Марк Твен - Морис Мендельсон

Писатель действительно не раз поддавался влиянию родных и друзей, рекомендовавших проявлять осторожность в критике религии и американских политических устоев, в споре с видными представителями правящего класса.

Среди буржуазных литераторов в последнее время появилась более чем сомнительная тенденция объяснять критическое отношение Твена к американской действительности, к людям только его «презрением» к… самому себе. Так, англо-американский поэт Томас Элиот, человек, ретроградные взгляды которого общеизвестны, не только выпячивает субъективную основу твеновского пессимизма, но и вообще бросает тень на моральный облик писателя. В предисловии к «Приключениям Гекльберри Финна» Элиот пишет: «Пессимизм, которому Твен дал волю в «Человеке, который совратил Гедлиберг» и в «Что такое человек?», не столько был порожден его наблюдениями над жизнью общества, сколько его ненавистью к самому себе за то, что он позволил обществу соблазнить и развратить себя…»

Элиот и его единомышленники решительно не правы. Нет, Твен не позволил обществу развратить себя.

Писатель далеко не всегда мирился с фактическим запретом, наложенным крупнейшими книжными издательствами США на самые острые его антиимпериалистические и антибуржуазные произведения. Он отдавал себе отчет в том, что упорное стремление сказать правду об империализме, о миссионерах и т. д. вызовет сокращение его доходов. И все же Твен жаждал «высказаться». Советы Твичела быть осмотрительным и скрывать свои взгляды вызывали у него протест. В одном письме Твена его другу Твичелу есть такие негодующие и благородные слова: «Вы — наставник и учитель людей, Джо, и на вас лежит великая ответственность перед молодыми и старыми; если вы учите свою паству, как учите меня, — из страха, что высказанное вслух мнение может нанести ущерб ей или какому-нибудь издателю, молчать и скрывать свои мысли, когда флаг родины покрывается бесчестием и позором, — как ответите вы за это перед собственной совестью? Вы сожалеете обо мне; в порядке взаимности я готов немного пожалеть вас».

От писателя требовалось огромное гражданское мужество, чтобы выступить в печати с такими произведениями, как «Человек, который совратил Гедлиберг», «Человеку, Ходящему во Тьме», «В защиту генерала Фанстона».

И Марк Твен этим мужеством обладал.

О том, какой боевой дух жил в его сердце, говорит, в частности, история издания сильнейшего антиимпериалистического памфлета «Монолог короля Леопольда в защиту его владычества в Конго».

Еще в конце прошлого века Конго начало вызывать ужас у честных людей из разных стран. Несмотря на все препоны, оттуда просачивались известия о беспрецедентной эксплуатации туземцев колонизаторами, о бесчеловечных расправах, которые чинили надсмотрщики над рабами (в том, что негры в Конго были обречены на рабский труд, сомневаться не приходилось). Называли страшные цифры: десять миллионов убитых и умерших от голода туземцев. Возможно, что погибло даже пятнадцать миллионов. В одном районе из сорока тысяч жителей осталась в живых только одна пятая. Колонизаторы уничтожали детей, заковывали женщин на каучуковых плантациях в железные воротники, отрубали руки, ноги, головы…

Владыкой Конго был бельгийский король Леопольд, этот, по словам одного современника, «страшный король, этот безжалостный король-кровопийца, ненасытный в своей безумной алчности… убийца в целях наживы, каких не было даже среди его касты — ни в древности, ни в наши дни». Другой современник охарактеризовал Леопольда Бельгийского, как «одного из самых хитрых, безжалостных и бессовестных правителей, какие когда-либо занимали престол», как человека аморального и в личной жизни.

Вину за злодеяния, совершавшиеся в Конго, в какой-то мере разделяли с бельгийским монархом правители США. Известно было, что в 1884 году правительство США официально выразило «сочувствие и одобрение» планам захвата Конго, увидев в них нечто гуманное и благодетельное.

Когда сторонники реформ в Конго призвали Твена включиться в борьбу против преступлений Леопольда и его соратников, сатирик с радостью дал свое согласие. В начале 1905 года была готова многостраничная сатира Твена, представляющая собою саморазоблачительный «монолог» бельгийского короля.

Примечательная особенность памфлета — широта позиций его автора. Он бичует не только злодея монарха, не только бельгийцев, но и собственных своих соотечественников, помогавших придавать варварским действиям Леопольда «респектабельный» вид.

В конце второго же абзаца «Монолога» говорится о том, что президент Соединенных Штатов был первым, кто признал и приветствовал пиратский, по сути дела, флаг, водруженный в Конго. «Ладно, пусть меня чернят по-всякому, — заявляет твеновский Леопольд, — я удовлетворен хотя бы тем, что сумел перехитрить нацию, возомнившую себя самой хитрой. Нечего говорить, обвел этих янки вокруг пальца! Пиратский флаг? Ну и что, не отрицаю. Как бы то ни было, но янки сами же первыми его признали!»

Именно тем, что в памфлете осуждены и американцы, во многом объясняется решительный отказ всех журналов в США, которым Твен предложил свой «Монолог короля Леопольда в защиту его владычества в Конго», напечатать это выдающееся произведение. Многозначительный факт: в прессу уже начали проникать тогда сообщения, что крупнейшие американские капиталисты не прочь были бы принять участие в ограблении Конго в качестве открытых или тайных партнеров Леопольда.

Казалось, сатиру ждет судьба многих других острообличительных сочинений писателя. Но Твен отказался запрятать «Монолог короля Леопольда» в свой сейф с неопубликованными рукописями. Он пошел на смелый шаг — опубликовал памфлет в виде отдельной брошюры, отказавшись при этом от всякого гонорара.

Брошюра издавалась несколько раз. Но снова приходится добавить, что в сборники произведений Твена, не говоря уж о многотомных собраниях его сочинений, «Монолог короля Леопольда в защиту его владычества в Конго» ни при жизни писателя, ни на протяжении пятидесяти лет после его смерти ни разу в США не включался. Впервые это произведение было напечатано на родине писателя в сборниках его произведений лишь в начале 60-х годов. Произошло это уже после того, как «Монолог короля Леопольда» вошел в советское Собрание сочинений Марка Твена и был выпущен отдельным изданием в Германской Демократической Республике.

В своем справедливом гневе против бельгийского короля Леопольда писатель-гуманист не знает удержу. Он беспощаден. Убийца, занимающий королевский трон, изображен существом, внушающим не только ужас, но и отвращение. Жалуясь на «клевету», Леопольд «выкрикивает нецензурные слова» и «покаянно бормочет молитвы». Ведь разоблачители сделали известными миру некоторые из его преступлений. Они «выболтали», скулит Леопольд, «что я захватил и крепко держу это государство (Конго. — М. М.), словно свою собственность, а огромные доходы от него кладу себе в карман; что я обратил многомиллионное население в своих слуг и рабов, присваиваю плоды их труда, зачастую даже не оплаченного, забираю себе — с помощью плети и пули, голода и пожаров, увечий и виселицы — каучук, слоновую кость и прочие богатства, которые добывают туземцы, мужчины, женщины и малые дети».