Закат Пятого Солнца (СИ) - Штаб Юрий

— Алонсо, быстрее! — бросил Альварадо.

Авила не заставил просить себя дважды. Ловко вскочил в седло позади Педро и кавалькада поспешила обратно, к испанскому войску. Лошади выручили. В скором времени всадники уже были среди своих.

Тлашкаланцы действовали отважно, но на открытом месте артиллерия и наездники сыграли решающую роль. Разметав противников, испанцы двинулись вперед. Так началась война против Тлашкалы.

К вечеру конкистадоры пересекли очередной перевал, впрочем, не очень крутой, и спустились в следующую долину. Нехватка пищи становилась все более ощутимой. Деревни оказались брошены, поле с початками маиса сожжено. Поблизости тек ручей, но кто мог сказать наверняка, не отравлена ли вода в нем? Единственными существами, которые встречали чужаков, были небольшие собаки. Коротконогие, упитанные, они робко шныряли по окрестностям, опасливо обходя людей стороной.

— Знаешь, что это за псы? — спросил Себастьян у Фернана. — Тотонаки говорят, что это специальные съедобные собаки. Они маленькие, трусливые, от них никакого толку ни на охоте, ни при защите жилища. Их разводят исключительно для еды. Видимо, они по привычке вернулись к ночи на знакомые места.

— Я не буду это есть, — скривился Гонсалес. — Мы что, не в состоянии добыть несколько оленей?

— Фернан, мы на обжитых землях. Здесь нет диких оленей. А всю домашнюю птицу местные жители увели с собой. И припасы унесли. Да и разве разумно отправляться на охоту, если вокруг полно дикарей, которые только и ждут возможности напасть.

— Индейцы уже не первый раз пытаются уморить нас голодом. Сначала подданные Монтесумы на побережье, теперь тлашкаланцы. Ничего, потерпим.

Но голод не то чувство, на которое можно не обращать внимания. К тому же, все понимали, что силы вскоре понадобятся — вряд ли Тлашкала простит вторжение. И вот началась всеобщая охота на собак. Осторожные и пугливые твари, они ни за что не желали подходить близко к незнакомым людям. У испанцев была дюжина аркебуз, но тратить драгоценный порох ради такого дела казалось верхом глупости. Больше надежд стоило возлагать на арбалетчиков. Помогли и тотонаки, ловко сбивая собак камнями, пущенными из пращи. То тут, то там группы из нескольких человек гнались за хромающим псом, пытаясь загнать его в угол.

Педро де Альварадо, глядя на такие сцены, не знал, смеяться ему или плакать. Такой жалкой охоты у него еще в жизни не было. Пристало ли испанскому кабальеро гоняться за подобной добычей? Помог метательный нож, которым он успешно уложил пару собак. После третьего, неудачного на этот раз броска, он еще долго искал свое оружие в зарослях. К нему подошел другой капитан, Хуан Веласкес де Леон. На руке у него болталась целая связка этой необычной дичи.

— Вот, — с довольным видом сообщил он. — Выменял у тотонаков на две нитки бус. Сейчас, Педро, мы с тобой устроим себе такой пир, о каком и мечтать не могли, будучи на Кубе.

Этим мясом и разнообразили свое меню конкистадоры. Привычные к подобной пище индейцы уплетали жареных собак, как ни в чем не бывало. Испанцы поначалу ели с опаской, но вскоре отбросили сомнения. Вкус оказался на удивление приятным.

— Поразительная страна, — заявил после ужина Веласкес. — Вот мы тут сидим, у нас золота столько, что в Европе можно было бы жить припеваючи, а мы в итоге вынуждены ловить бродячих собак. Все не как у людей.

Себастьян, будучи хорошим стрелком, также славно поохотился. Правда, Фернан, которого он хотел угостить, от такой добычи отказался и довольствовался овощами и лепешками.

Кортеса в это же время волновали вопросы куда более важные, чем ужин. Конкистадорам удалось захватить в плен несколько человек, и теперь он пытался найти с ними общий язык. Усталость брала свое. Генерал-капитан был измучен длительными переходами и боями. И все же он понимал, что нельзя откладывать попытку заключить перемирие. Нужно договориться сейчас, когда пролилось еще не слишком много крови! Умывшись и попив воды, Эрнан Кортес отдал приказ привести пленных.

Вскоре перед ним предстало четверо тлашкаланцев со связанными за спиной руками. Шли они решительно, гордо вскинув головы. Марина, стоявшая возле Кортеса в качестве переводчицы, тут же объяснила ему, что индейцы не ждут для себя ничего хорошего. По устоявшимся обычаям этой земли пленников чаще всего приносили в жертву. Она сумела объяснить все это сама, не прибегая к помощи Агиляра. Девушка несколько путалась и смущалась, но все же упорно подбирала подходящие слова трудного для нее испанского языка. Марина на удивление быстро осваивала чужую речь.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Я пришел к вам как друг, — начал Кортес. — Почему же вы обратили против меня оружие? Убедились теперь, что победа неизменно на моей стороне?

Один из тлашкаланцев, услышав перевод, бесстрашно рассмеялся и разразился целой тирадой. Из слов его стало ясно, что самонадеянности чужаков очень скоро придет конец. Впереди их ждет грозная армия Тлашкалы, которую не смогли победить даже бесчисленные орды Монтесумы. И армия эта столь велика, что ни одному из вторгшихся не удастся уйти живым. Участь всех врагов — быть убитыми на алтаре, а затем съеденными. Сам же этот индеец ничего не боится и готов предстать перед богами, а потому искренне ждет того мига, когда его потащат на жертвенник.

Кортес самообладания не потерял, а на угрозу попасть в желудок к какому-нибудь тлашкаланцу даже бровью не повел.

— Ты называешь себя бесстрашным, но ты еще не знаешь, какова отвага испанского кабальеро, — ответил он. — Полагаешь, я не сумею сокрушить ваши войска и одержать победу? Жители Табаско по своему неразумию точно так же думали.

— Жители Табаско — жалкие слизняки, робкие и ленивые. Этой победой нечего гордиться. Мы же воюем постоянно и никого еще не выпустили живьем из наших гор.

— Я так не поступаю. Я подарю тебе, как и остальным пленным, жизнь и свободу. Идите к своим вождям и передайте им, что мы желаем лишь мира и союза. Пускай пришлют послов для переговоров.

— И ты называешь себя храбрецом?! — изумился индеец. — Непобедимым воином? Вместо того чтобы покорить нашу страну, если веришь, что тебе это под силу, ты предпочитаешь вести разговоры? Ты даже не решаешься меня убить. Как ты вообще умудрился добраться так далеко?

— Давай ему руки отрубим, — хмуро предложил Альварадо. — Вернуться к касикам это ему никак не помешает. А заодно покажет им серьезность наших намерений. Дикари, похоже, понимают лишь язык жестокости.

Он, превозмогая боль и усталость, тоже присутствовал при разговоре. Рассеченное предплечье ближе к ночи начало сильно болеть. Педро сейчас ничего так не хотелось, как завалиться спать, ведь среди ночи придет его очередь становиться в дозор. Но он понимал важность этого разговора. И вот ему приходилось выслушивать дерзости от наглого тлашкаланца, который всячески провоцировал испанцев на убийство. Теперь же, взбешенный надменными речами индейца, Альварадо готов был на самые крайние меры.

Кортес предложение соратника отверг и отпустил пленников, надеясь, что они успеют еще до утра вернуться к своим землякам. А там, кто знает? Возможно, этот поступок покажет вождям Тлашкалы, что с испанцами действительно стоит заключить союз.

Ни о каком полноценном ночном отдыхе даже мечтать не приходилось. Местность вокруг незнакомая, в ночной мгле враги запросто могли подкрасться незамеченными. Усиленные патрули стерегли сон товарищей. Утром войско должно двинуться дальше. Испанцы понимали, что долго так продолжаться не может. Еще несколько дней блужданий и они останутся без припасов, да и необходимость следить за союзниками-тотонаками слишком утомляла. Почти половине отряда пришлось заступать в караул. Десятка два солдат страдали от ран, но чем же можно облегчить их тяготы? Поблизости нет никакого лазарета или дружественного селения, где бы их можно было оставить.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Кортес сидел и размышлял о том, что в кратчайшие сроки нужно или покорить Тлашкалу или вообще отказаться от экспедиции. Потерпев здесь поражение, он потеряет уважение тотонаков. Ореол непобедимого воинства развеется. Останется лишь возвращаться на Кубу. Но там его не ждет ничего хорошего.