Стю на Ника и обратно.

— Идти ночью. Спать днем. — И очень медленно, словно в тумане, Том добавил: — И видеть слона.

Ник кивнул.

Ларри достал рюкзак Тома из-под крыльца. Том медленно, словно во сне надел его.

— Ты должен быть осторожен, Том, — глухо произнес Ларри.

— Осторожен. Да, в натуре.

Стю запоздало подумал, не следовало ли им дать Тому одноместную палатку, но отмел эту мысль. Том лишь запутается, пытаясь установить даже самую маленькую палатку.

— Ник, — прошептал Том, — я правда должен сделать это?

Ник обнял Тома за плечи и медленно кивнул.

— Ладно…

— Ты только не сходи с большого четырехрядного шоссе, Том, — сказал Ларри. — Того, где написано 70. Ральф отвезет тебя к его началу на своем мотоцикле.

— Ага. Ральф. — Он замолк.

Ральф вышел из-за дома, вытирая глаза своим носовым платком.

— Ты готов, Том? — хрипло спросил он.

— Ник? А этот дом по-прежнему будет моим, когда я вернусь?

Ник твердо кивнул.

— Том любит свой дом. Да, в натуре.

— Мы знаем, что ты любишь его, Том. — Стю и сам чувствовал, как горячие слезы подступают к глазам.

— Ладно. Я готов. С кем я поеду?

— Со мной, Том, — сказал Ральф. — На шоссе 70, ты не забыл?

Том кивнул и пошел к мотоциклу Ральфа. Через секунду Ральф двинулся за ним, сгорбив свои широченные плечи. Даже перо на его шляпе, казалось, поникло. Он уселся на мотоцикл и завел его. В следующее мгновение тот вылетел на Бродвей и свернул на восток. Оставшиеся стояли вместе и следили, как мотоцикл, сливаясь с сумерками, превращался в смутный силуэт, различимый лишь по свету передней фары. Потом и свет фары скрылся за огромным экраном автокинотеатра «Заезжай по праздникам».

Ник пошел прочь с опущенной головой, засунув руки в карманы. Стю попытался пойти вслед за ним, но Ник почти злобно покачал головой, давая ему знак держаться подальше. Стю вернулся к Ларри.

— Вот так, — сказал Ларри, и Стю уныло кивнул.

— Ларри, думаешь, мы увидим его еще когда-нибудь?

— Если нет, то семеро из нас — ну, может, кроме Фрэн: она никогда не хотела его посылать, — будут есть и спать, помня до конца жизни, что это мы решили его послать.

— Ник больше всех, — заметил Стю.

— Ага. Ник больше всех.

Они следили, как Ник медленно шел по Бродвею, постепенно растворяясь в окружавших его сумерках. Потом они целую минуту, смотрели на темный дом Тома и молчали.