Привычное проклятие - Ольга Голотвина

— При мне. А где пленники, которых государь изволит, отдать за Лотос-Целитель?

— На палубе.

Шадхар вгляделся в людей, стоящих на корабельной палубе. Он плохо помнил в лицо тех, чьего освобождения добивался, но не показал этого. Кивнул солидно и степенно — мол, два порядочных человека всегда договорятся. И распахнул куртку.

Под курткой, на рубахе, пришпиленный булавкой за веревочку, висел костяной цветок.

— Да уж… постарались, уроды, на совесть! — зло сплюнул наррабанец Дэрхи, глядя на выложенный из камней круг, в центре которого высилось надгробное сооружение троллей. — Ты что нам бренчал, командир?

Это же целый курганище, такие в Темные Времена выкладывали в память покойных королей!

— Не надорвешься! — прикрикнул на него Тагиджар. — Ясное дело, груда не маленькая. Все-таки тролли своего родича заваливали, а не дохлую кошку. А ну, парни, раскатывай валуны! И чтоб мне без кислых рож! Хозяина рассердить хотите?

Рассердить хозяина не хотел никто. Стражники дружно принялись ворочать камни, втихомолку проклиная командира, который не сумел придумать для Спрута отговорку попроще. Голова тролля ему понадобилась!

Двое часовых — Комар с арбалетом и Тагиджар с мечом и щитом — тревожно таращились по сторонам. И все же едва не упустили момент, когда из-за приземистой, поросшей мхом ели вышел кривоногий, мощногрудый тролль.

Комар онемел от неожиданности, но командир издал короткий возглас. Стражники прекратили работу. Кто-то замер не разгибаясь, кто-то охнул, кто-то потянулся за оружием.

А на берег из-за скалы выбрели еще несколько троллей. При виде развороченного кургана на плоских физиономиях появилось выражение тупой озадаченности — и тут же сменилось яростью. Пригнув головы и взревев, тролли ринулись на непрошеных гостей.

Стражники так же дружно бросились наутек.

Тореол, онемев, смотрел на костяной цветок, который должен был спасти его будущего ребенка. Рука сама двинулась — но остановилась, застыла в воздухе. «Можно?» — взглядом спросил король своего смертельного врага, боясь спугнуть спасение. «Можно!» — опустил ресницы Шадхар.

Осторожно, кончиками пальцев король коснулся розовато-серого лепестка — и кожей ощутил знакомые тонкие иголочки. Магия, неподдельная магия!

Главное — сдержаться, не сорвать Лотос-Целитель с рубахи этого мерзавца! Лодка с дружинниками подойдет не сразу, а ящеры близко. Тореолу не отстоять талисман, Шадхар скроется… Фаури, Фаури, бедная девочка…

— Сейчас твоим друзьям дадут лодку. — Тореол пытался говорить со сдержанным достоинством, но не в силах был отвести пальцы от цветка. — Они доберутся сюда, и…

И тут талисман запел!

Точнее, немузыкально загорланил на бойкий, разухабистый мотивчик лихим старушечьим голосом. (Шадхар узнал этот голос — и задохнулся от ненависти.)

Я — веселый талисман,Я храню от злых собак.Заказал меня болван,А купил меня дурак!..

Даже ящеры высунули головы из воды, пытаясь понять, откуда несутся вопли. А голос бабки Гульды весело затянул тот же куплет по второму разу.

Шадхар опомнился. Этот травленый зверь умел быстро принимать поражение и срываться в побег. Не тратя ни мгновения, он повернулся, бегом кинулся по косе к берегу и с ловкостью наррабанской обезьяны полез по крутому откосу, держась за ветки бузины, которой густо зарос склон.

Король ринулся за врагом, но перед ним взметнулись из реки и встали на мелководье две чешуйчатые громадины с распахнутыми пастями — и безоружный Тореол отступил.

На корабельной палубе поднялась тревога. Оттолкнув опешивших пленников, дружинники быстро спускались в лодку.

Лодка уже резала воду, когда один из воинов встал во весь рост и поднял арбалет. Легкую качку стрелок не считал помехой, и если заколебался, то лишь потому, что не знал, куда послать стрелу: вдогонку Шадхару — или в ближайшего к королю ящера?

Решившись, арбалетчик выстрелил, целясь в распахнутую пасть чудовища. Но Визгун как раз в этот миг угрожающе замотал головой — и болт скользнул по чешуйчатой коже.

Шадхар тем временем взобрался на край обрыва и бросился к лесу.

Ящерам происходящее совсем не нравилось. Человек-союзник привел их для драки, сам сбежал — а они теперь хребет подставляй, да?

Визгун первым плюхнулся в воду, гибким движением ушел на глубину. Ловец Ветра тут же последовал за ним.

Лодка ткнулась в мель, дружинники попрыгали в воду, бегом вылетели на косу.

— За Шадхаром, живо! — приказал король и первым начал карабкаться по склону.

Тролль, получивший некогда от Кринаша кличку Битая Рожа, был разъярен до красной пелены в глазах. В таком состоянии он не побоялся бы даже катапульты.

Люди напали на пещеру. Убили старого Гыррыха. Матерого Гыррыха. Грозного Гыррыха. Загнали в глаз острую железяку. И убежали.

Племя сложило груду камней для Гыррыха-пожирателя.

А люди вернулись. Разрыли груду. Хотели съесть Гыррыха.

Люди убивают троллей. Редко. Но люди не должны есть троллей. Это неправильно. Люди хотели сожрать мертвого Гыррыха. Плохо. Нельзя.

Поляна. Человек. Он ползет. Сломал ногу. Это хорошо. Убить.

Повернулся. Пытается встать. Машет острой железякой.

Удар дубиной. Еще один. Крепко! Хорошо! Слизнуть с дубины кровь и мозги. Вкусно. Но есть нельзя. Рядом драка. За деревьями. Кричат люди. Рычат тролли. Скорее! Драться!

Поисковый отряд Кринаша обнаружил на берегу следы троллей — похоже, прошла большая стая.

Аурмет предложил было вернуться: если девушка угодила тварям в лапы, ей уже не поможешь… Высокородного господина никто не поддержал. Кринаш очень любезно сказал Альбатросу, что тот, разумеется, в любое время может возвратиться на постоялый двор. Аурмет представил себе, как бредет один-одинешенек по лесу, полному людоедов, и заявил, что не может оставить отряд без своей поддержки.

Кринаш слегка утешил его, заявив, что поиски так и так долго не продлятся. Вон какие тучи — буря идет!

Мужчины рассыпались по лесу, стараясь не отходить далеко друг от друга и перекликаясь.

Верзила отбился от остальных: угодил в лог с высокими стенами, решил не возвращаться, а выбраться наверх там, где склон будет пониже. Но коварный овраг, вильнув, увел человека в сторону берега. Верзила вслушивался в далекую перекличку и прикидывал, как лучше обогнуть непролазный шиповник, чтобы догнать своих. И тут этот самый шиповник легко, приглашающе расступился. Верзила очутился на поляне.

Примяв высокие стебли мертвой осенней травы, на поляне растянулся мертвый человек — лицо разбито в кровавое месиво. В руке меч, неподалеку валяетсянебольшой круглый щит. На груди у бедолаги черно-синяя перевязь. Верзила с горечью вспомнил отряд стражников, что ночевали на постоялом дворе.