Ретроград: Ретроград. Ретроград-2. Ретроград-3 - Комбат Мв Найтов

всей пролетарской яростью, что можно сделать лучше, быстрее, по-стахановски. А ему требовался этот «энтузиазм масс», он его поддерживал, он «дышал» им. А когда попадались самородки, вроде Русакова, его это еще больше подстегивало к «контакту с массами». В народ он верил, чем значительно отличался от руководителей более позднего разлива. Не всегда это приносило плоды, пустоцветов и пустословов было предостаточно, и бегать по начальству у нас национальный вид спорта, но люди писали и писали ему, обо всем. В том числе и доносы.

Но помощь пришла сама, неожиданно, и из таких мест, что никогда бы не подумал. Я, конечно, слышал, что был аншлюс и Мюнхенский пакт, но последние годы их старались замолчать и принизить, дескать, «Молотов – Риббентроп» – это важно, это – бельмо на глазу «крАвавАго режЫма», а остальное – это детские шалости Англии, Франции и Германии, милая невинная шуточка. И тут доктор Крейц передала мне письмо Удета, уже с переводом, и несколько готовых контрактов с ничего мне не говорящими, по названиям, немецкими фирмочками из южных рейхсгау, то есть бывшей Австрии, и несколькими фирмами из рейхсгау Судетенланд. Готовы поставлять алюминиевые сплавы в слитках, листах, в точном литье и в готовых изделиях в объемах, превышающих в два раза объемы выпуска подобных изделий в СССР. Требуется продовольствие, нефтепродукты, желательна поставка сырья, в виде глинозема, и руд для получения криолита. То есть могут еще нарастить выработку. Ну, и впечатлили размеры и минимальные допуски при штамповке крупных деталей, таких как шпангоуты, с заданным пределом прочности. Удет был крупным акционером авиастроительных компаний в Германии, а все они остались без заказов, и были готовы трудиться за оккупационные марки. Кушать хочется каждый день, и желательно неоднократно. Сталин подтвердил, что с этой просьбой уже обращался к нему Тельман. Так как англичане очень ревностно относились к этому вопросу, то окончательного ответа он еще не давал. Отложил до мирной конференции.

– Удет – толковый политик, хоть и троцкист. И хитер! Прислал контракты только с бывшими австрийскими фирмами. Понимает, что Германия будет разделена на несколько государств и в виде Третьего рейха не останется. Достаточно дальновидный подход. Как считаете, товарищ Никифоров, нам требуется такая кооперация?

– Не только кооперация, но и такие прессы, как в Прехау, в Вене и Линце. О такой точности нам только мечтать приходится.

– А вы не мечтайте, а действуйте. Все полномочия для этого у вас есть. И разберитесь, почему возникла задержка с пуском реактора в Обнинске?

– Там нет задержки, корпус проходит рентгенографию, заканчиваем работы над теплоаккумулятором первого контура. Физический пуск не переносился, начнем выработку плутония, полония, дейтерида и трития в срок. Задержка в поставках турбины для электростанции. Мне доложили, что уровень биозащиты второго контура недостаточен. Необходимо его усилить. Проводим НИОКР. Есть интересный гражданский военнопленный, но у него 58-я статья, он – невозвращенец. Принимал участие в немецком проекте «Вундерваффе» именно по направлению защиты от излучения и генетических мутаций при радиоактивном поражении. Отказался возвращаться из загранкомандировки в Германию в 1937 году. В данный момент перевезен в Карлаг. Доктор фон Зюдов характеризует его как крупнейшего специалиста в области радиологии млекопитающих. Его фамилия…

– Его фамилия мне не нужна. Я этим вопросом заниматься не буду. Для этого есть нарком НКВД. Обращайтесь к нему. Все должно быть в соответствии с нашим законодательством. Пачему он атказался возвращаться? – проявил недовольство Сталин.

– Утверждает, что получил сведения о том, что будет арестован по приезду в СССР.

– И что? Испугался?

– Да. Его предупредил об этом директор Института цитологии, гистологии и эмбриологии, от которого он был послан в эту командировку, академик Кольцов. Так что оснований для опасений у него было достаточно. И еще… Это было незадолго до моего появления здесь, товарищ Сталин. В августе 1940 года были арестованы работники Всесоюзного Института растениеводства и его директор академик ВАСХНИЛ Вавилов. Мне не хотелось бы вмешиваться в это дело, в спор между би-олухами, я – человек технический, но использовать НКВД для решения научных споров – метод не самый чистый. Дерьмом попахивает. Тем более когда известен результат. Кстати, работы Кольцова, Тимофеева-Ресовского, о котором идет речь, Николая Вавилова – это фундаментальная наука, а методы Лысенко в основном шарлатанство. К сожалению, это факт. Кольцов, по-моему, умер год назад, а Вавилов и Тимофеев-Ресовский пока живы, и должны возглавить работы по биологической защите работающих с радионуклидами. Мы не можем разбрасываться учеными такого уровня.

Сталин нахмурился и промолчал, но распоряжения обратиться к Берии не отменил.

Лаврентий Павлович выслушал меня, принял бумаги и что-то черканул в верхнем углу. Назад не вернул, о своем решении не объявил, а навалился на меня по поводу, в который раз, Глазова. Его, вишь ли, сроки поджимают, давай отмашку пустить цех № 3, так как цирконий подходит к концу, а нам вторую очередь реактора запускать скоро, а ТВЭЛов для этого практически нет. После того, как «Николай Щорс» доставил уран из Нью-Йорка и Конго (там догрузили еще 6000 тонн), и судно встало на дезактивацию и ремонт трюмов, урана у нас стало много. Тут же всплыл вопрос о графитовых реакторах, так как они не требовали корпусов. Судя по настроению в Спецкомитете, те готовились к неограниченной ядерной войне, вдохновленные успешным испытанием первой бомбы. Мне пытаются проесть плешь с изготовлением В-19, так как он единственный способен достичь Америки в настоящее время. Пришлось достать из портфеля фотографии овец, выживших в шести километрах от первого взрыва.

– Вы эти фотографии видели?

– Видел, конечно, но никто не может сказать, что там произошло. Овцы разговаривать не умеют.

– Сказать точно может вот тот человек, который в настоящее время находится в Караганде, Тимофеев-Ресовский.

– Это плохой человек, Святослав Сергеевич, очень плохой. Есть сведения, что он принимал участие в постановке опытов на заключенных, приговоренных к высшей мере наказания.

– Он делал то же самое, что только что предложили сделать вы: «Дать возможность высказаться жертве ядерного взрыва».

– Ты так не поворачивай, Святослав! Я такого не предлагал! Харашо! Пэрэвэдем его в Маскву. Пусть работает, но отменять приговор не будем. Или пусть ищет человека, который докажет нам его невиновность.

– Под охраной он его не найдет, искать этого человека должны ваши работники. И вообще, Лаврентий Павлович, это целое направление науки, оно поможет нам организовать безопасное производство ядерной энергии, гражданскую оборону и лечение тех людей, которые попали под воздействие проникающего излучения.

– Хуже