Мой враг, мой любимый - Хизер Грэм

«Вот и хорошо», – с улыбкой подумала Кирнан и в который уже раз умилилась. Сын таращился на нее своими ярко-синими глазенками. Щечки-то какие круглые и румяные, а волосы, как у папы, – иссиня-черные.

– Настоящий Камерон! Не спутаешь, – заключила молодая мамаша и виновато посмотрела на Патрисию.

– Да, очень похож на Джесса, – кивнула та, с неподдельной нежностью глядя на кроху.

Тот вдруг сморщился и недовольно вскрикнул.

– И разговаривает совсем как он, правда? – рассмеялась Кирнан.

– Кто это тут неуважительно отзывается о моем брате? – внезапно раздалось с порога.

Кирнан обернулась и увидела в дверях Дэниела. Он все еще был бледен, но выглядел явно лучше. Кирнан обрадовано вскрикнула и мгновенно соскочила с постели. Но что с ней? Она покачнулась и едва удержалась на ногах. Теперь Дэниел не преминул упрекнуть ее за легкомыслие:

– Тебе еще нельзя вставать, Кирнан!

– Да и тебе тоже, Дэниел! – отозвалась она.

Оба рассмеялись. Кирнан порывисто обняла молодого человека, а он нежно поцеловал ее в лоб.

– Как ты себя чувствуешь? – озабоченно поинтересовалась женщина.

– Гораздо лучше, – заверил ее Камерон-младший. – Я просто хотел сообщить, что в восторге от своего племянника.

– Он и в самом деле чудный парень, – кивнула мамаша. – Правда, наполовину янки, но я его все равно люблю.

– Правильно, – кивнул Дэниел. – И пусть даже отец его янки, он все равно хороший.

– Я люблю его, – отозвалась Кирнан.

Камерон-младший улыбнулся:

– Вот и отлично! А теперь ложись-ка в постель, да и мне надо отдохнуть.

Кирнан послушно отправилась в постель. В комнату вошла Джейни, принесла завтрак. Затем Джон Маккей потискал внука, а потом Джейкоб, придирчиво оглядев малыша, изрек, что крошка выглядит вполне прилично.

Словом, в это утро молодую мамочку навестили все, кроме Джесса.

– Где он? – спросила Кирнан у Кристы.

– Чем-то занят в кабинете, причем уже давно. Подозреваю, что он там уснул. Пойду проверю.

– Не надо, – остановила Кирнан подругу детства, – я сама схожу.

– Ну что ты! – запротестовала та. – Джесс рассердится, если увидит, что ты встала.

– Но я хорошо себя чувствую! Дэниелу-то он разрешил встать, почему же мне нельзя? Не беспокойся, я сейчас же вернусь.

Причесавшись и надев свежий халатик, миссис Камерон взглянула в зеркало и тут же прыснула, заметив изумленный взгляд Кристы.

Выйдя из спальни, она очутилась в картинной галерее. С улыбкой смотрела Кирнан на гордые лица мужчин и прекрасных женщин – представителей и представительниц славного рода Камеронов.

– Как хорошо, что я дома! – прошептала она радостно.

Миновав гостиную, Кирнан отворила дверь кабинета и заглянула внутрь. Джесс действительно был там.

Голова его покоилась на спинке старинного дедовского кресла, в расстегнутом вороте белой рубашки виднелась загорелая шея. Видимо, вечером, приняв ванну, новоиспеченный папаша переоделся – теперь на нем была цивильная одежда.

Он безмятежно спал.

Кирнан в задумчивости закусила губу. Может быть, ей не стоит его тревожить? Ведь ему скоро возвращаться, пусть хоть немного отдохнет. Наверное, вчера он допоздна работал, разбираясь с семейными делами. Но он вот-вот уедет!

Значит, пока он здесь, она побудет рядом.

Кирнан тихонько проскользнула в кабинет и закрыла за собой дверь. И в ту же секунду Джесс открыл глаза.

– Ты как здесь оказалась? – нахмурился он.

Не ответив, она подошла к столу и внезапно смутилась.

Столько всего произошло между ними за эти годы!

А теперь вот еще и малыш…

– Просто захотела повидать тебя, – едва ли не виновато произнесла она.

Джесс решительно встал и, обойдя вокруг стола, порывисто обнял жену, подхватил ее на руки и опустился в кресло.

– Еще раз спасибо тебе за сына, – произнес он.

– Ах, Джесс, а я-то и не подумала тебя поблагодарить! – испуганно отозвалась она.

– Не стоит. Я делал это с удовольствием, – рассмеялся довольный папаша.

– Ну, Джесс! – только и вымолвила, зардевшись, супруга. Запустив руку под воротник его рубашки, Кирнан игриво провела рукой по курчавым волосам на груди и прошептала: – Как славно все сложилось! Дэниел, наконец, дома и выглядит, по-моему, неплохо. Наверняка скоро совсем поправится.

«На этот раз», – мысленно добавила она. Ведь война еще не окончена.

А Джессу, как и Дэниелу, тоже предстояло вернуться туда. И все же Кирнан попыталась отбросить мрачные мысли.

– И папа поправился. Ну, разве не чудесно? – торопливо продолжила она. – А у нас с тобой родился сын… Такой хорошенький, верно? Хорошо, что мальчик. Девочки, конечно, тоже милые создания, взять вот хотя бы Патрисию. А ты кого хотел больше, мальчика или девочку?

– Девочка – это прекрасно! – с жаром заверил ее Джесс. – Но, по правде говоря, сейчас я рад, что родился мальчик. – Он откинул непослушную прядь волос со лба любимой. – Ведь война еще не кончилась. Я сражаюсь на стороне северян, Дэниел – на стороне южан. У меня теперь есть сын, и думаю, мой отец был бы доволен, доживи он до этого дня. Потому что…

Он внезапно умолк.

– Потому что теперь род Камеронов не прервется, даже если вы с Дэниелом погибнете? – дрожащим голосом закончила Кирнан.

Джесс прижал ее к себе.

– Я люблю тебя, Кирнан, люблю тебя уже много лет. Я всю ночь сидел здесь и думал… Мне всегда казалось, что надо сражаться за то, что дорого, но теперь стало ясно, что я слишком люблю тебя, Кирнан. Поэтому я подаю в отставку. Поскольку к южанам я все равно не примкну, мы можем уехать из Виргинии, скажем, на Запад или в Европу, если хочешь. Или…

Она закрыла ему рот рукой. Слезы медленно катились у нее по щекам.

– Неужели это правда, Джесс? Ради меня?

Он, как всегда, лукаво усмехнулся:

– Да. Ради тебя я отдам жизнь, сердце, душу – словом, все-все.

– О, Джесс! – воскликнула она, не веря своим ушам.

– А сможешь ли ты когда-нибудь полюбить меня, Кирнан? Ведь в душе я янки – тот, кто в синем.

– Я люблю тебя, Джесс, люблю всем сердцем! Когда-то – меня беспокоило, что я так страстно, так отчаянно люблю янки. А потом успокоилась, услышав мудрые слова о том, что люблю не янки, а человека. Так оно и есть, Джесс! Я люблю тебя, и мне не важен цвет твоего мундира – ведь не от мундира зависит суть человека…

Джесс закрыл ей рот поцелуем. Долгим, горячим поцелуем, исполненным нежности и страсти.

Когда они, наконец, оторвались друг от друга, Кирнан с улыбкой взглянула на мужа.

– А знаешь, я не хочу ехать ни на Запад, ни в Европу… – загадочно начала она.

Он нахмурился, не зная, куда она клонит. В его кобальтово-синих глазах сейчас сквозило недоумение.