Тени Пост-Петербурга - Андрей Дьяков

– Да что ты с ним цацкаешься?! – не выдержал Дым, открывая огонь.

«Утес» с готовностью отозвался, застучал ровно и басовито. Первым же выстрелом с ноги Санитара сорвало наголенник, заставив того пошатнуться. В тот же миг еще одна пуля вдребезги разворотила пусковой механизм брандспойта. По всей видимости, Пахом не ожидал увидеть у противников крупнокалиберный пулемет, поскольку с невесть откуда появившейся прытью нырнул за приземистый пульт, пытаясь скрыться в радиальном коридоре.

На кураже Геннадий высадил вдогонку почти всю ленту. Компьютерные столы разлетались в щепы, мониторы взрывались фонтанами мельчайших осколков, но оружейник, словно набравший скорость локомотив, несся через зал, пока очередное попадание, на сей раз – в плечо по касательной, не развернуло его на сто восемьдесят градусов, швырнув спиной на короб вычислительного блока. Казалось, еще немного, и пули неминуемо настигнут загнанную в угол жертву, но «Утес» внезапно смолк.

– Дерьмо!

Отбросив заклинивший пулемет, Дым перемахнул через пульт и в два гигантских прыжка очутился рядом с противником. Пахом уже успел сорвать покореженный наплечник, отстегнул ранец с баллонами и с ревом кинулся в бой. Два исполина, человек и мутант, сшиблись в отчаянной рукопашной. Таран не вмешивался, наблюдая издали. Да этого и не требовалось. Не родился еще богатырь, способный голыми руками совладать с Геннадием.

В коротком размене страшными ударами Пахом потерял шлем и с разбитым в кровь лицом уже не выглядел так зловеще, однако и Дым получил свою порцию ощутимых оплеух. Обоих бойцов природа наделила внушительными габаритами и недюжинной силой, но тяжелая броня все же сковывала движения, и после стремительной атаки мутанта Санитар пропустил-таки тяжелейший апперкот. Голова его безвольно мотнулась назад. Увлекаемый инерцией удара, Пахом рухнул на пол. Раскрыв в жутком оскале окровавленный рот, ухмыльнулся и стал отползать. Геннадий следовал по пятам, бугры мышц перекатывались под взмокшей майкой.

– Наигрался? Или добавить? – пудовые кулаки Дыма непроизвольно сжимались.

Поверженный оружейник не отвечал, лишь косился на противника исподлобья. Губы его еле заметно шевелились, осыпая мутанта проклятиями.

– Тебя будут судить, подонок. – Геннадий достал из кармана кусок толстой бечевки, намереваясь связать Пахому руки. – Не сейчас, конечно, а на Совете колоний. Не думаю, правда, что это как-то изменит твою судьбу... Все равно петли тебе не миновать, но сначала придется ответить на ряд щекотливых вопросов.

– Нет.

Афанас, выступив из тени, шагнул к оружейнику. Дуло его автомата глядело точно в висок Пахома.

– Никаких колоний, никакого суда. Нет гарантий, что ваш Совет выдаст преступника Вавилону. Либо мы забираем его на Чкаловскую, либо этот нелюдь сдохнет прямо здесь.

Дым оглянулся на напарника. Таран с ответом не торопился, прикидывая варианты.

– Мне понятны твои мотивы, Афанас, – сталкер повел затекшей шеей, – но пойми и ты мои. Пока ваш ультиматум не снят, поиск виновных – внутреннее дело колоний. Чтобы прикрыть свои задницы, Совет нанял меня. С меня и спрос. В свою очередь, могу гарантировать, что...

Закончить Таран не успел. Моряк охнул, когда «калаш» вдруг выпорхнул из старческих рук. Потеряв равновесие, Афа– нас повалился на Пахома. Мгновение спустя тот уже стрелял, прикрываясь телом незадачливого мстителя. Сталкеры попадали на пол, откатившись за укрытия. Палить в ответ наемник не решился – слишком велик был риск зацепить старика. Дым скалил зубы и, вжимаясь в бетонную приступку всем телом, костерил деда, на чем свет стоит.

Со стороны прохода послышалась возня. Афанас предпринял тщетную попытку вернуть автомат, ухватившись за цевье, но тут же получил жесткую зуботычину и осел в руках гиганта. Используя старика в качестве живого щита, Пахом попятился к лестнице. Таран медлил, выжидая момент. От цепкого взгляда не ускользнуло, как метнулся оружейнику наперерез юркий силуэт.

Последующие события развивались слишком быстро, чтобы успеть хоть как-то повлиять на ситуацию. Глеб повис на «кала– ше», пригибая ствол к земле, а старик вцепился в шею Санитара. В наступившей сумятице загрохотали выстрелы, озаряя вспышками фигуры борющихся.

Сталкеры сорвались с места практически одновременно. Краем глаза заметив отчаянный рывок мутанта, Таран вдруг ощутил, как подкашиваются ноги, а в груди стремительно разрастается знакомая непереносимая боль. Только не сейчас! Таран зарычал от бессилия и рухнул на колени. В глазах привычно потемнело, а картинка смазалась. Ко всему прочему едкий дым разъедал глаза, дезориентировал, жег легкие.

Превозмогая жестокие спазмы, наемник поднял голову. За короткие мгновения многое изменилось. Афанас больше не сражался с гигантом, безвольно распластавшись на полу. Глеб лежал рядом. То ли без сознания, то ли... Шевельнулся, слава богу! Жив! Но где же Геннадий?

Окинув зал мутным взглядом, Таран заметил мутанта совсем недалеко от выхода. Тот корчился на полу, пытаясь сквозь судороги дотянуться до обидчика. Оружейник проорал что-то злое и, склонившись над Дымом, в очередной раз ткнул скрученное в дугу тело электрошокером. Добрался-таки до своих заначек, тварь...

Закатив глаза, мутант, наконец, потерял сознание. Зловещий треск разрядника прекратился. Пахом подхватил с пола автомат, распрямился, прицелился в безвольное тело. Щелчок... Еще один... Тщетно. Яростно дергая затвор «калаша», гигант изрыгал громкие проклятия, но все без толку – магазин был пуст. Бесполезное оружие полетело на пол. Оглядевшись, Санитар подхватил с ближайшего стола увесистый монитор и, подняв над головой, с кривой ухмылкой повернулся к мутанту.

Дробовик оглушительно рявкнул. Сноп дроби вышиб монитор из рук. Следующий выстрел, угодив в нагрудную кирасу, едва не опрокинул Пахома. Восстановив равновесие, он рывком приблизился к новому противнику, нависнув над ним необъятной черной тенью.

Таран по-прежнему стоял на коленях, балансируя на грани обморока. Оружие плясало в непослушных руках, волны боли прокатывались по телу, рискуя отключить измученное сознание.

– Что, сталкер, хреново?

Перед глазами мелькнул железный сапог, грубым пинком выбивая оружие. Второй удар отправил Тарана наземь. Из разбитой губы засочилась кровь. Лицо Пахома – опухшее, с синюшными гематомами на скулах – медленно наплывало из мрака, во взгляде – лишь замешательство и пустота.

– Смею тебя заверить, – оружейник нагнулся за дробовиком, – ты еще не знаешь, что такое по-настоящему «хреново»...

Сталкер прислушался к ощущениям. Боль утихала. Невероятно, но приступ удалось пережить, не отключившись. Все еще не в силах подняться, он молча наблюдал за бывшим приятелем, поражаясь той чудовищной внутренней трансформации, которая преобразила душу Пахома, вытравив все человеческое и взамен выпустив на волю бессердечного озлобленного монстра.

С глухим щелчком патрон вошел в ствол, дуло дробовика замаячило в опасной близости. Но отчего-то гигант медлил. Может, ждал мольбы о пощаде?

– Скажешь что напоследок? – разорвал тишину грубый голос.

– Знаешь, Пахом... А ведь Глеб в тебе души не чаял. Вырасту, говорит, тоже свое дело заведу. – Таран смотрел без тени страха, скорее, с сожалением. Так смотрят на безнадежно больных людей. – Ты все испортил, Пахом. Сам. Не стоит винить...

– Хватит! – оборвал оружейник, срываясь на крик. – Ты ведь такой же наемник, как я, Таран! И ты будешь читать мне морали?!

– Я знаю, каково это – потерять близкого человека. И мне тоже было плевать на всех. Пока сын не открыл мне глаза.

– Приемыш!

– Да, приемыш, – сталкер еле заметно кивнул и посмотрел на гиганта в упор. – Только не он. Я. Это он меня принял. Такого, какой я есть... Остановись ты чуть раньше, и, быть может, Аврора тебя тоже бы приняла.

– Чушь! Твои мозги размякли, сталкер. Зря я спасал тебя там, на поверхности...

Схватка с трепаном, черный доспех, серое небо, вестибюль Маяковской... Четкие образы, словно слайды, вспыхивали в голове один за другим. Когда это было? Вчера? Пару суток назад? Неделю? Отголоском приступа в голове пульсировала, мешая сосредоточиться, спазматическая боль. Мысли еле ворочались.

Дуло дробовика, уткнувшись в лоб, приятно холодило кожу. Хорошо-то как... Боль разом отдалилась. Палец оружейника напрягся на спусковом крючке.

– Стой!

Голос, резкий, пронзительный, заставил Пахома вздрогнуть и повернуть голову на звук. Жуткая улыбка исказила его лицо. Аврора, бледная и дрожащая, решительно шла к отцу через зал.

– Оставь его в покое! Всех оставь! Тебе ведь я нужна, так?

– Так, дочурка. Истинно так.

«Глупышка... – пронеслось в голове Тарана. – Ему нужны все, кто прикоснулся к тайне».