Пастыри чудовищ (СИ) - Кисель Елена Владимировна

— Может быть, вы захотите вспомнить мои суждения, — сквозь зубы отозвалась Арделл, запихивая строптивых тхиоров поглубже в корзинку. — Очень вас прошу — сделайте это… хотя бы когда знаки станут очевидными и вы встревожитесь всерьёз.

Из ворот поместья мы вышли ровно через полчасика — за это время нам успели выплатить тридцать золотниц и вывернуть на нас попутно ещё с тридцать ушатов навоза яприля. С учётом всего этого и всяких небольших околичностей — вроде кровожадных мелких зверюг или кровожадных мелких девочек — это шествие весьма походило на позорное отступление.

Арделл шла молчаливая и хмурая, баюкая корзиночку, в которой выводили носами трели самые страшные хищники Кайетты. После людей, конечно.

Я волокся чуть позади и пытался подобрать темы.

Грызун внутри гаденько нашептывал, что силы надо бы поберечь. А то нас ведь с ним тут ждёт цунами начальствующего гнева, и непременно требуется выплыть. «Ты, кажется, хотел реабилитироваться после визита Тербенно? — напевала крыса. — Вот так шутка, а. Да уж, восстановил доверие».

Было на удивление наплевать — и на заказ Гильдии тоже. Будто геральдионы невзначай прокусили на ладони какую-то важную жилу — и вот в кровь тонким, непрекращающимся ручейком льётся холод с Печати.

Я было полагал, что мы сейчас — напрямик к реке, где нас поджидает неизменный «поплавок». Но Арделл двинула по дороге в прямо противоположном направлении. С такой стремительностью и решительностью, будто спешила на долгожданное свидание.

Забыла она обо мне, что ли? Порысил следом, приотстал, оглянулся через плечо. Может, лучше было бы вернуться в «Ковчежец» и не портить начальству планы, и вообще, какое-то время не напоминать оному начальству, что в мире есть я.

Но Арделл обернулась и нетерпеливо махнула рукой вперёд, туда, где маячил перекрёсток дорог.

— Давай, пошли.

— А ку…

— В местный кабак. Это же там кабак? — и вытянула шею в сторону придорожной забегаловки. — Или харчевня, трактир, закусочная… Ладно, всё равно. Когда я прочёсывала окрестности, отсюда на всю округу несло сырными лепешками. Тебе нравятся лепешки?

Уж во всяком случае, они мне нравятся гораздо больше, чем такая внезапная непредсказуемость.

— Я угощаю, — добавила Арделл, мистическим образом долетая до забегаловки и толкая дверь.

Сыр, специи, сдобное, поджаристое тесто — один раз вдохнул с порога, и можно топиться в слюне. С утра ведь ничего не перехватил. Немноголюдно и чисто, крахмальные скатерти — в придорожном-то трактире! Цветы на каждом столике. Хозяева — опрятненькая пара в годах, с умильными физиономиями. «У нас сегодня оладушки, вы не желаете? С чудным сиропом, и есть прекрасные сливки, и мёд тоже», — «А сыр у нас самодельный, лепёшки берите сразу с добавкой, и пиво тоже своё».

Арделл непринуждённо болтала с хозяйкой, соглашалась на оладушки и хвалила занавесочки. Вежливо улыбнулась в ответ на вопрос о сопящей корзине — мол, неужели в корзине котятки?

— Что-то вроде этого, — варгиня глянула на мою искусанную и хмурую личность и добавила: — Но мы их стараемся не будить, а то они, понимаете… бывают очень нервными.

Я перестал сидеть как прибитый где-то через четверть часа, когда передо мной сгрузили тарелку с лепешками, блюдечко с оливками и глиняную кружку со свежайшим пивом. Моргнул и поднял глаза на Арделл, которая сосредоточенно расправлялась со второй оладьей. Запивая ее молоком.

— Шево фмотришь, — отозвалась варгиня с набитым ртом, — варгам нужно быть осторожнее со спиртным — чревато потерей контроля. У них тут мёд чудесный, хочешь — потом сам оладушек закажи.

Я молча пялился то на кружку, то на начальство, пытаясь понять, как соотносится одно с другим.

— Обычно я не поощряю, но тебе после такого… думаю, не повредит. И с тебя подробный рассказ — как ты ухитрился так переполошить Фаррейнов. Вызвать Рихарда, чтобы довести аристократов, надо же, — она фыркнула в кружку. — То, что творилось с Фаррейнами — мне понятно. Но как ты его-то на это уломал?!

— Он просто не устоял перед страстной мольбой моего взгляда, — вяло сказал я в пиво.

Арделл скроила недоверчивую мину, вгрызаясь в оладушку.

— Да, и ещё я сказал ему, что ты будешь в бешенстве. Возможно, устроишь мне прилюдное бичевание перед вольерами. Отправишь грузить навоз яприля чайной ложкой. Или скормишь этим проклятым гарпиям — они этого так и ждут.

Начальство остановилось в полуукусе. Посмотрело на оладушку как на давнюю знакомую и вернуло её на тарелку.

— В общем, я даже и не знаю, что бы я предпочёл, — продолжил я, делая одолжение крысиному инстинкту (тот шипел «Давай, кайся и уничижайся!»). — Я держусь того мнения, что из меня ещё может выйти приличный дерьмоносец. Как законник, даже как бывший, вряд ли на что гожусь. Если уж меня обвела вокруг пальца такая мелочь с косичками.

Нэйш — явственно привыкший считать всех вокруг сволочами — высказался почти напрямую, потому что с самого начала всё было очевидным, и кем надо было быть, чтобы не понять сразу…

Мы молчали довольно долго. Я вливал в себя пиво — на редкость безвкусное, и пытался найти утешение в лепешках с сыром. Арделл задумчиво попивала молоко и заговорила, когда справилась с четвёртой оладьей:

— Сколько лет твоей дочери? Извини, что напрямик спрашиваю. Аманда вечно шутит, что у меня проблемы… с обходными путями.

— Это настолько видно?

— Это видно, — Арделл чуть-чуть улыбнулась последней оладушке и подняла от неё глаза. — А ещё я наводила справки у Тербенно — он сказал, что у тебя жена и дочь.

— Были жена и дочь, — поправил машинально, увидел выражение лица Гриз, понял, что ляпнул. — Не в том смысле… чёрт. Они живы, в смысле, надеюсь, живы. И Дебби сейчас семнадцатый год.

— Ты их не видел, — тихо сказала варгиня. Прозвучало не обвиняюще. Коротко, просто. Грустно.

Но грызун внутри всё равно с энтузиазмом вцепился в то место, где должна была быть совесть. Как пальцы — в кружку.

— Когда нас всех повязали — Дебби не было пяти. Приближалось время её Посвящения, а я как раз загремел на Рифы, представляешь. Потом, когда выбрался оттуда… сначала тянулся суд, мы с моим дружком обстряпывали всё согласно букве закона, чтобы меня освободили. И я всё говорил себе — если выгорит, дам им знать. Ну и… да, выгорело, как следует.

Дом был весь в подпалинах, и двор тоже, и вишни в маленьком садике, и я ещё думал — постоять понаблюдать… потом представил, что с Дебби что-то… и оказался внутри, не понял даже, как калитку открыл.

— Самый роскошный подарок, который я только теще устраивал на день рождения — я и забыл, что за день. В общем, я не скажу, что ее переполнила бескрайняя радость при виде меня.

Я даже не могу сказать, что ее эта самая радость когда-либо переполняла при виде меня — после того, как я сподобился стать её зятем.

— Сказала она… кучу всего наговорила, нужного не так много, правда. Что моя бывшая жена вышла замуж — на развод со мной она подала ещё во время суда. Что они уехали. Что девочке нужен нормальный отец. Что Дебби меня не помнит и счастлива.

И что она не даст мне их новый адрес и уже почти готова кричать, что ее убивают, потому что я, трижды уголовник и, возможно, рецидивист, ясное дело, не перед чем не остановлюсь.

— Я, конечно, всё равно думал найти их. Или хоть написать. Знаешь, потом, как всё малость наладится.

Вот только уплачу по счетам старику Жейлору — и сразу же возьму и напишу, твердил я себе. Хотя нет, сперва надо бы скопить деньжат, приобрести хотя бы видимость добропорядочности — иначе меня к Дебби просто не подпустят.

— Только вот всё налаживалось как-то не особенно. В общем, если ты говорила с Тербенно — ты в курсе, по каким я наклонным катился. Иногда выдавались спокойные годы, конечно. Я было почти решил пару раз… и тут выяснилось, что и тёща переехала. Через вир. Концы в воду…

Чушь, конечно, триста раз можно найти, если как следует взяться, только вот своей выросшей дочке я скажу через двенадцать лет — что?!