Рандеву с "Варягом" - Александр Михайловский

   - Скажите, господин Тамбовцев, - спросил меня император, - я действительно могу прямо отсюда поговорить с Великим князем Александром Михайловичем и своим братом?

   - Можете, Ваше Величество, - ответил я. - Сейчас радист вызовет "Москву", и попросит, чтобы к микрофону - это вот та штука, куда нужно говорить, - позвали Великого князя и Наследника.

   - Ваше Величество, - вступила в разговор Нина Викторовна, - адмирал Ларионов сообщил очень важную информацию. Его эскадра вместе с частью Порт-Артурской эскадры и десантом движется к японскому острову Окинава. Там адмирал собирается создать маневренную базу для продвижения крейсерских операции далеко на юг и юго-восток, на Филиппинское и Южно-Китайское моря.

   - А как к этой идее отнесся Наместник, адмирал Алексеев? - поинтересовался Николай.

   - Положительно, - ответил, - впрочем, вы можете спросить об этом у самого Наместника.

    Тем временем радист связался с "Москвой", и попросил своего коллегу пригласить в радиорубку крейсера Великого князя, Цесаревича, Наместника и адмирала Ларионова. Так начался импровизированный военный совет.

    Великий князь кратко и четко обрисовал царю ситуацию, которая сложилась на данный момент на Дальнем Востоке. Я понял, что ему хотелось кое-что добавить и от себя, но присутствие Наместника, а главное, адмирала Ларионова, помешало Александру Михайловичу быть более откровенным.

    Наместник кратко отрапортовал императору о положении дел на эскадре и в Порт-Артуре, сообщив о интригах генерала Стесселя, и попросив отозвать его в Россию. Я вспомнил, что мы в свое время рассказали Алексееву о роли Стесселя в сдаче крепости, и Наместник решил избавиться от ненадежного генерала, пока он не совершил очередной глупости (или предательства?).

    Великий князь Михаил спокойно рассказал брату о том, что он теперь учится военной науке и тренируется вместе с морскими пехотинцами из будущего. Он надеется, что со временем, завершив подготовку, он будет полезным в деле перестройки русской армии по образцу этих умелых, грозных и бесстрашных воинов из будущего.

   - Ники, - сказал он, видимо забывшись, - если мы будем так тренировать всю нашу армию, от кадетов и нижних чинов до генералов, то в мире снова вернутся времена Суворова и нашей с тобой праматушки Екатерины, когда ни одна пушка в Европе не могла выстрелить без нашего согласия. Не скажу за флот, но везде, куда наш солдат сможет дойти ногами, мы будем одерживать только победы.

    Более предметным оказался разговор Николая II с адмиралом Ларионовым. Виктор Сергеевич кратко рассказал о своих намерениях в отношении Японии, и о возможных провокациях со стороны англичан.

   - Помните, Ваше Величество, - сказал адмирал, что эти люди бывают джентльменами лишь у себя дома. За пределами же своего острова они способны на любую подлость, если она позволит этим лордам и сэрам получить для себя выгоду. Достаточно вспомнить 1801 год и судьбу вашего несчастного предка, императора Павла I. Его гибель полностью на совести британцев. Впрочем, совесть для них - это предмет, цены не имеющий, следовательно, не обязательный к употреблению.

    Николай заверил адмирала, что охрана его усилена, и многие опасные террористы уже арестованы. Не преминул он и поблагодарить адмирала за те консультации, которые дал министру внутренних дел империи фон Плеве и начальнику дворцовой полиции генералу Ширинкину, присланный им господин Тамбовцев.

    Виктор Сергеевич заверил царя в том, что "господин Тамбовцев и далее приложит все силы для обеспечения безопасности Вашего Величества, и Российской Империи".

    На этом радиопереговоры закончились. Царь подошел к окну, и долго задумчиво поглаживал умы и бороду. Я уже знал, что это было знаком того, что Николай находится в раздумье и что-то очень сильно волнует его.

    Потом, видимо что-то решив для себя, он повернулся ко мне, и спросил,

   - Скажите, господин Тамбовцев, что еще можно сделать для того, чтобы в нашей державе не произошли те страшные события, которые случились в вашей истории в 1917 году.

   - Ваше Величество, - ответил я, - многое будет зависеть от того, как скоро удастся решить и удастся ли решить вообще основные проблемы, стоящие перед Российской Империей. И как бы это сказать, проблемы должны решаться в комплексе, а то, отдав все силы народному благосостоянию, можно проиграть войну завоевателю, или, готовясь к войне, получить голодный бунт. Кроме того, еще Шекспир сказал, что не все ладно в датском королевстве. Оглянитесь вокруг, и сами попробуйте понять, кто служит вам как самодержцу, не разделяя вас и Россию, а кто как шакал, только ждет подачек с царского стола. Об этом и многом другом мне бы хотелось бы с вами поговорить в любое удобное для вас время и в более спокойной обстановке.

   Николай задумчиво кивнул мне. Потом я проводил царя до возка и тепло с ним попрощался.

Часть 7. Русский с тевтоном - братья навек!

   01 марта (15 февраля) 1904 года. Санкт-Петербург, Утро. Дворец Великого князя Александра Михайловича. Набережная реки Мойки, 106.          Капитан Тамбовцев Александр Васильевич.

   Похоже, что Николай не выдержал, и кое-что рассказал о гостях его сестры своей супруге, Александре Федоровне. Ну, а женщины, как известно, существа любопытные. Недаром из-за женского любопытства на земле начались все несчастья. Это я о гражданке Пандоре, которая совала свой нос туда, куда не надо.

   Скорее всего, именно изнывающая от любопытства императрица и заставила супруга прислать нам "частную повестку" с приглашением на чай. В бумаге, подписанной камер-фурьером, указывалось время и место, куда мы должны были прибыть. Царь изволил чаевничать в 17.00. (пресловутый английский "файф-о-клок"), и быть к этому времени мы должны были в Передней зале Зимнего дворца. Насчет формы одежды, которая обычно указывалась в "частной повестке", не было ни слова. Наверное, Николай знал о том, что мы прибыли совсем недавно, и парадными костюмами и платьями просто не успели обзавестись.

   По совету Ксении, наши дамы подобрали в ее гардеробе платья, приличествующие визиту в царский дворец, а я взял напрокат у Дмитрия Семеновича его выходной костюм-тройку. Мы с ним были примерно одной комплекции и роста, так что выглядел я вполне презентабельно.

   За полчаса до назначенного нам времени к дворцу Великого князя Александра Михайловича были поданы два возка дворцового конюшенного ведомства. В первом разместились наши дамы, во втором - я с двумя бойцами нашей охраны. Сопровождаемые казаками из Собственного ИЕВ конвоя, мы отправились в гости к царю.

   Нас высадили у так называемого Салтыковского подъезда (его еще называли подъездом Его Императорского Величества) Зимнего дворца. Я оценил внимание императора - Салтыковская лестница вела прямиком в покои императора, которые находились на втором этаже северо-западной части дворца, от Малахитовой гостиной до угла фасада.

   Пройдя мимо пожилого дворцового гренадера в высокой меховой шапке, мы поднялись на крыльцо, и вошли в высокую дверь. По красной ковровой дорожке мы поднялись на второй этаж. Десять лет назад Николай II, переехавший в Зимний после смерти отца, приказал по своему вкусу переоборудовать помещения второго этажа, которые ранее занимала жена Николая I, императрица Александр Федоровна. Главным "дизайнером" в этом переоборудовании стала сестра супруги императора Елизавета Федоровна. В результате получилось довольно неуютное жилище в стиле модерн.

   В Передней зале нас встретил старый знакомый - генерал Ширинкин. Он сердечно поздоровался со мной и Ниной Викторовной, и сделал комплимент Ирине. Евгений Никифорович пригласил нас пройти в столовую. Император Николай сидел за столом. Рядом с ним сидела императрица Александра Федоровна и две старшие дочери - девятилетняя Ольга и семилетняя Татьяна. Две младшие - четырехлетняя Мария и двухлетняя Анастасия отсутствовали.

   Николай представил нас супруге и дочерям. Как я успел спросить у Ширинкина, царь не открыл своим близким наше иновременное происхождение, сказав лишь им о том, что мы "прибыли издалека". Но все равно, императрица, которая слышала о нас много интересного, с любопытством поглядывала в нашу сторону. Она была на третьем месяце беременности и, по всей видимости, мучилась токсикозом. Сидя за столом, она с явным отвращением смотрела на еду. Даже ее любимые горячие калачи, завернутые в салфетку, не вызывали у нее аппетита. Впрочем, от Ксении я слышал, что Александра Федоровна вообще ела мало, и предпочитала, чтобы ей подавали еде отдельно ото всех. Сегодня она сидела за общим столом, скорее всего потому, что это была ее затея, вызванная обостренным любопытством.

   Чувствуя некоторую неловкость от поведения супруги, Николай старался развлечь нас, рассказывая забавные охотничьи истории. Наша многоопытная Нина Викторовна быстро уловила нить разговора, исправно поддакивала, смеялась там, где это было необходимо, и скоро за царским столом обстановка разрядилась. Девочки, слушая Антонову, звонко смеялись ее шуткам, а Ирина, преодолев некоторую скованность, тоже включилась в беседу.