Волчий тотем - Жун Цзян

Чень Чжэнь никак не мог успокоить душевную рану этого старого скотовода. Никто не остановит жестокость этого разбухающего крестьянского населения, прекратить их разграбление степи. Он только сказал:

— Я могу перевернуть их капканы.

Старик усмехнулся:

— Разве ты один сможешь это всё обезвредить? Таких мест очень много. Они обошли пять-шесть бывших стоянок, и везде я обнаруживал капканы и подложенные отравленные остатки овец, при этом капканов меньше, а отравы больше. Капканы в основном были засыпаны золой, Даоэрцзи не трудился закапывать их.

Дальше они не пошли, боясь быть обнаруженными Даоэрцзи с помощниками.

Старик развернул лошадь, про себя бормоча: «Если спасать волков, то надо сделать хотя бы так». Они подошли к одной бывшей стоянке, и старик слез с лошади, осторожно подошёл к вонючим остаткам овцы, потом вытащил из-за пазухи мешочек из овечьей кожи. Из мешочка он вынул несколько белых кристаллов. Чень Чжэнь узнал их, это был сильнопахнущий, но слабодействующий яд. Он понял план старика, такой запах не почует разве что самый глупый волк или лиса, а обычные волки обязательно унюхают. Старик вложил этот яд поверх хорошей наживки, таким образом, получилось, что Даоэрцзи понапрасну потратил время и силы.

Чень Чжэнь подумал: «Да, старик силён». Потом спросил:

— А если ветром рассеет этот запах, то как быть?

— Ничего, когда запах рассеется, то люди не почувствуют, но волки всё равно учуют, — ответил старик.

Старик нашёл несколько капканов. Он сказал Чень Чжэню, чтобы тот их обезвредил с помощью бараньих костей. Так они обошли ещё несколько стоянок, где делали то же самое, и только потом повернули в обратную сторону.

Когда они перешли через перевал, в воздухе послышался тревожный крик дикого гуся, с надеждой искавшего своих собратьев, он в одиночку кружил в воздухе. Старик остановил лошадь, поднял голову и со вздохом сказал:

— Даже гуси, улетая на юг, не могут собраться в стаю, тоже все ими съедены.

Билиг повернулся и оглядел пастбище, которое он сам открыл, и его глаза были полны слёз.

Чень Чжэнь вспомнил, как они со стариком в первый раз пришли на это новое пастбище, какой им открылся прекрасный пейзаж.

Прошёл всего лишь один летний сезон, и красивые луга с лебединым озером уже превратились в кладбище лебедей, гусей, уток и степных волков. Он сказал:

— Отец, мы вроде бы делали хорошее дело, а получилось, как будто совершили преступление. Прямо хочется плакать…

Старик твёрдо ответил:

— Плачь, плачь, сынок…

Он поднял голову к Тэнгри, его глаза были в слезах, он заплакал, словно старый белый волк…

Волчонок, терпя боль, стоял в ящике два дня. На второй день к вечеру они наконец приехали на осенние пастбища и остановили повозки. Все, кто прибыл, сразу же стали ставить свои юрты.

Чень Чжэнь, Чжан Цзиюань и Ян Кэ подошли к волчонку. Они вдруг обнаружили, что волчонок прогрыз стенку ящика из ивовых веток, на этом месте осталось немало следов крови. Волчонок уже спрыгнул на землю и сидел на траве, Чень Чжэнь быстро отвязал другой конец цепи, и волчонок примостился рядом с юртой. Ян Кэ сразу же выкопал яму, вбил хороший деревянный столб и потом закрепил цепь волчонка на столбе.

Чень Чжэнь открыл пасть волчонка и осмотрел её. Он заметил, что количество крови в глотке уменьшилось, но подточенные клыки и другие зубы кровоточили. Ян Кэ потрогал зубы волчонка и сказал:

— Зубы шатаются, а этот зуб, наверное, выпадет.

Чень Чжэнь, услышав, вспомнил, как ему самому вырывали зуб, — боль нестерпимая. Это значит, что два дня волчонок постоянно грыз ивовые прутья и тянул их зубами, вот его зубы и расшатались. Волчонок непрерывно облизывал свои больные зубы, видимо, они у него сильно болели. Ян Кэ снова осторожно помазал лапы волчонка лекарством.

После ужина Чень Чжэнь сделал волчонку суп из лапши с мясом, волчонок так изголодался, что моментально съел целую миску, но Чень Чжэнь заметил, что ему очень больно глотать. Кроме того, после еды волчонок начал кашлять, и из глотки вместе с кашлем вышло обратно некоторое количество съеденного вместе с кровью. У Чень Чжэня стало тяжело на сердце: значит, у волчонка не только испортились зубы, но ещё ранены глотка и пищевод, однако какой ветеринар захочет идти его смотреть?

На следующий день утром Чень Чжэнь заметил, что кал волчонка вместо обычного серо-белого стал чёрным. Он осмотрел его глотку, она всё ещё кровоточила. Он сказал Ян Кэ, и тот войлоком на палочках смазал глотку волчонка лекарством, однако более глубоко лекарство не прошло. Двое друзей пожалели, что раньше они не пошли учиться на ветеринаров.

На четвёртый день кал волчонка постепенно посветлел, и волчонок оживился, Чень Чжэнь и Ян Кэ с облегчением вздохнули.

34

Все долгоживущие цивилизации росли и развивались по пути монархии, то есть по пути абсолютной монархии. По каждому монарху и династии нам видно, как будто это был естественный процесс, то есть от стремления к обновлению страны шли к роскоши, лености и упадку и в конце концов покорились более прогрессивным формам правления.

Мы видим, что все кочевые народы одинаковые, независимо от того, арабы они или монголы, в сравнении с оседлыми нациями в личном плане их характеры более охотно повинующиеся и волевые одновременно.

Старика Билига больше не приглашали на производственные собрания руководителей военного корпуса, Чень Чжэнь часто видел его сидящим дома, молча делавшим какую-нибудь работу в юрте.

Кожаная амуниция, с помощью которой запрягают лошадей, после летнего сезона дождей размягчилась и почти пришла в негодность, а после сушки на солнце стала очень твёрдой и неудобной в пользовании. Поэтому Билиг сейчас обрабатывал кожу, делал новый инвентарь, и трое молодых интеллигентов приходили к нему поучиться этому делу. Широкая юрта старика Билига превратилась в мастерскую по изготовлению кожаных изделий. По всей юрте стоял густой запах кожи. Самой последней необходимой операцией в этом процессе было — намазать готовые кожаные изделия байбачьим жиром.

Байбачий жир — это удивительный и высококачественный животный продукт. В лютые зимы на монгольском нагорье любой жир застывает, но байбачий жир остаётся жидким, при температуре минус тридцать градусов он спокойно выливается из банки. Байбачий жир — это особый продукт, драгоценность в семьях скотоводов. Зимой, особенно во время стихий, они намазывают его на лицо, чтобы не обморозиться. Также байбачьим жиром можно лечить ожоги, эффект не хуже, чем от барсучьего жира.

Когда скотоводы бьют байбаков, они продают их шкуры, но байбачий жир большинству продавать жалко, ведь этот жир имеет широкий спектр применения, и расходование его тоже большое. Одно из мест применения — это кожаные изделия. Когда их намажешь жиром, они приобретают глубоко коричневый цвет, становятся красивыми и мягкими, продлевается срок жизни изделия, кожа не лопается[48].

Старик посмотрел на пол юрты, заполненный кожаными изделиями, и сказал Чень Чжэню:

— В доме осталось всего полбанки байбачьего жира, да и я давно не ел мяса байбаков, а сейчас оно самое вкусное… Завтра пойдём с тобой ловить байбаков.

— Отлично, в этом году мне тоже надо побольше запасти байбачьего жира, нельзя же всё время у вас просить… — обрадовался Чень Чжэнь.

Вечером Чень Чжэнь с друзьями пригласили всю семью Билига к себе в гости отведать жареных пирожков с бараниной и луком. Все ели, пили и пели песни. Старик вдруг поставил пиалу и сказал:

— В военном корпусе говорят, что для уменьшения количества болезней среди скотоводов и снижения трудностей, связанных с выпасом скота, впоследствии надо будет заставить скотоводов жить оседло. Сделать это совсем непросто, а, скорее всего, невозможно. Как вы думаете, оседлая жизнь — это хорошо или нет? А разве вы, китайцы, не любите жить в домах?

Ян Кэ пожал плечами:

— Мы не знаем, можно ли скотоводов, ведущих уже несколько тысяч лет кочевую жизнь, заставить жить оседло. Мне кажется, что нет. Ведь степь очень ранимая, боится перемен. Люди и скот только из одного лагеря много раз пройдутся туда-сюда, и через один-два месяца уже надо переезжать на новое место, а если жить оседло, то округи на несколько ли не хватит и на год, всё вытопчут, превратят в пустыню. К тому же где выбирать место для оседлой жизни? Тоже непонятно.

Старик покачал головой:

— Те, кто хочет устроить оседлую жизнь в монгольской степи, действительно слепцы и глупцы. Прибывшие из крестьянских районов не понимают степь, и раз каждый из них любит сидеть на месте, то обязательно надо заставить других делать то же самое, что они. Всем известно, что жить оседло — это во многом удобно, но в монгольской степи скотоводы из поколения в поколение кочевали, таковы правила, установленные Тэнгри. А если говорить о современных пастбищах, то пастбище каждого сезона имеет свою отдельную пользу, и если при смене сезонов не переехать на соответствующее сезону пастбище, то пользы на одном и том же месте уже не будет никакой.